Мэри Блейни - Твой пылкий поцелуй
Опустившись на пол, чтобы сменить обувь, Гейбриел сел как можно ближе к ножу и уже почти достал его, когда перед его глазами появилась пара изящных туфелек.
– Вы ведь не откажетесь помочь Жоржу, не так ли, милорд? У вас есть ваш нож, так что оставьте ему его кинжал.
Она подтолкнула нож партнеру, и тот без лишних слов подобрал его.
– А где ваше оружие, мадам?
– Там, где вам его ни за что не достать.
Гейб поморщился: ее полная уверенность в себе явно таила опасность.
– Не будьте столь уверены, что разум и тело делают вас неуязвимой, мадам, – насмешливо произнес он. – Высокомерие – первый шаг к крушению, я это испытал на собственной шкуре.
Затем Гейб надел башмаки Жоржа.
– Послушайте, Жорж, – прошептал он, – этот обмен почти так же необъясним, как ваша готовность остаться здесь. Неужели вам так щедро платят, что вы готовы рисковать жизнью?
Жорж пожал плечами, и Гейб, сделав над собой усилие, не стал настаивать на ответе. Впрочем, позже он все равно получит его.
В итоге Шарлотта, видимо, осталась довольна тем, как новый наряд сидел на нем, и позволила Гейбу натянуть поверх него коричневый балахон. Тем временем Жорж уселся на его место, склонил голову едва не до пола, словно погруженный в глубокое раздумье.
Вручив Гейбриелу шляпу Жоржа и лампу, Шарлотта прошептала:
– Держите лампу пониже, как будто вы боитесь споткнуться, и ничего не говорите, даже если вас о чем-либо спросят.
С трудом отворив тяжелую дверь камеры, они направились туда, где в конце каменного коридора виднелся слабый свет. Все попытки побега Гейбриела завершались именно там, в конце этого коридора.
Когда они начали движение, свет казался Гейбу страшно далеким. Но вот они подошли ближе, и его приподнятое настроение куда-то улетучилось. Тогда он попытался сконцентрировать внимание на шагающей рядом женщине. Ее лицо было спокойно, походка казалась уверенной, но, даже несмотря на это, Гейб понимал, что если охранник бросит на нее внимательный взгляд, то сразу поймет, что она играет роль.
Когда они уже собирались выйти на свет из неосвещенного коридора, Гейб на мгновение замешкался, а затем и вовсе застыл на месте. Шарлотта повернулась к нему, и на ее лице Гейб впервые увидел сочувствие.
– Это еще не свобода, а всего лишь дорога к ней, и мы должны ее пройти.
Гейб затряс головой, прилагая все силы, чтобы рассеять ощущение неминуемого несчастья. Тюрьма словно обладала над ним какой-то необъяснимой властью. Вряд ли Шарлотта сможет понять его болезненное желание остаться там, а не подвергаться еще большему риску.
В конце концов он все же нашел в себе силы последовать за ней, а она облегчила их бегство, задержавшись рядом с охранником и пробормотав что-то насчет молитвы о его здоровье. Тот вместо ответа разразился новым приступом кашля, затем махнул рукой в сторону выхода. Удивлению Гейбриела не было предела: неужели Шарлотта подкупила здесь всех? Не молитвами, конечно, но тогда чем?
Когда они двинулись прочь от охранника, где-то внизу раздался шум, и тут же все известные Гейбу ругательства промелькнули у него в голове.
Охранник потянулся за дубинкой, но смотрел он не на них, а туда, откуда раздавались крики и ругань.
– Эй вы, поторопитесь, а то они там опустят ворота и снова поднимут их лишь через несколько часов, – бросил он через плечо Шарлотте.
Шарлотту не надо было подгонять: не оглядываясь на следовавшего за ней по пятам Гейбриела, она пересекла тюремный двор и прошла под подвесной решеткой, у которой двое служащих боролись с поворотным механизмом.
– Он совсем заржавел и не закрывается, – крикнул один охранник другому. – Зови солдат!
Следуя, за Шарлоттой, Гейбриел побрел по узенькой улочке, которая вывела их на другую улицу, более широкую. Когда они вышли на нее, солдаты в форме торопливо пробежали мимо них.
Шарлотта остановилась и с любопытством оглянулась. Гейбриел нетерпеливо дернул ее за руку:
– Идем скорее, хватит глазеть.
– Нет, – возразила она, – они удивятся, если мы не проявим хотя бы некоторой заинтересованности.
– А как же Жорж, что будет с ним? – Гейб не хотел оказаться виновным еще в одной смерти.
Шарлотта ответила не сразу, и Гейб тоже стал глазеть на солдат.
– Как мило, что вы так переживаете, милорд, – произнесла наконец Шарлотта. – Я бы даже задалась вопросом, что вы за человек, если бы заранее не знала ответа. – Она оглянулась на тюрьму. – Что до Жоржа, то он отлично знает, что ему следует делать.
Все ясно. В ней начисто отсутствует мягкость, за исключением разве что ее тела, которое, как подозревал Гейбриел, Шарлотта использовала с тем же хладнокровием, с каким использовала Жоржа. Легкий, как перышко, поцелуй, сорвавшийся с ее губ, когда она произносила его имя, был таким же рассчитанным, как и все остальные ее действия. Тогда он еще не знал этого, но теперь уж точно не забудет.
Гейб перекрестился, стараясь выглядеть настоящим монахом, и стал кивками отвечать на комментарии собравшейся вокруг толпы по поводу возможного бунта в тюрьме и цены, которую заключенным придется заплатить за эту попытку.
Несмотря на прохладный ветерок, пот заливал его лоб; любой, кто смотрел в их сторону, казался ему солдатом, готовым взять их с Шарлоттой под стражу. Опустив голову и низко надвинув шляпу, бормоча латинские названия роз, которые разводила его матушка, Гейб последовал за Шарлоттой в направлении бульвара, но, не доходя до него, Шарлотта взяла у него лампу и потушила ее, а затем свернула в маленький проулок. Там царила кромешная тьма и воняло хуже, чем в тюрьме, так что Гейбриел начал сомневаться, в своем ли она уме.
Сделав несколько шагов, они остановились в глубокой тени, и Шарлотта стала стаскивать с головы капюшон, а затем сняла фартук и коричневый балахон.
Гейбриел был поражен тем, как в этот момент изменилась ее внешность. Он не мог различить цвет ее платья, но зато грудь полностью завладела его вниманием, и он с трудом сглотнул, разглядывая вырез платья, столь глубокий, что, как ему казалось, в любой момент все ее прелести могли вывалиться наружу.
Шарлотта кивнула ему, и Гейб, тут же придя в себя, стал постепенно переодеваться.
Забрав его балахон, Шарлотта засунула его вместе со своим одеянием в пахнущий лавандой бочонок, стоявший поблизости в дверном проеме. Поставив лампу на крышку бочонка, она подняла руки к волосам, чтобы хоть как-то прижать их к голове. Может быть, она носила парик?
Гейб не успел додумать эту мысль, поскольку Шарлотта расправила юбки, тут же взяла его под руку и они, покинув проулок, направились к центру города. На этот раз Гейб без колебаний вышел на улицу, мысленно прокручивая в голове приемлемые объяснения своей бледности и хилого вида. Проведя рукой по коротко стриженным волосам, Гейб огляделся вокруг. Бульвар заполняла толпа людей, двигавшихся вслед за портшезами и каретами. Вечер едва наступил, так что каждому жителю Гавра было куда идти.
