Клаудиа Дэйн - Сгорая от любви
Хотя Вулфред понял лишь часть обличительного монолога своей пленницы, ему было достаточно. Более чем достаточно… Слова Мелании разбередили в нем старые и еще кровоточащие раны. Разве Рим сегодня не был разбит? Рим постепенно погибал после многих поражений, подобных сегодняшнему. Пленница предпочитает скорее умереть, чем видеть его властителем даже такого маленького, принадлежавшего ей уголка огромной и совсем недавно всесильной Римской империи…
Глядя на Меланию, стоявшую на четвереньках у его ног и, казалось, готовую, как тигрица, прыгнуть и растерзать своего врага, Вулфред начинал верить в непоколебимость решения римлянки уйти из ставшей ей ненавистной жизни. Она воспламеняла его каждым словом, подавляла попытки противоречить ей на плохом, во многом ненавистном ему латинском языке и понять ее. Она сама подталкивала его к убийству. Подталкивала не: только словами, но и испепеляющим, полным ненависти взглядом.
Вулфред мрачно улыбнулся. Она сама безрассудно открыла истинную причину своего поведения: она хотела смерти, потому что не могла видеть, как ее прогнивший римский мир оскверняют руки нецивилизованных варваров. Но если она так хочет смерти, решил Вулфред, то не получит ее!
Она будет жить!
– Ты запугал ее, Вулфред, – сказал Сенред, входя в зал. – Посмотри, какая она маленькая!
– Змеи тоже бывают маленькими, – ответил Вулфред, не глядя на Сенреда, но не спуская глаз с лежавшей перед ним на полу женщины.
Сенред расхохотался и принялся внимательно рассматривать маленькую римлянку. Она была слишком мала даже для женщины. И вся в грязи…
Хотя Мелания и поняла всего несколько слов из варварского языка, которыми они перебросились, но почувствовала, что оба ведут себя не так, как если бы хотели ее убить.
Может быть, они оказались не столь безжалостны ми и кровожадными, как ей представлялось? Но ведь тот и другой были саксами! А саксы не знают пощады и с легкостью убивают людей. В том числе и женщин.
Мелания наблюдала за ними и прислушивалась к их разговору. Весь мир считал, что сакские варвары отличаются высоким ростом. По ее мнению, такие суждения были в значительной мере преувеличением. Хотя стоящие перед ней воины действительно выглядели вершка на два повыше мужчин, которых ей приходилось встречать в своей жизни, но все же гигантами она бы их не назвала.
Правда, не только они, но и все остальные саксы, толпившиеся в дверях, поражали непомерно развитой мускулатурой, причем на ногах у них были длинные кожаные гетры выше колен, делавшие их смешными и… примитивными!
Все они имели светлые волосы, падавшие им на спину, а их тело покрывал такой же светлый пух.
Мелания подумала, что такие уроды могут без колебания убить ее. Ибо убийство стало их работой и даже искусством. Ее удивило, что самый высокий из них, вытащивший ее из печи, почему-то предпочел не убивать ее, наверное, за проявленное ею тупое упрямство. Но она была уверена, что он непременно постарается унизить ее и смешать с грязью.
– Жена, сестра или дочь? – спросил Сенред, пораженный просто звериной враждебностью и очевидным бесстрашием пленницы. – Она кажется слишком смелой для незамужней дочери или сестры.
– Для жены она тоже слишком храбра, – сказал Вулфред.
– Может быть, вдова? – предположил Сенред.
– Не по годам раздражительна! – заметил Вулфред.
– Кто же она тогда? – спросил Сенред.
– Возможно, просто рабыня, – сказал Вулфред.
Мелания не отрываясь смотрела на того, кто вытащил ее из пылавшей печи. Ей показалось, что он выглядит чуть умнее своего напарника. Хотя ей и не нравилось, как он на нее смотрел своими голубыми глазами.
Почему же тупой сакс медлит? Ведь всем своим видом он с самого начала старался показать, что намерен убить ее собственными руками! А она предпочла бы умереть именно сейчас, ибо ожидание смерти, как правило, более мучительно, чем она сама. Ей так хотелось ускорить процесс. И она решилась. Молниеносно приподнявшись, Мелания впилась зубами в ляжку варвара чуть повыше закрытого гетрами колена. Ощущение от его волосатой кожи было донельзя мерзостным. Но вкус крови врага доставил ей удовольствие. Теперь она была совершенно уверена, что он непременно убьет ее. Осталось только немного подождать.
Укус оказался таким глубоким, что кровь варвара залила Мелании почти весь рот. Вулфред схватил ее за волосы и попытался оторвать от себя. Но она еще глубже вонзала зубы в его ногу, решив отпустить ее только тогда, когда умрет. Не раньше… Тем более что отлично понимала, какую боль испытывает сейчас сакс. Она ощутила прилив сил, оттого что боль непременно должна была отвлечь варвара от плотского желания, которое, как она почувствовала, он явно начинал испытывать.
Действительно, теперь Вулфреду было не до желаний. Он всеми силами старался оторвать впившуюся в его ногу, подобно пиявке, римлянку.
Мелании казалось, что ее шея вот-вот сломается, а волосы оторвутся вместе со скальпом. Но продолжала смотреть на сакса глазами, полными презрения, уничтожающей ненависти и отчаянной решимости.
Сенред с силой ударил Меланию ногой в спину. Она вскрикнула и, отпустив ногу Вулфреда, безвольной массой соскользнула на пол.
Тот бесстрастно посмотрел на нее и процедил сквозь зубы:
– Змея!
Глава 4
Римлянка еще не пришла в себя, когда Сеолмунд снова втащил в библиотеку Тераса. Раб посмотрел на лежавшую на полу маленькую «змею», и глаза его потемнели. Они выдавали волнение Тераса, державшегося с осторожностью, избегая пристального взгляда Вулфреда.
Но тот внимательно следил за рабом. Он вырвет у грека ответы на все свои вопросы! Глупое римское упрямство не сможет лишить его радости от одержанной сегодня победы!
– Кто она?
Глаза раба на мгновение загорелись надеждой. Но он тут же опустил взгляд. Да, теперь Терас знал, что римлянка еще жива, и его душа наполнилась радостью, потому что он был предан Риму и дочери Вечного города – римлянке Мелании.
Вулфред небрежно взмахнул мечом и провел его лезвием по животу раба, оставив на нем длинную бордовую полосу. Рана не была глубокой, но все же из нее обильно хлынула кровь. Кровотечение не представляло большой опасности и остановилось бы естественным путем. Если не продолжать дальше…
Последнее зависело от самого Тераса и его быстрых ответов Вулфреду.
– Я не привык повторять свои вопросы, – довольно мягко сказал Вулфред.
– Мелания, – тихо ответил Терас, в голосе которого прозвучали нотки презрения к самому себе. – Дочь хозяина дома.
– Где ее отец?
– Во дворе.
Значит, он был мертв, ибо в живых из защищавших дом со стороны внутреннего двора не осталось никого.
