Александра Риплей - Чарлстон
На острове Джеймс майор Эллис, стоя в луже, яростно топнул ногой.
– Проклятый дождь. Порох намок! Ладно, оставим пока мятежников в покое, ребята, а завтра возьмемся снова. Чепуховая стрельба, черт побери. Мы не нанесли им никакого урона.
Вспышка молнии над гаванью осветила колокольню Святого Михаила.
– Черт побери все, – добавил майор.
2
С рассветом Болотный Ангел снова начал обстрел, но город уже успел подготовиться. Накануне вечером офицеры Конфедерации обходили дома, успокаивая жителей и давая советы, какие предосторожности следует предпринять в случае попадания снаряда и пожаров. Когда стали падать ядра, их встречали с гневом и любопытством, но без паники. Люди сгрудились на верандах и крышах, наблюдая оттуда, как поднимаются в воздух и падают близ церкви Святого Михаила массивные железные шары. К исходу утра Болотный Ангел выпустил тридцать седьмой снаряд и тут же взорвался сам. Вспышка была видна всем наблюдателям, грохот взрыва докатился до города и был встречен шумными приветствиями толпы.
Через час знакомые всем лакеи дома Бретонов, одетые в черно-красные полосатые жилеты, заспешили во все концы старого города. Записки, которые они разносили, были испещрены неразборчивым почерком Салли Бретон: «Чай в гостиной под открытым небом, прошу пожаловать».
Салли Бретон была изящной женщиной чуть за тридцать. У нее была мальчишеская фигура и маленькое обезьянье личико. Ее сияющие глаза и неистощимая бодрость духа покорили Майлза Бретона, хотя немало красавиц тщетно пытались завоевать его сердце. Салли Бретон много путешествовала по Европе, Азии и Африке и покоряла всякого, кто встречался на нее пути.
Она прославилась своим гостеприимством, о ее вечерах говорили с восторгом, расценивая их как оригинальные. Все чарлстонские дамы, кроме только тех, что были в глубоком трауре, съехались к Бретонам незадолго до четырех. Им не терпелось узнать, что же придумала Салли на этот раз. Кареты и коляски загородили Кинг-стрит, затрудняя друг другу проезд. Но проволочка только разжигала любопытство.
Гости не были разочарованы. Когда они вошли в гостиную, отделанную в строгом стиле восемнадцатого века, Салли Бретон сидела за большим чайным столом посреди комнаты. Столп солнечного света падал на нее сквозь дыру в потолке. Салли была окружена сияющим нимбом, отражавшимся на георгианском серебряном чайном сервизе и игравшим в блистающих призмах хрустальной люстры, которая висела в опасной близости от пробоины. Салли была одета в белое батистовое платье, что значительно увеличивало эффект. Ее пышные юбки, казалось, притягивали к себе свет. Крохотные ножки хозяйки, предмет ее особой гордости, были обуты в ярко-алые атласные башмачки с алмазными пряжками. Бок о бок они покоились на огромном черном ядре, застрявшем в паркете под столом.
– Входите, – говорила Салли гостье, появлявшейся в дверях. – Отпразднуем событие. Я так часто рассказывала о нем, что даже наскучило. Но теперь оно выглядит значительно интересней.
Дамы восклицали, выражая восторг, и смеялись. Всем было известно, что во время войны с Англией за независимость ядро неприятеля влетело в дом Бретонов, едва не задев драгоценную Уотерфордскую люстру. Ядро янки точь-в-точь повторило путь своего предшественника.
Гостьи уходили от Салли Бретон ободренные. Стойкость духа Салли всегда была заразительна, но последний прием оказал наиболее продолжительное воздействие. Не было ни одного человека, которого бы не связывали брачные или родственные узы со старинными семействами, поселившимися в Чарлстоне до Революции. Фамильные истории были известны всем, так как передавались из рода в род вместе со столовым серебром и портретами предков. Было полезно припомнить, что когда-то Чарлстон уже осаждался неприятелем. Мало того, город был сдан врагу и перенес оккупацию. Но англичан разбили, разрушенное восстановили, город зажил по-старому. Невзирая на преходящие неудобства, Чарлстон сохранял свой особый, высокоцивилизованный стиль. И теперь не о чем беспокоиться. Эта война тоже когда-нибудь закончится. Дом Бретонов, дома других владельцев починят, и все забудется. Красные башмачки Салли стоили целого полка.
Время принесло новые испытания, и чарлстонцам необходимо было подбадривать друг друга, дабы не пасть духом. Тишина, наступившая после гибели Болотного Ангела, длилась недолго. Проведав, что острова, окружающие гавань, не имеют надежного заслона, Объединенные Силы заняли их, один за другим, установив там свои огневые точки. Джеймс, Джонс, Йонгес, Вадмалоу, Фолли – каждый остров представлял теперь угрозу для города. Вместо черных железных шаров, посылаемых Болотным Ангелом, на город летели новые, начиненные порохом ядра. За ними последовали снаряды, разрушительной силой превосходящие все, что когда-либо испытывал Чарлстон.
Современные орудия были дальнобойными. Многие семьи переехали севернее Брод-стрит, чтобы избегнуть бомбардировки. Потом им пришлось перебраться еще дальше, за Кальхоун. Кое-кто покинул побережье и уехал к родственникам и знакомым, живущим в других городах. К концу ноября оставшиеся в Чарлстоне жители обитали только на небольшом клочке земли в четверть квадратной мили, у северной окраины города. Прочие улицы опустели: и днем и ночью на них рвались ядра.
Через день после происшествия с Эндрю его импозантная мать Эмма послала карету, чтобы перевезти сына домой. Люси следовала за каретой в собственной коляске, с ребенком и нянюшкой. Эмма превратила свой дом на Шарлотт-стрит в госпиталь. Необходимый уход, говорила она, укрепит Эндрю и исцелит его ноги. Когда люди потянулись из центра города на северную окраину, Эмма не приняла никого из своей многочисленной родни. Она отказалась пустить даже семью своего брата. Эндрю необходимы тишина и покой.
Живущая в соседнем доме Джулия Эшли не могла прибегнуть к подобным отговоркам. Джулия была старая дева сорока с лишним лет. Она жила одна в большом кирпичном особняке, который унаследовала десять лет назад после смерти обожаемого отца. С тех пор она не снимала траура. Братьев у Джулии не было. Ее единственная сестра, Мэри Трэдд, была восемью годами моложе и полная противоположность Джулии во всех отношениях. Мэри была хорошенькая – изящная, женственная, с пухлыми щечками, вьющимися темными волосами и большими темно-голубыми глазами. Со дня ее первого выезда в доме постоянно толпились поклонники; так продолжалось до тех пор, пока она не остановила свой выбор на Энсоне Трэдде. Дом был полон ее звонким смехом, радостными восклицаниями, а порой и плачем. Джулии, обреченной на горькое одиночество, продолжавшиеся два года романы сестры причиняли невыносимые страдания.
