Джейн Фэйзер - Свадебное пари
Салон был уставлен игорными столами, между которыми ходили слуги, приглушенными голосами называя ставки. Играющие тихо переговаривались. Иногда раздавался стук костей или хлопок карт. Двери из главного салона открывались в другие комнаты, где стояли столы поменьше, за которыми пары играли в пикет.
Спутники Себастьяна прошли в салон, время от времени останавливаясь у столов и оценивая шансы на выигрыш или проигрыш. Себастьян оставался у двери, привычно оглядываясь. Расходы на заведение подобного рода — с официантами, тонкими винами, дорогими ужинами — доходят самое малое до тысячи гиней в год, Владельцы должны держать очень успешный банк фаро, чтобы иметь хорошую прибыль. Должно быть, тут что-то не чисто и банкометы мошенничают в пользу заведения.
Он допил пунш, шагнул в комнату и буквально замер. Высокая молодая женщина в верхнем платье светло-сиреневого шелка с нижним, из фиолетового шелка, цвета ее глаз, как раз брала две карты из коробки банкомета за столом на дальнем конце салона. Ее ненапудренные волосы цвета темной ночи обрамляли лицо гроздьями буколек.
Себастьян стоял как зачарованный, не сводя глаз с женщины, которая как раз подняла голову, чтобы оглядеть людный салон. Их взгляды встретились, и на секунду последние три года словно исчезли, если не считать, что она стала еще красивее.
Он шагнул к ней, и она опустила глаза в карты. В этот же момент генерал Уильям Хейуорд встал перед Себастьяном.
— Итак, Салливан, вы пришли играть?
В глазах Себастьяна стыла откровенная ненависть, но голос был холоден и сдержан.
— Итак, генерал, вы вернулись с континента?
— Как видите, — согласился генерал. — Так вы пришли играть, сэр?
Себастьян проигнорировал вопрос.
— Как видно, ваш бизнес процветает, сэр Джордж, если вы устроились в Лондоне с такой роскошью.
— Так и есть, но вряд ли это касается вас, Салливан.
Улыбка едва заметно мелькнула на тонких губах генерала.
— Но позвольте отвести вас к столу, где вы, вне всякого сомнения, найдете достойное общество.
Он взял Себастьяна под руку и отвел от стола Серены.
Себастьян ощутил, как годами таившийся гаев вспыхнул ярким пламенем. Тогда он был влюбленным теленком, но сейчас повзрослел, поумнел, приобрел опыт, и теперь способен смеяться над незрелостью подобной страсти. Серена и ее отчим могут не бояться, что он снова станет ухаживать за девушкой. Не глядя на нее, он позволил усадить себя за столик, где играли в хесед[2].
Себастьян не любил эту игру, где выигрыш был маловероятен, но хотел отвлечься от неверной черноволосой красотки.
Серена готовилась к неизбежной встрече к Себастьяном… по крайней мере она так считала. Три года — долгий срок. Себастьян скорее всего уже женился и даже обзавелся ребенком. Она никогда не говорила о нем с английскими путешественниками, проходившими через различные европейские салоны, где они с отчимом играли в свои игры. В свою очередь, она ни разу не слышала упоминания о братьях Салливан.
Серена рассматривала короткие месяцы их любовной идиллии как романтичный сон наивной парочки молодых глупцов, которые еще не обточили зубы о реальный мир. Последние три года заставили ее стать взрослой, и теперь она приобрела циничный взгляд на многие вещи, поняв, насколько двулична и лицемерна жизнь.
И все же она ощутила присутствие Себастьяна прежде, чем увидела: недаром по ее спине прошел озноб. Стоило их взглядам скреститься, как последних трех лет словно не бывало. Он по-прежнему красив, строен, изящен, и когда невольно шагнул к ней, ее сердце, казалось, куда-то покатилось. Но все тут же закончилось: отчим встал перед ним, загородив ее от взора Себастьяна.
Теперь ее руки слегка тряслись, и обычная сосредоточенность куда-то подевалась, хотя она твердила себе, что худшее позади. Первая встреча обычно самая неловкая, но им нет нужды даже разговаривать друг с другом: достаточно поздороваться при встрече, как с очень дальним родственником. Больше ее не застигнут врасплох.
Правда, сейчас она была в таком состоянии, что не могла в полной мере себя контролировать. Она не должна была этого допустить! Но Серена сказала себе, что иногда неплохо и проиграть: пусть все видят, что такое возможно, — иначе опытные игроки перестанут садиться с тобой за стол, где банк постоянно оказывается в выигрыше.
Часы пробили девять. Серена глянула на дверь, где стоял дворецкий, готовый объявить первый ужин, и улыбнулась игрокам:
— Джентльмены, предлагаю спуститься вниз и поужинать. Небольшой перерыв в игре всех освежит.
Мужчины охотно согласились, бросили карты и отодвинули стулья.
— Могу я проводить вас, леди Серена? — с поклоном спросил молодой виконт в напудренном парике. Внешность херувима трагически контрастировала с красными опухшими глазами человека, почти прикончившего вторую бутылку бургундского.
— Спасибо, лорд Чарлз.
Серена, едва прикоснувшись к парчовому рукаву, повела посетителей из салона по широкой лестнице в роскошно обставленную столовую, а сама постоянно курсировала между длинными, нагруженными блюдами буфетами, где гости ели, пили шампанское, лучшее рейнское и бургундское, следя за тем, чтобы блюда и графины вовремя пополнялись.
Генерал Хейуорд, казалось, находился одновременно повсюду: обменивался грубоватыми шуточками с джентльменами, отпускал цветистые комплименты леди, сам наполнял бокалы, как подобает гостеприимному хозяину. Посторонний человек предположил бы, что перед ним званый ужин, куда приглашены только избранные, а вовсе не тщательно спланированное развлечение, где гости проигрывают целые состояния. За этот обильный ужин им придется дорого заплатить.
Себастьян и его друзья тоже спустились в столовую. Себастьян немного помедлил на пороге, украдкой наблюдая за Сереной, идеально игравшей свою роль, и поймал себя на том, что пытается найти повод для критики. Хотя она по-прежнему прекрасна, но что-то изменилось и в глазах появились настороженность, жесткость, которых не было раньше. И смех был какой-то неестественный. Но волосы были по-прежнему черны, фигура — стройна и грациозна, и он никак не мог оторвать от нее взгляда.
— Себ, Себ! — Лорд Харли вывел его из транса, тряхнув за плечо. — Ты остаешься на ужин или нет?
Себастьян с трудом отвел глаза от женщины в сиреневом платье. Та над чем-то смеялась — очевидно, над остротой херувимчика-виконта, допивавшего огромный бокал бургундского. Себастьян едва удержал себя от порыва ринуться к ней, выволочь на улицу, принудить к чему-то… к чему-то… он сам не знал, что должно случиться между ними: во всяком случае, нечто истинное и реальное. Не то что последнее, холодное, фальшивое прощание, в котором не было ни капли правды.
