Джил Грегори - В ожидании счастья
Мимо фургона, в котором ее оставил Бен, проходили женщины в соломенных шляпках и мужчины с потемневшими от загара лицами. Уверенным шагом Бен зашел в лавку Шелби, стуча каблуками по некрашеным доскам крыльца, и вскоре вернулся с сообщением, что ферма дяди Гарри находится в десяти милях к северу от города. Мэгги сидела неподвижно и нервно теребила поля шляпы, когда повозка вновь тронулась с места. Она молчала, потому что знала, что с ее губ снова сорвутся бесполезные слова мольбы, а Бен останется непоколебим.
Ферма Белдена разочаровала девочку с первого же взгляда: невзрачный одноэтажный дом, коровник, птичник, сарай посреди прерии. Коровы, бродящие вокруг, отгоняли хвостами мух, которые тучами летали в душном, полном испарений воздухе.
– Бен… – Мэгги снова охватила паника, но брат молча направил фургон во двор фермы.
– Ладно тебе, Мэгги, все будет хорошо, – произнес он наконец, бросив на сестру сочувственный взгляд.
На пороге дома появилась женщина, державшая в руках винтовку «спрингфилд». Высокая, сухая как палка, с седеющими каштановыми волосами, собранными сзади в узел, когда-то она, возможно, была красива. Теперь ее скуластое изможденное лицо стало старым и усталым, уголки рта опустились. На ней было ситцевое платье и грубые башмаки. Держа ружье наготове и щурясь от яркого солнца, она пристально разглядывала парочку, сидевшую в фургоне.
– Тетя Виллона! – радостно воскликнул Бен. – Вы нас не узнали? Разумеется, ведь прошло столько лет. Мы – Бен и Мэгги Клей. Дети Джоны. Здравствуйте.
Женщина потянулась вперед, вглядываясь в них карими глазами, словно хотела убедиться, что Бен ее не обманывает. Потом, успокоившись, опустила ружье и шагнула навстречу.
– Бен? Мэгги? Ну и дела… – В ее голосе не было радости, впрочем, сожаления тоже не было. Одно удивление. – Ради Бога, идемте в дом с этого солнцепека. Надо же, вы здесь, в Эштоне. А где ваш отец?
Бен уже подходил к тете, а Мэгти, медленно выбравшись из повозки, плелась сзади, едва волоча ноги.
– Это длинная история, мэм, – сказал Бен.
Тетя Виллона уже вошла в дом, но он остановился и подождал сестру, которая, похоже, до смерти перепугалась.
– Ну давай же, Мэгги, – тихо сказал он, и Мэгги огромным усилием воли заставила себя сделать несколько шагов по выжженной солнцем земле. Прежде чем брат втащил ее в дом, она обернулась и бросила последний взгляд на далекий горизонт, на голубое небо. Ей казалось, будто она никогда в жизни больше не вздохнет полной грудью, не увидит облака и звезды.
Домик состоял всего из одной комнаты, которая служила кухней, гостиной и спальней для всей семьи. Хотя комната была темной и обшарпанной, сразу бросалось в глаза, что тетя Виллона пыталась сделать ее уютной – постели у дальней стены отделила пологом, на пол положила циновки, а неровные глиняные стены оклеила старыми газетами. Обстановка тоже не вызывала особого восхищения: печка, грубо сколоченный стол и единственный настоящий стул, который Белдены, очевидно, привезли из Айовы. Остальными сидячими местами служили бочки, корзины и старый сундук у печки. Рядом с умывальником разместился разделочный стол, на стене висело несколько полок, уставленных горшками и посудой, а в углу стояло несколько мешков, заполненных коровьими лепешками, которые использовались в качестве топлива. У Мэгги совершенно не было возможности осмотреться, потому что, переступив порог убогого домишки, она сразу стала объектом внимания трех пар глаз, разглядывавших ее со всех сторон.
– Боже, и это Мэгги? – Тетя Виллона смотрела на нее с нескрываемым ужасом. – А ее одежда… Это ведь какие-то лохмотья. – Она вдруг покраснела, но не могла остановиться и продолжала разглядывать залатанные холщовые штаны Мэгги, ее мешковатую рубаху, перемазанное испуганное личико, наполовину скрытое под обвисшими полями шляпы. – Простите, что я говорю это, дети, но Джоне Клею должно быть стыдно, – пробормотала она и поставила винтовку у стены.
Мэгги нахмурилась и опустила голову, полная ненависти к этой женщине, осмелившейся критиковать отца. Две девочки, ее двоюродные сестры, смотрели на нее широко раскрытыми от любопытства глазами. На них были льняные полосатые платьица, а их волосы были аккуратно заплетены в косички.
– Это Кора. – Тетя Виллона указала на двухлетнюю малышку, игравшую на полу. – А вот это Энн. – Вторая девочка, чуть старше Мэгги, чистила картошку. Бессознательно копируя мать, она быстро и молча кивнула головой, не сводя с Мэгги светло-карих глаз. – Ты помнишь, Энн, я рассказывала тебе о моем брате, Джоне, который уехал из Айова-Сити, чтобы добывать золото? Так вот это его дети, Бен и Мэгги. Они будут с нами ужинать, так что позаботься, чтобы картошки хватило на всех.
Все последующие долгие часы Мэгги в основном молчала, за исключением разве тех случаев, когда к ней обращались Бен, тетя Виллона или дядя Гарри, который появился к ужину и был искренне рад их видеть. Похоже, гости внесли разнообразие в монотонную жизнь семьи и скрасили вечер. Тетя Виллона расспрашивала Бена о тех городах, через которые они проехали; ее интересовало, как идет строительство железной дороги, истории о нападениях индейцев, различные слухи и мода за пределами Эштона. Она сказала, что прошло семь лет, с тех пор как они уехали из Айовы, и что она никогда не думала, что окажется в такой изоляции. В прерии в районе Эштона располагалось всего пятнадцать ферм, и путешественники, проезжающие через город, были здесь большой редкостью. Бен старался изо всех сил удовлетворить ее любопытство, но когда дело касалось фасонов одежды, тут он совершенно терялся.
– Мы побывали на приисках в Монтане, Колорадо и Неваде, мэм. Но там еще меньше оседлых жителей, чем здесь, и я думаю, что мода там совершенно отстала. Да и женщин там мало – я имею в виду настоящих леди.
Дядя Гарри ухмыльнулся и подмигнул Бену. Это был невысокий коренастый мужчина с черными бакенбардами, копной густых волос и с мягким взглядом голубых глаз, выделявшихся на обветренном лице.
– Видно, там неподходящее место для юной Мэгги, – заметил он, набивая рот очередной порцией сочного рагу из кролика.
– Конечно, Гарри. Ты только посмотри на этого ребенка. – Прищурившись, тетя Виллона уставилась на Мэгги, которая едва прикоснулась к еде. – Кожа да кости, одета в какие-то лохмотья. Она больше похожа на сорванца, чем на девочку.
Теперь все смотрели на нее: дядя Гарри, маленькая Кора и Энн, круглое веснушчатое лицо которой так и дышало чувством собственного превосходства. Мэгги хотелось съежиться, спрятаться внутри самой себя, чтобы избежать этих пронизывающих взглядов. Но она продолжала сидеть тихо как мышка, не сводя взгляда с миски с овощами, стоявшей в самом центре грубого соснового стола.
