Нора Робертс - Мятеж
Поэтому, когда принц Чарлз Эдуард — обаятельный молодой человек, полный отваги и энергии, — прибыл во Францию, Бригем предложил ему помощь. Многие назвали бы его предателем. Знай об этом напыщенные виги[14], которые поддерживали немца, сидящего ныне на английском троне, они, несомненно, потребовали бы повесить Бригема за измену. Но Бригем был предан делу Стюартов, которым всегда сохраняла верность его семья, а не толстому немецкому узурпатору Георгу. Он не забыл рассказы бабушки о неудавшемся мятеже 1715 года [15], а также о преследованиях и казнях до и после него.
Покуда пейзаж становился все более диким, а Лондон оставался все дальше позади, Бригем думал о том, что Ганноверский дом не сделал и даже не попытался сделать ничего, чтобы завоевать популярность в Шотландии. Угроза войны с севера или с другого берега Ла-Манша существовала постоянно. Чтобы стать сильной, Англия нуждалась в законном короле.
Нечто большее, чем ясные глаза и красивое лицо принца, заставило Бригема поддержать его. Энергия, амбициозность и свойственная молодости уверенность в своих силах окончательно решили дело.
Они остановились на ночь в маленькой гостинице, где лоулэндские[16] равнины уже начинали сменяться хайлэндскими высотами. Золото и титул Бригема обеспечили им обильный ужин и номер с гостиной. Поев и согревшись у камина, они играли в кости и потягивали эль, покуда ветер с гор ударял о стены. В течение нескольких часов они были просто двумя состоятельными молодыми людьми, которых объединяли дружба и жажда приключений.
— Черт бы тебя побрал, Бриг, этим вечером тебе дьявольски везет!
— Похоже на то. — Бригем собрал кости и монеты. — Сыграем еще?
— Давай. — Колл подтолкнул еще несколько монет к центру стола. — Рано или поздно удача тебя покинет. — Когда Бригем бросил кости, он ухмыльнулся. — Если я не смогу это перебить… — Но, бросив кости в свою очередь, Колл покачал головой. — Кажется, ты не можешь проиграть. Как в ту ночь в Париже, когда ты играл с герцогом на привязанность одной очаровательной мадемуазель.
Бригем налил еще эля.
— С костями или без них я уже завоевал ее привязанность.
Расхохотавшись, Колл бросил на стол еще кучку монет:
— Твоя удача не может длиться вечно. Хотя, я надеюсь, она продолжится еще несколько месяцев.
Бригем кинул взгляд на дверь, убедившись, что она закрыта.
— Речь идет в большей степени об удаче Чарлза, чем о моей.
— Да, она нам не помешает. Его отцу всегда недоставало честолюбия и уверенности в успехе. — Он поднял кружку эля. — За красавчика-принца!
— Ему понадобится нечто большее, чем красота и хорошо подвешенный язык.
Колл приподнял рыжие брови:
— Ты сомневаешься в Мак-Грегорах?
— Ты единственный Мак-Грегор, которого я знаю. — Прежде чем Колл успел начать речь во славу своего клана, Бригем спросил: — Как поживает твоя семья, Колл? Очень скоро ты сумеешь увидеть их снова.
— Да, год тянулся долго. Не то чтобы я не наслаждался видами Парижа и Рима, но когда человек рождается в Хайлэндсе, он предпочитает умирать там. — Колл сделал большой глоток, думая о пурпурных вересковых пустошах и глубоких голубых озерах. — Я знаю, что с семьей все в порядке, из последнего письма матери, но я буду чувствовать себя лучше, когда все увижу сам. Мэлколму уже десятый год, и мне сообщили, что он жуткий сорванец. — Колл гордо усмехнулся. — Как и все мы.
— Ты говорил мне, что твоя сестра ангел.
— Гвен. — В голосе Колла послышались нотки нежности. — Малютка Гвен. Она добрая, терпеливая и аппетитная, как свежие сливки.
— Мне не терпится с ней познакомиться.
— Она, в основном, проводит время в классной комнате, — предупредил Колл. — Я прослежу, чтобы ты не забывал об этом.
Чувствуя легкий шум в голове от эля, Бригем откинулся на спинку стула:
— У тебя есть еще одна сестра.
— Сирина. — Колл встряхнул на ладони коробочку с костями. — Видит Бог, девчонке дали неподходящее имя [17]. Она настоящая дикая кошка — у меня остались шрамы, доказывающие это. У Сирины Мак-Грегор дьявольский темперамент и быстрый кулак.
— Но она хорошенькая?
— На нее не противно смотреть, — признал ее брат. — Мать пишет, что в прошлом году ребята пытались приударить за ней, но убежали с надранными ушами.
— Возможно, они не нашли… э-э… правильный способ за ней ухаживать.
— Ха! Однажды я рассердил ее, так она сорвала со стены шпагу моего деда и погнала меня в лес. — В его голосе слышалась гордость. — Мне жаль мужчину, который задержит на ней взгляд.
— Амазонка. — Бригем представил себе крепкую розовощекую девицу с широким лицом Колла и растрепанными рыжими волосами. Здоровая, как молочница, и такая же дерзкая. — Я предпочитаю девушек помягче.
— В ее теле нет ни одной мягкой косточки, но она девушка что надо. — Хотя эль уже ударил в голову Коллу, он снова поднял кружку. — Я ведь рассказывал тебе о том вечере, когда в Гленроу явились драгуны.
— Да.
Глаза Колла потемнели при этом воспоминании.
— Когда они убрались, закончив поджигать крыши и бесчестить мою мать, Сирина ухаживала за ней. Она сама была всего лишь ребенком, но уложила мать в постель и заботилась о ней и младших детях, пока мы не вернулись. Один из этих ублюдков толкнул сестру, и на ее лице остался синяк, но она не плакала, а сидела с сухими глазами, подробно рассказывая нам обо всем.
Бригем положил ладонь на руку друга:
— Время прошло для мести, Колл, но не для правосудия.
— Я свершу и то и другое, — пробормотал Колл и снова бросил кости.
Следующим утром они рано отправились в путь. У Бригема болела голова, но холодный ветер быстро прочистил ее. Они ехали верхом, позволив карете не торопясь следовать за ними.
Теперь они находились на земле, о которой Бригему много рассказывали в детстве. Она была дикой и грубой, с высокими скалами и обширными пустошами. Остроконечные пики пронзали молочно-серое небо, иногда перемежаясь низвергающимися водопадами и ледяными реками, полными рыбы. В других местах громоздились камни, словно огромные игральные кости, брошенные небрежной рукой. Место казалось древним, населенным только богами и феями, но Бригем время от времени видел коттеджи и дым, просачивающийся сквозь отверстия в центре соломенных крыш.
Земля была покрыта снегом, и ветер сдувал его через дорогу. Когда Колл вел остальных вверх по изрытым колеями холмам, снег слепил глаза. В скалах темнели пещеры. Тут и там виднелись признаки того, что их использовали как укрытия. Темно-голубые озера покрывала по краям ледяная корка. Холод и сырость вытесняли последствия эля, проникая даже под пальто.
