Кэролайн Линден - Волшебство любви
Джерард подошел к брату. Опрокинув остатки бренди в рот, он сказал:
— Мы должны отыскать Чарли.
— Чтобы он нашел единственно верный путь к решению проблемы и посвятил всего себя достижению поставленной цели, — пробормотал Эдвард.
Джерард презрительно фыркнул.
— На это вряд ли стоит рассчитывать. Однако это и его проблема тоже. Ему предстоит потерять даже больше, чем тебе или мне.
— Когда это имело значение? — сказал Эдвард, но он был согласен с братом.
Разумеется, они должны сообщить Чарли, и поскольку Чарли не затруднил себя поездкой в Суссекс, даже получив известие о том, что отец умирает, ехать в Лондон, очевидно, придется им. И возможно, то, что ему предстоит узнать, побудит их старшего брата заняться чем-то более полезным, чем вечной погоней за наслаждениями. Возможно, именно по этой причине Дарем так отчаянно стремился попросить у Чарли прощения — он хорошо понимал, как сильно изменится жизнь его старшего сына, если он утратит имя, титул и состояние.
К несчастью, при всей уверенности их отца в том, что они лучше готовы к тому, что их ждет, и Джерарда и Эдварда ждала та же незавидная участь.
Поскольку если им не удастся доказать правомочность притязаний Чарли, они все — и Чарли, и Джерард, и он, Эдвард, — потеряют все.
Глава 2
Они нашли Чарли не в игорном доме и не в борделе, а в собственной спальне. Мирно спящим в постели. Разумеется, Судя по числу разбросанных по полу пустых бутылок из-под вина и предметов дамского туалета, одного его застали по чистой случайности. Как бы там ни было, факт, что Чарли не пришлось нигде искать, оказался им на руку.
— Вставай, Чарли. — Джерард прошелся по комнате, раздернул шторы, при этом стараясь производить как можно больше шума.
Эдвард пытался успокоить растревоженного дворецкого и потому несколько отстал. Убедив беднягу, что его не уволят за то, что позволил побеспокоить лорда Грешема, Эдвард послал дворецкого за горячим чаем и отправился на подмогу Джерарду.
Чарли, что-то недовольно пробурчав, повернулся на другой бок.
— Уходите, — простонал он, — я болен.
— Это мы видим. — Джерард взял с шезлонга дамский чулок. — Смертельно болен, я бы сказал.
Чарли скосил глаза на чулок, затем снова их закрыл.
— Агата. Только она носит фиолетовые чулки.
— И, полагаю, эта Агата заразила тебя оспой или чем-то другим, от чего ты так страдаешь.
— У меня голова болит, чертов придурок.
Джерард презрительно фыркнул. Эдвард уничижительно посмотрел на брата. Он уже успел обнаружить стул и придвинул его к кровати.
— В твоих же интересах побыстрей поправиться, Чарли. У нас проблемы куда серьезнее, чем банальное похмелье.
— О чем ты? О да, я получил твою записку насчет отца. — Чарли вновь с усилием приоткрыл опухшие веки. — Полагаю, я уже опоздал с выражением моего почтения родителю.
— Да, ты опоздал, — сухо заметил Эдвард. — На несколько суток.
— Так я и думал. Ну, старику на том свете сейчас покойнее, чем было бы, случись ему перед смертью пообщаться со мной.
— Я так не думаю, — возразил Эдвард. — Он отчаянно хотел с тобой встретиться перед тем, как отдал Богу душу.
На мгновение лицо Чарлза стало похоже на маску, и уже далеко не в первый раз Эдвард задался вопросом о том, что не поделили старший брат и отец.
Но Чарли лишь пожал плечами, и мышцы лица расслабились. Он подоткнул еще одну подушку под спину и немного приподнялся.
— Тогда, полагаю, мне следует ждать визита призрака покойного родителя. Боюсь, этот призрак станет преследовать меня до конца дней, и все из-за того, что я лишил отца удовольствия прочесть мне напоследок очередную нотацию.
— Тебе бы это не помешало, — сказал Джерард. — Нам пришлось солгать ему и сказать, что ты уже в пути.
— Никто не просил вас лгать ради меня. — Чарли бросил на брата пренебрежительный взгляд. — Еще один грех на мою душу — я разочаровал Дарема на смертном одре. Впрочем, у меня их столько, что одним грехом больше, одним — меньше. Все едино.
Джерард не верил своим ушам.
— У тебя не осталось ни капли любви к отцу?
— Как видишь, — скривив рот, ответил Чарли. — Но он мертв и предан земле, и моя любовь или мое прощение ему уже давно безразличны. Так зачем вам сейчас понадобилось поднимать меня, больного, с кровати?
— Мне ты больным не кажешься, — пробормотал Джерард.
— Прекрати! — резко сказал Эдвард.
Глаза у Чарли блестели, как бывает при лихорадке, и когда лакей принес чай, Чарли стал с жадностью его пить. Странно, подумал Эдвард. Впрочем, если в чайник был налит бренди, а не чай, это бы все объяснило. Эдвард встал и проверил, плотно ли лакей закрыл за собой дверь.
— Чарли, я бы с удовольствием оставил тебя в покое, однако сейчас у тебя нет времени болеть. Мы — все трое — стоим перед лицом очень серьезной проблемы, и время, как и то, насколько деликатно мы будем действовать и сумеем ли держать язык за зубами, решает все.
Чарли откинулся на подушки. Вид у него был усталый.
— В чем проблема? Я уверен, что не смогу ничем помочь в ее разрешении.
— Оказывается, отец кое-что от нас скрыл, — с мрачной серьезностью сообщил Эдвард, игнорируя попытку Чарли, как всегда, снять с себя всякую ответственность. — Тайный брак около шестидесяти лет назад. Пожив недолго вместе, наш отец и та женщина решили, что брак был ошибкой, и они разбежались.
— В самом деле? — Чарли улыбнулся немного саркастически. — Кто знал, что старый пес на это способен?
— Он с ней так и не развелся, — пояснил Эдвард. Чарли молча взглянул на него, вопросительно выгнув брови.
— И он не получил подтверждения того, что та женщина мертва, — добавил Джерард. Чарли потребовалось некоторое время, чтобы переварить информацию. Потом он закрыл глаза.
— Так и не получил?
— Так и не получил, — кивнул Эдвард. — И уж конечно, он не знал, жива она или нет, когда женился на нашей матери.
Все трое замолчали. Первым прервал молчание Чарли:
— Так в этом и заключается та самая досадная неприятность?
— Для тебя это, конечно, не проблема! — воскликнул Джерард. — Ты теряешь титул, и после этого ты называешь это «досадной неприятностью»? Ты что, сошел с ума? Ты не понимаешь, что поставлено на кон?
— Джерард!.. — осадил брата Эдвард.
Чарли по-прежнему полулежал, развалившись на подушках, одну руку закинув на лоб, но другая его рука была сжата в кулак. Эдвард не знал, что именно выражал этот жест — злился ли Чарли на отца или на Джерарда, но, так или иначе, времени на споры у них не было.
