Мэдлин Хантер - Страстный защитник
Вот кобылка, повинуясь негромкой команде хозяйки, перешла с рыси на легкий галоп. Морван на своем Дьяволе пустился за ними вдогонку. Когда они огибали кромку леса, Анна вскинула голову и подставила лицо свежему бризу, который принялся играть ее волосами и раздувать полы плаща. Морван невольно залюбовался ее сияющим лицом, мягким блеском синих глаз из-под полуопущенных ресниц.
У поворота она натянула поводья и кивком указала на запад:
– Дорога ведет в Виль-де-ла-Рош. Мы могли бы попасть домой этим путем, но он слишком уж долгий. А так намного короче. – И она указала на тропинку, которая виднелась за поворотом.
Вскоре они снова очутились в лесу, и им пришлось спешиться. Они долго шагали по едва видневшейся в траве дорожке, ведя лошадей за поводья, но, наконец, деревья стали редеть и далеко впереди, за широкой поляной, показалась старинная крепость треугольной формы, возвышавшаяся на каменистом холме. Морван окинул взглядом мощную надвратную башню, высокую стену, ограждавшую крепость с севера.
Когда они подъехали ближе, обнаружилось, что крепость воздвигнута на плоской скале, которая углом выдавалась в море, и две ее стены нависают над пучиной, а третью отделяет от суши широкий и глубокий ров, высеченный в камне.
– Выглядит внушительно, – сказал он. – Ее хоть раз брали приступом?
– Нет. Мои предки триста лет владели Ла-Рош-де-Роальд. Ее никогда не брали в осаду, ведь это бессмысленно: кругом море, от которого ее не отрезать, а значит, этим путем можно пополнить любые запасы.
Миновав ворота, они въехали в крепостной двор. Здесь царила тишина. Вокруг не было ни души. Живые поспешили укрыться от смерти, которую Морван нес с собой. Он вскинул голову, и светловолосая девушка, с любопытством выглядывавшая из стрельчатого окна одного из верхних этажей, тотчас же скрылась в покоях.
Невысокая дверца в северной стене, сквозь которую невозможно было проехать верхом, была распахнута настежь.
Анна спешилась.
– Пожалуйста, оставьте своего коня здесь и возьмите из дорожного мешка все, что вам может понадобиться.
Внешний двор крепости являл собой широкий, заросший травой луг, который раскинулся между северной и восточной стенами и утесом, служившим западной границей Ла-Рош-де-Роальд. К стенам лепились деревянные домики и хозяйственные постройки.
Посреди поляны кипела работа: два десятка воинов, его спутников, пришедших вместе с ним из Гаскони, деловито мастерили брезентовые навесы, между которыми в шахматном порядке были разожжены костры.
– Мы им дали множество одеял, а брезент послужит защитой от дождя, – произнесла Анна. – Съестные припасы будем выставлять для них по периметру лагеря. Надеюсь, они достаточно удалены один от другого, чтобы чума, если кто-то захворает, не поразила остальных.
– Зачем здесь столько костров?
– Мне говорили, что папа постоянно находился между двумя зажженными факелами, пока чума косила людей в Авиньоне, и это отпугнуло ее. Так ли это на самом деле, я не знаю, но думаю, положение наше таково, что пренебрегать нельзя ничем.
У края поляны, шагах в двадцати от утеса, одиноко стоял шатер с дощатой крышей и стенами из брезента. Именно к нему и привела его Анна. Она откинула брезентовый полог и жестом пригласила его внутрь.
Морван пригнулся и просунул голову в образовавшееся отверстие. В шатре напротив грубо сложенного очага помещались три соломенных матраса. Чуть поодаль стояли стол, стул и табурет. В углу он заметил несколько корзин и ведер и стопку одеял.
У него болезненно сжалось сердце.
– Вот, значит, каково мое последнее земное пристанище.
Анна принялась разводить огонь в очаге, сделав вид, что не слышала его замечания. Она слишком хорошо понимала, что он сейчас испытывает, и старательно избегала его взгляда.
Ведь этот шатер и в самом деле олицетворял его печальное будущее, то неизбежное, с чем ему суждено было столкнуться в ближайшие часы или дни. Осознавать, что обречен на неминуемую и скорую гибель, – что может быть ужаснее?
Она с беспощадной ясностью вспомнила, какие мысли и чувства обуревали ее, когда она боролась с болезнью, зная, что может не победить в этой битве. Сжавшись в комок, словно малое дитя, в объятиях Асканио, она пережила такой ужас, такое отчаяние, каких не ведала прежде. Анна поежилась, отгоняя от себя эти мучительные воспоминания.
Огонь в очаге разгорелся вовсю, и она, наконец, заставила себя оглянуться. Он по-прежнему стоял у входа, придерживая рукой полог. Его огромные глаза были полны невыразимой печали. Казалось, взгляд был обращен куда-то внутрь, в глубины его собственной души.
– Но ведь я выздоровела, сэр Морван.
Взгляд его тотчас же потеплел, губы дрогнули в благодарно-грустной улыбке. Шагнув в шатер, он кивком указал на матрасы.
– Их здесь три.
– На случай если и другие захворают.
– Но ведь болезнь может их пощадить? Когда это станет известно?
– Если через десять дней все ваши люди останутся здоровы, они смогут продолжить свой путь.
– А если нет?
– Любого захворавшего мы поместим сюда, остальные принуждены будут ждать еще десять дней. Сложите свои вещи у стены, а я помогу вам снять доспехи.
Он позволил ей расстегнуть пряжки металлического нагрудника, и вдвоем они сняли его и положили в угол. Опустившись на соломенный матрас, он принялся освобождать от тяжелых железных пластин плечи и голени.
– Соблаговолите, миледи, назвать мне имя вашего господина.
– Господина?
– Да-да. Должен же я знать, как его зовут, раз уж я вынужден так злоупотребить вашим и его гостеприимством. Так какое же имя носит ваш супруг?
Анна лукаво усмехнулась:
– Сэр Морван, взгляните на меня.
Он бережно уложил на пол один из наголенников, после чего поднял на нее глаза.
– Нет, не так. Я просила вас внимательно посмотреть на меня, а вы лишь скользнули взглядом по моему лицу.
– Как прикажете, миледи.
На сей раз он нарочито долго, пристально разглядывал ее, и в глазах его заполыхало пламя, а полные губы слегка приоткрылись от взволновавших его чувств. Вот только каких? Анна затруднилась бы определить, что разожгло это пламя – гнев, восхищение, досада. Да и так ли уж это было важно? Мягко улыбнувшись, она спросила:
– Скажите честно, сэр Морван, как по-вашему, существует ли на свете мужчина, который стал бы терпеть подле себя такую жену?
– Виноват? – растерялся Морван.
– Неужто же вам непонятно, что, будь я замужем, а значит, в полной власти своего супруга, я не смогла бы делать то, что делаю, вести себя так, как веду, словом, поступать, как считаю нужным.
Морван пожал плечами и со слабой улыбкой возразил:
