Мэри Патни - Расколотая радуга
Его размышления прервал стук в дверь. Это пришел дворецкий с потрепанным дорожным мешком.
— Вам почта из Лондона, милорд.
В мешке Майкл нашел письмо с печатью графа Стрэтморского и стал его вскрывать. В прошлый раз Люсьен прислал ему срочное письмо с приглашением принять участие в спасательной экспедиции, что было весьма заманчиво. Может быть, и на этот раз Люсьен хочет предложить ему нечто увлекательное, чтобы развеять скуку зимних месяцев?
Но стоило Майклу пробежать глазами несколько скудных строк, как его легкомысленное настроение мгновенно улетучилось. Он прочел письмо вторично и встал.
— Проследите, чтобы о гонце герцога Стрэтморского как следует позаботились, и передайте повару, что я вряд ли вернусь к обеду. Мне надо съездить в Абердэр.
— Да, милорд.
Не в силах совладать с любопытством, дворецкий спросил:
— Плохие новости?
Майкл хмуро улыбнулся:
— Самый страшный кошмар Европы только что стал явью.
Поглощенный мыслью о полученном известии, Майкл не замечал ни пронизывающей сырости, ни тумана, пока ехал к главному поместью герцогов Абердэрских. Добравшись до места, он спешился, отдал поводья груму и вбежал в дом, перескакивая через две ступеньки. Всякий раз бывая в Абердэре, Майкл радовался восхитительному ощущению легкости, с которой снова мог влететь в дом Николаса, как в те далекие времена, когда они учились в Итоне. Тремя-четырьмя годами ранее это было бы так же невозможно, как восход солнца на западе.
Дворецкий сразу предложил Майклу пройти в спальню, поскольку тот был практически членом семьи. Леди Абердэр Майкл застал у детской кроватки с великолепной резьбой. В кроватке лежал ее сын Кенрик.
— Добрый день, Клер. Ты, я смотрю, ни на минуту не отходишь от виконта Трегара, — сказал Майкл с улыбкой.
— Здравствуй, Майкл. — Графиня протянула ему руку. — Это так утомительно. Я чувствую себя кошкой, стерегущей своего котенка. Моя подруга Марго уверяет, что через месяц-другой я поумнею.
— Ты всегда была умной.
Он ласково поцеловал ее в щеку. В Клер, казалось, сосредоточились все самые лучшие человеческие качества.
— Никогда не думал, что пальчики могут быть такими крошечными! — сказал Майкл, заглянув в кроватку.
— Крохотные, а сильные, — с гордостью произнесла Клер. — Возьми его за ручку, сам убедишься.
Майкл коснулся руки младенца, и тот, пискнув, ухватился своими пальчиками за кончики пальцев Майкла. Майкл почувствовал прилив нежности. Этот маленький человечек был плодом любви Клер и Николаса. От отца он унаследовал обаятельную улыбку, от матери — ясные голубые глаза. Названный в честь деда по отцовской линии, Кенрик был как бы мостиком между прошлым и будущим.
Майкл подумал, что и у него мог быть ребенок. Ему исполнилось бы скоро пять лет…
Сама по себе эта мысль была невыносимой. Майкл осторожно высвободил пальцы из цепких пальчиков малыша и спросил:
— Николас дома?
— Нет, но с минуты на минуту вернется. Что-то случилось? — Лицо Клер приняло озабоченное выражение.
— Наполеон сбежал с острова Эльба и высадился во Франции, — жестко ответил Майкл.
Рука Клер невольно потянулась к кроватке, словно желая защитить младенца. У двери кто-то громко вздохнул. Майкл обернулся и увидел графа Абердэрского. Его темные волосы были влажными и блестели после путешествия в тумане.
— А известно, как его встретили французы? — Лицо графа, обычно подвижное, застыло в напряжении.
— Уверен, что с воодушевлением, хотя таких сведений у меня нет. Полагаю, что в ближайшие две недели Людовик покинет Париж, спасая свою шкуру, и там воцарится Бонапарт, который снова провозгласит себя императором. Похоже, Людовик не сумел завоевать любовь своих подданных.
Майкл достал из кармана письмо.
— От Люсьена.
Николас, хмурясь, прочел письмо.
— Это и неожиданно, и в то же время вполне закономерно.
— Совершенно с тобой согласен, — в раздумье ответил Майкл. — У меня тоже было такое чувство, когда я об этом узнал.
— Не думаю, что союзные державы воспримут это как свершившийся факт и позволят Наполеону снова воссесть на трон,
— Разумеется. Опять начнется война. Майкл вспомнил долгие военные годы.
— На этот раз, надеюсь, после поражения Бонн у них хватит ума его казнить или хотя бы сослать подальше от Европы.
Клер пристально взглянула на них.
— Ты, конечно, вернешься на военную службу?
Клер снова прочла мысли Майкла.
— Возможно. Веллингтона скорее всего отзовут с Венского конгресса и поставят во главе союзной армии, которую сформируют для противостояния Наполеону, Сейчас, когда большинство его отборных вояк, отличившихся на Пиренеях, находятся в Америке, Веллингтону понадобятся опытные офицеры.
Клер вздохнула:
— Хорошо, что крестины Кенрика через два дня. А то как крестить его без крестного отца? Ты ведь еще побудешь здесь, не правда ли?
— Во всяком случае, крещение ни за что не пропущу. — Майкл лукаво улыбнулся, стараясь приободрить Клер. — Надеюсь, меня не поразит молния, когда я поклянусь никогда больше не грешить, ибо не может грешник руководить духовным воспитанием ребенка.
Николас хмыкнул:
— Бог не допустит этого, иначе после крещения возле каждой купели лежали бы головешки.
Клер не хотела отвлекаться от темы и сердито произнесла:
— Ты ведь рад, что снова отправишься воевать, не правда ли?
Майкл читал письмо Люсьена со смешанными чувствами. Шок и гнев по отношению к французам преобладали, но были чувства и более глубокие, более сложные: желание искупить грехи, воля к жизни в минуты смертельной опасности, мрачное возбуждение при мысли о том, что снова можно блеснуть своим умением убивать. Однако обсуждать все это даже с Клер» Николасом у Майкла не было ни малейшего желания.
— Мне до сих пор досадно, что я был комиссован и не смог принять участия в последнем броске с Пиренейского полуострова во Францию. И чтобы выполнить свой долг до конца, с великим удовольствием снова повоюю с французами.
— Вот и отлично, — сухо произнес Николас. — Смотри только, чтобы тебя не убили.
— В тот раз французам это не удалось, надеюсь, и теперь не удастся. — Он помолчал и добавил: — Если со мной что-то случится, рента от шахты перейдет к вам. Не хочу, чтобы она попала в чужие руки.
«С какой легкостью он говорит о смерти», — подумала Клер, и ей стало не по себе.
— Не беспокойся, — бодро проговорил Майкл. — Я был серьезно ранен всего раз, и то потому, что не взял с собой мой талисман. Но, поверьте, такое больше не повторится.
— Талисман? — Клер была заинтригована.
— Да, его смастерил в Оксфорде Люсьен. Я пришел в восторг от этой вещицы, и он отдал ее мне. Сейчас покажу.
