Дженнифер Деламир - Госпожа его сердца
– Послушай, так не годится, – вмешался Джеймс. – Позволь ей заняться делом. На то и существует прислуга.
– У меня больше опыта. Я часто ухаживал за больными в своем приходе.
– Но тогда ты был обыкновенным священником, а теперь ты барон.
Джеффри ненавидел титул, которой перешел к нему после смерти старших братьев. С другой стороны, глупо отрицать тот факт, что высокое общественное положение имеет свои преимущества. Так почему бы ими не воспользоваться?
– Раз я барон, извольте мне подчиняться, – заявил Джеффри и вновь протянул руку за полотенцем.
Джеймс рассмеялся и склонил голову в почтительном поклоне:
– Превосходный аргумент, милорд.
Расставшись с пресловутым полотенцем, служанка снова сделала книксен и отступила на несколько шагов, по-прежнему не сводя глаз с Джеффри. Скорее всего ее занимали не сиюминутные обстоятельства и не он сам, а именно его новый статус. Вот она, разница между бароном и обыкновенным священником. Сейчас решительно все, от младших горничных до герцогинь, относились к нему с чрезвычайным вниманием, но в те годы, которые он посвятил служению и помощи беднякам, едва сводившим концы с концами, им совершенно никто не интересовался.
Впрочем, Бог с ними, с горничными и герцогинями. В данный момент его интересовала совсем другая женщина.
Он приложил ладонь к ее лбу и нахмурился:
– Боюсь, кроме раны на виске, у нее еще и жар.
Джеймс тотчас достал носовой платок и демонстративно прикрыл нос и рот.
– О Боже, надеюсь, она не заразит нас какой-нибудь ужасной болезнью. Это было бы весьма некстати.
В гостиной появился Хардинг со старой дорожной сумкой в руках. Он держал ее перед собой на солидном расстоянии, чтобы ни одна пылинка не попала на его безукоризненно чистый сюртук.
– Мы обнаружили сей предмет на улице рядом с парадной лестницей. Полагаю, он принадлежит этой… – он сделал паузу и смерил скептическим взглядом неподвижную фигуру на диване, – хм, даме.
– Спасибо, Хардинг, – ответил Джеймс и пренебрежительно кивнул в сторону дальнего угла комнаты: – Положите пока туда.
Возможно, у несчастной женщины не было ничего, кроме того немногого, что умещалось в этой сумке. Но неистребимое легкомыслие Джеймса не позволяло ему задумываться о людях менее удачливых, чем он сам.
Девушка пошевелилась и негромко застонала.
– Тише, тише, – ласково пробормотал Джеффри. Ему хотелось успокоить и ободрить ее, хотя он сомневался в том, что она его слышала. – Все будет хорошо.
Он принялся смывать кровь с ее лица. Джеймс обогнул диван и занял позицию наблюдателя.
– Очень удачный экземпляр, – произнес он и наклонился, чтобы получше рассмотреть ее. – Взгляни, какие высокие скулы, изящный изгиб бровей, чувственные губы…
– Джеймс, это женщина! – возмутился Джеффри. – А не диковинная зверюшка в зоопарке.
– Ясное дело, женщина, – с безмятежной улыбкой отозвался Джеймс. – Отрадно, что ты это заметил. Никак не ожидал от тебя подобной наблюдательности.
Джеффри заметил. Даже слишком много заметил. Его поразила ее красота. Вот только губы, действительно чувственные, побелели и растрескались от жажды. Ему захотелось провести по ним влажной тканью и…
– Силы небесные! – воскликнул Джеймс и выронил носовой платок. – Это Рия.
Джеффри остолбенел.
– Что ты сказал?..
– Я сказал, что молодая леди, орошающая кровью диван моей тетушки, является Викторией Торнборо.
Нет, это невыносимо. Иногда Джеффри казалось, что Джеймс специально пытался довести его до белого каления.
– Джеймс, что за ребячество? Ты выбрал неудачное время для шуток.
Джеймс покачал головой:
– Нет-нет, я серьезен как никогда.
– Но этого не может быть.
– Полагаю, я в состоянии узнать собственную кузину. Даже если не видел ее десять лет. – Он наклонился пониже, а девушка пролепетала что-то невнятное. – Видишь? Она слышала меня и узнала свое имя.
В гостиной все замерло. Даже слуги оторвались от своих дел. Все взоры обратились к дивану, на котором лежала… Кто? Неужели это и в самом деле Рия? Пока приходилось верить Джеймсу на слово. Джеффри никогда не видел ее. Он путешествовал по Европе, когда между Рией и его братом возник бурный стремительный роман. Если это она – стоит ли удивляться, что Эдвард влюбился в нее? Разве сейчас он не очарован ее красотой? Разве его не тянуло к ней с первого мгновения, несмотря на ее убогую одежду, грязь и кровь? Нет, конечно, нет. Это просто сочувствие, и ничего больше. И все-таки совершенно непостижимо, что он, возможно, впервые видит жену своего родного брата при таких необъяснимых обстоятельствах.
Джеффри попытался собраться с мыслями.
– Если это Рия, то с ней вместе должен был появиться Эдвард.
– По идее да, – согласился Джеймс. Пожав плечами, добавил: – Да, действительно, все это выглядит весьма необычно.
– Верно, необычно, – кивнул Джеффри.
Похоже, это слово лучше всего подходило для описания взаимоотношений Рии и Эдварда. Их тайное бегство оказалось для всех полной неожиданностью и могло вызвать громкий скандал. Но скандал получился не просто громким, а оглушительным, потому что как раз тогда Рия была помолвлена с Уильямом, старшим братом Эдварда и Джеффри.
– По крайней мере теперь понятно, что их не было на борту злополучного «Морского странника», – рассудил Джеффри.
– В таком случае… куда же они отправились?
– Я тоже хотел бы это знать, – сказал Джеффри и тут же добавил: – И не только это.
Он испробовал все мыслимые и немыслимые способы, чтобы отыскать Рию и Эдварда, но они исчезли бесследно. Единственная ниточка вела на корабль, затонувший по пути в Америку. Вроде бы похожая пара заказывала места на этом корабле, но все сводилось лишь к слухам и предположениям. В сущности, розыски закончились ничем.
Джеффри принялся стягивать потертую перчатку с левой руки женщины. Он слышал, как у него за спиной ахнула горничная, но его не волновало мнение окружающих. Если это – Рия, то он хотел убедиться в том, что его брат поступил как должно и женился на ней. Конечно, Эдвард не мог намеренно обмануть ее, но его безрассудство часто граничило с безответственностью, а порой переходило эту границу.
Перчатка наконец поддалась, и обнажилась мозолистая, натруженная рука. Сколько же надо работать, чтобы образовались такие мозоли? И все-таки на ней было одно украшение. Нет, не обручальное кольцо, а золотой перстень с ониксом. Перстень Эдварда. У Джеффри перехватило дыхание.
– Почему? – прохрипел он, с трудом проглотив подкативший к горлу ком. – Если они оказались в отчаянном положении, почему не вернулись? Почему не попросили нас о помощи?
