Элизабет Роллс - Несносная девчонка
И почему она так глупо себя повела, устроив перепалку с высоким темноволосым джентльменом в саду? Кем еще он мог быть, кроме как ничего не подозревающим и, вероятно, не радушным хозяином? Очевидно, он уже вернулся и пригласил к себе отца. Остается только надеяться, что преподобный доктор Брамли произведет лучшее впечатление, чем его дочь.
Но все равно он не должен был грубить. Хотя она и столкнулась с ним, но не так уж сильно и ударила. Он такой огромный, что трудно причинить ему боль. Даже у Эндрю, который был очень высок и хорошо сложен, не столь широкие плечи.
При мысли об Эндрю ей стало горько. Зачем вспоминать? Правда, это послужит ей уроком: джентльмены именно так смотрят на девушек ее происхождения и положения, и их признаниям в любви не стоит доверять. Это-то она запомнит, а остальное забудет, так как теперь придется привыкать к новым условиям.
Она с любопытством оглядела гостиную. Из рассказов отца она сделала вывод, что мистер Джонатан Гамильтон немыслимо богат. Но он явно не тратился на модную обстановку. Даже неискушенной Крессиде было ясно, что большая часть мебели и убранства не менялась по крайней мере лет семьдесят-восемьдесят. Вдовствующая леди Фэрбридж заклеймила бы эту обстановку как «ужасно неэлегантную».
Но комната не выглядела убогой. Мебель, возможно, и была старомодной, но превосходного качества и блестела от полировки, а кресла, видно, совсем недавно обили заново. Поэтому-то она и устроилась на полу – чтобы не испачкать мокрым платьем удобные мягкие сиденья.
Комната Крессиде понравилась. Строгая и простая мебель была в ее вкусе, а вот в Фэрбридж-Холле она чувствовала себя скованно, боясь вздохнуть, чтобы что-нибудь не испортить.
Возможно мистер Гамильтон – один из тех грубоватых помещиков, которые не любят перемен и новомодных веяний. Он, наверное, круглый год торчит в сельской глуши и поэтому его не очень обременит присутствие рассеянного ученого священника и его дочки. Однако в саду он произвел впечатление элегантного человека, несмотря на толстый плащ, скрывавший костюм. А может, она хочет принять желаемое за действительное? Крессида вздрогнула. Какая досада, что ей пришлось оставить все их вещи в залог на постоялом дворе, чтобы одолжить двуколку. Она даже не может сменить промокшее платье! Хорошо хоть удалось надеть на отца свой плащ, чтобы он не вымок в дороге. Это ее оплошность – она не уследила за тем, как он отдал собственный плащ нищему бродяге. Значит она сама виновата в том, что промокла и продрогла. И выходить в сад в сырой одежде не следовало.
А сейчас ей предстоит расположить к себе хозяина, которому она с удовольствием влепила бы пощечину. Остается только надеяться, что у него хватит родственных чувств, чтобы позволить им остаться, пока она не придумает, как поступить дальше.
– Придется одолжить платье у экономки, – пробормотала она, глядя на прыгающие языки пламени.
– Замечательная мысль, мисс Брамли, – послышался знакомый голос.
Крессида хотела встать, но потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Она смотрела на хозяина, понимая, как унизительно выглядит. Судя по выражению его лица, мистер Гамильтон тоже так считал.
– Конечно, было бы лучше принести ваш багаж, но я не сомневаюсь, что миссис Робертс с удовольствием найдет что-нибудь подходящее.
Он шагнул к ней, а у Крессиды пересохло в горле. Она и не представляла, что человек может быть таким высоким.
Замшевые брюки обтягивали длинные мускулистые ноги. Забрызганные грязью изящные сапоги сшиты из дорогой кожи. Словно зачарованная, она подняла глаза. Этот джентльмен, видно, не любит узкую приталенную одежду, но, тем не менее, над его сюртуком просторного покроя поработал первоклассный портной.
Волнуясь, она перевела взгляд на его лицо и встретилась с насмешливой и немного презрительной улыбкой. Казалось, что от темно-серых глаз под черными бровями не укрылась ни одна мелочь ее жалкого наряда. Тут только до нее дошло, что она сидит на полу, словно грязный щенок. Крессида попыталась подняться, и ее сразу же подхватила сильная рука. Ее как будто ножом пронзило, когда длинные пальцы сомкнулись на локте.
– Я сама могу…
В этот момент, еле слышно охнув, он внезапно отдернул свою руку и девушка, пошатнувшись, снова очутилась на полу, при этом больно ударилась.
– Вот проклятье! – вырвалось у нее. Крессида покраснела. Такие слова не к лицу не только дочке священника, но и любой молодой леди, особенно в присутствии джентльмена. Тем более, что она совсем недавно сделала ему выговор за употребление похожего выражения.
– Совершенно верно, мисс Брамли.
Это было сказано таким нарочито вежливым тоном, что у нее зачесались ладони от желания влепить пощечину. Да он просто снисходит до нее! Ну и негодяй.
Хозяин уверенным жестом протянул ей другую руку. Что случилось? Ведь он только что не удержал ее. Мало того, что она ушибла копчик, так еще и выглядела по-дурацки.
Крессида посмотрела на Гамильтона, полная решимости сказать все, что она о нем думает, но болезненная гримаса на его побелевшем лице поразила ее.
– Сэр? Вы… здоровы?
Он сжал губы.
– Все в порядке, мисс Брамли. Небольшой вывих плеча.
Ей стало стыдно. Неужели она настолько сильно толкнула его? Да нет, у нее голова не доходит до его плеча.
– Мистер Джек!
Крессида повернулась на огорченный возглас и увидела дворецкого, которого раньше не заметила, так как мистер Гамильтон заполонил собой все пространство.
– Почему вы не послушались доктора Уилберфорса и не надели перевязь? Так вы все время будете забывать про больную руку.
Крессида немного успокоилась. Значит он получил травму раньше.
– Ох, Эванз, замолчи. Пойди и отыщи миссис Робертс. Попроси ее подобрать какое-нибудь из своих платьев для мисс Брамли.
– Простите, сэр?
– Ты ведь слышал, что я сказал. А, понятно, что тебя смущает.
Он окинул оценивающим взглядом фигуру Крессиды.
Словно я кобыла! – подумала она.
Не обращая внимания на его протянутую руку, она встала сама и расправила юбки. Крессида уже хотела извиниться за то, что ненароком причинила ему боль, но не успела, так как Гамильтон произнес:
– Хм. Да, Эванз, подойдет самое маленькое из платьев миссис Робертс. И найди какой-нибудь шнур, чтобы его подвязать.
– Слушаюсь, сэр. – Дворецкий вышел. Крессида, глубоко вздохнув, повернулась к хозяину. Тот смотрел на нее с легкой улыбкой. Девушка теребила завязки плаща и переступала с ноги на ногу в промокших туфлях. Как же ей холодно, и как она устала! И как мало у них с отцом прав просить гостеприимства у этого человека. Она даже не может сказать ему всю правду, не нарушив волю отца… А если и скажет, то поймет ли он и не выгонит ли их? Она не может рисковать. Папа и без того устал. Возможно, потом она объяснит мистеру Гамильтону, что случилось. Ведь отец лишился прихода по ее вине. Она уедет, как только найдет себе место. Остается надеяться, что сплетни сюда не дойдут.
