Людмила Сурская - Норильск - Затон
Вездеход катил по тундре, вставая на дыбы на кручах и подминая под себя редкие кусты. На берегу реки, гидроаэропорт малой и водной авиации. И выход на ледяную дорогу, идущую по реке вглубь тундры. При выходе на лед, соблюдая писанные и неписанные инструкции по технике безопасности, извещают оперативным дежурным и диспетчерам место и время отправки, и место назначения, «иду по льду».
— Пошел в гидроаэропорт. — Объяснил прапорщик остановку. — Неписанный закон. Вышел на лед — сообщи оперативному дежурному в полк и ждущему на дивизионе, что ты идешь. Время пошло… Идет отсчет, страховка, если можно так сказать. Случись задержка во времени прохода, начинают поиск с двух сторон. Суровая земля. Суровые законы.
— Интересно поставлен вопрос.
— Не хотите посмотреть, а то идёмте, своими-то глазами оно надёжнее и понятнее.
— Вы правы, если впрягаться, то лучше сразу.
Ознакомившись с путём передачи сигнала и переговорив с дежурным диспетчером, Илья кружил по зданию в ожидании задерживающегося Никитина.
— Все в порядке, командир, идем на лед, — улыбнулся прапорщик, — Как вам вечная мерзлота?
— Впечатляет.
— Это до безобразия красиво.
Как только машина съехала по крутому спуску на ледяную дорогу, развопился Тимка.
— Здорово, — прыгал он. — Как здорово!
Машина неслась по просторной, укрытой, снегом ледяной дороге. Справа мелькало что-то похожее на лес. Обглоданные и измученные деревья оставляли тяжелый осадок. Задёрнутое вроде бы как дымкой небо и белое полотно снега устилающего всё вокруг — давило. Ни пыли, ни грязи, ни химических выбросов, сплошная слепящая глаза белизна. «Толи саван раскинули, толи больничные стены и потолки». — Подумала Лиза. По дороге попались пару механических саней, маленьких вездеходов, желтого цвета. Они яркими точками выныривали издалека на чисто белом горизонте.
— Что это? — Не утерпела Лиза.
— Охотники, рыболовы, на мотосанях. «Буран» называются, — охотно ответил прапорщик.
— «Буран»?
— Да.
Лиза поёжилась:
— Холодно же.
Никитин, мельком оглядев кабину с новыми жителями Севера, улыбнулся.
— Привыкните, человек ко всему привыкает.
Лиза, потерев ладошкой стекло, всмотрелся в окно.
— Что-то напоминающее мотоциклы, только те бегают по дороге, а эти по тундре.
— Смотрите, он сломался?! — заволновался Тимофей.
— Похоже, мальчонка прав, сейчас узнаем, — выскочил прапорщик. Вернувшись, через пять минут, сообщил. — Забираем, посидите, я кое-что должен взять. Поковырявшись в ящике, он, найдя нужный инструмент, выпрыгнул опять на холод.
Они вдвоем с хозяином саней прицепили вездеход к ГТСКе. Мужик залез в кузов. И военный вездеход, прибавляя скорость, помчал дальше.
— Непонятно, Александр Николаевич, он же ехал совсем в другую сторону, зачем же мы его везем за собой? — удивилась Лиза.
— Это тундра. Где тепло, туда и везут потерпевшего. Починим, поедет себе, куда ему надо. Может, за весь день больше на ледяной дороге не быть ни одного транспортного средства. Выбора у потерпевшего аварию нет.
«Затон»
Он вынырнул из вязкого месива полярного дня неожиданно. Сразу за поворотом и понёсся на ревущий вездеход. Земля среди белого моря. Проступали контуры построек, вышки и бросались в глаза хоть маленькие, а признаки жизни.
— А вот и «Затон». Я прав? — оживился Илья.
— Так и есть, товарищ командир. «Затон», с трёх сторон омываемый водой. Четвёртая — болота. В паводок несутся мимо нас лодки и гаражи, большая вода несет, конечно же.
— А каким путём тогда добираться сюда? — упало сердце у Лизы.
— В ту пору вертолетом, у нас площадка для такого дела есть. Пока река не успокоится, в неё ясное дело не сунешься. А начнётся судоходный сезон, то катер у нас есть. «Рыбак» называется. Лодки тоже, по весне выловленные, к службе приобщили. Поставив даже по два мотора на довольствие к ним. Прячем от начальства, естественно, про всякий непредвиденный случай. Не беспокойтесь, не так страшен чёрт, как его малюют. Народ пословицами не бросается. Значит, переживём.
Илья с женой переезд и новое назначение не обсуждал. Поставил перед фактом. Решил: как будет, так и будет. О том, что это может не кончится добром думать не хотелось. Полагался на её любовь и свои чувства. И вот сейчас найдя дрожащие руки жены, забрав в свои ладони и улыбнувшись: — Не дрожи, малышка, прорвёмся, — шептали на её ушко его горячие губы.
— Не волнуйтесь вы, Лизавета Ильинична. Так понравится, что уезжать не захотите. — Обрадовал сомневающуюся женщину прапорщик. — Народ и на второй и на третий заход остаётся.
Она поймала виноватый взгляд бездонных глаз мужа и успокоилась. «Чего, в самом деле, дрожать-то, как замёрзший попугай на жёрдочке, он рядом, и это главное. Зачем ей все блага цивилизации без него. А тут будем вместе, утром, вечером и даже днём — в обед, его нетерпеливые руки будут гулять по моему телу». Несмотря на мороз, на берегу ждали. Вездеход выскочил на кручу, и офицеры побежали рядом, сопровождая машину до штаба. Илья, подмигнув ободряюще жене, вышел. Николаевич следом. Лиза с Тимкой смотрели сверху в низ на движение вокруг, ловили любопытные взгляды и ждали. Отцепили «Буран». Николаевич забрался в кабину и «гтска» пошла дальше к одному из домов проживания офицеров.
— Дом номер один, — показал прапорщик на приближающееся строение, — дивизионным народом именуемый ДОСом.
— А почему дома не в одном месте стоят, а разбросаны по территории? — не удержало от вопроса любопытство Лизу.
— От пожара. Запросто сгорит весь городок. Да и строили, думаю, так, где лаптик земли подходящий для строительства нашли там и поставили строение, болота кругом. Топи.
— А так не скажешь, ровно всё, похоже на поле, — вытянула она ручку в белой варежке в сторону белых равнин.
Тот качнул, в нахлобученной на самые глаза шапке, головой и подтвердил ещё раз свои слова:
— Зимой да, летом топь.
«О! Раз топь, значит комаров прорва?» — сразу пришло Лизе на ум.
— Комары же съедят или они тут за зиму вымерзают?
Прапорщик подтвердил:
— Ни черта им кровопийцам не делается, жрут нас собаки и ещё как.
— Как же жить? — вскинула она на него глаза, обрамлённые волшебными ресницами.
Прапорщик охотно делился опытом:
— Мазаться будете. Привыкните. Человек единственное животное, которое привыкает ко всему. К тому же комары — это ерунда. Страшна мошка, та просто зверь.
— Ужас! — завопил Тимка. — Я не хочу кормить комаров.
— Вот и добрались. — Улыбнулся прапорщик, тормозя у подъезда. Машина высекла гусеницами фонтан снега и застыла. Николаевич спрыгнул на снег. Тимка рванул следом, но Николаевич остановил. — Не спеши Тимофей, я тебя сам сниму, только маму провожу.
