Лиз Карлайл - Три маленьких секрета
– Вы еще так молоды, дорогая. Думаю, моложе меня.
– Мне тридцать, – прошептала графиня, – но я чувствую себя так, будто вдвое старше. – По ее щекам покатились слезы.
Леди Трейхерн подала ей свеженакрахмаленный носовой платок.
– Тридцать – это немного, – продолжала она. – Не переживайте так из-за сына. Поверьте моему опыту, с возрастом у детей это проходит.
– Вы думаете? – всхлипнула леди Бессетт. – Я так хочу в это верить. Джеффри – моя жизнь. Нас только двое, больше у нас с ним никого нет.
– Понимаю, – сказала леди Трейхерн. – И надолго вы в Лондоне, дорогая?
Леди Бессетт подняла на нее горестный взгляд.
– Навсегда, – ответила она. – Я вдова, мой пасынок недавно женился. Завтра я заключаю договор на покупку дома поблизости.
– Правда? – улыбнулась леди Трейхерн. – Как чудесно.
– Наш сельский врач думает, что для Джеффа лучше быть поближе к Лондону. Он сказал, что не знает, что делать с мальчиком.
Леди Трейхерн, успокаивая, похлопала ее по руке.
– Вы должны как следует устроиться, милая, – посоветовала она. – А когда вы с этим управитесь, то обязательно приводите юного Джеффа на чай. И мы познакомимся.
– Вы… вы нам поможете?
– Я попытаюсь, – сказала леди Трейхерн. – Симптомы его состояния действительно загадочные, но я совершенно не убеждена, что это болезнь.
– Правда? Слава Богу!
– Даже если это и так, дорогая, в Лондоне есть несколько врачей, которые проявили внимание к работам ученых в Вене и Париже. В области душевных болезней – это называют психологией, – сделаны значительные открытия. Не все врачи самодовольные невежды, леди Бессетт.
– Душевные болезни! – передернула плечами леди Бессетт. – Мне даже слышать о них невыносимо!
– И забудьте об этом, – сказала леди Трейхерн. – А теперь выпьем кофе, и вы расскажете мне о своем новом доме. Где он находится?
– Рядом с Челси, – тихо сказала леди Бессетт. – В деревне Уолем-Грин. Пока дом отделывают, я сняла там коттедж, но всего на несколько недель.
– Значит, до города вам совсем недалеко, – сказала леди Трейхерн и, поднявшись, позвонила в колокольчик. – Признаюсь, в Лондоне у меня не много знакомых. И все же позвольте мне представить вас в обществе.
Леди Бессетт почувствовала, как ее лицо снова вспыхнуло.
– Я очень мало бывала в свете, – призналась она. – И почти никого не знаю.
– Ну, моя дорогая, теперь вы знаете меня, – сказала хозяйка дома. – Так как насчет нового дома? Конечно, в нем есть все современные удобства? И вам предстоит купить массу мебели? Да это просто замечательно!
Глава 2
Лучше быть повешенным, чем неудачно жениться
Звонари собора Святого Георгия на Ганновер-сквер уже прогуливались по галерее, когда в утреннем тумане появилась карета Маклахлана. Он коротко приказал кучеру ждать его у «Трех королей» и шагнул на тротуар. Позже тут будет оживленное движение, а Меррик не имел желания застрять здесь.
Один из звонарей с любопытством украдкой взглянул на него. Другой растирал мозолистую руку, словно обдумывая предстоящее дело, пока третий громко жаловался на весеннюю сырость. Кто-то невидимый – мелькнули только рука и край церковного облачения – изнутри открыл дверь, и звонари исчезли в церкви. Было слышно, как они друг за другом поднимаются на колокольню.
Маклахлан в душе поблагодарил их за сдержанность. Он не видел смысла в праздных разговорах с незнакомыми людьми. И не имел желания входить в церковь, пока в этом нет необходимости. Он неутомимо шагал взад и вперед по улице, любуясь классическими колоннами и витражами собора Святого Георгия. Его восхищение, лишенное всяких эмоций, было скорее беспристрастной оценкой профессионала. Во всяком случае, он никогда не пришел бы сюда по доброй воле да еще на венчание.
Но сегодня день свадьбы его старшего брата. У Маклахлана не было выбора. Он повернулся и снова зашагал по тротуару. Черт возьми, Фиппс слишком туго завязал ему галстук. Маклахлан провел пальцем вдоль воротника, ослабляя узел.
Движение по Сент-Джордж-стрит стало интенсивнее. Черт! Он не желал шагать тут, как зверь в клетке, но не мог заставить себя войти внутрь. Резко повернувшись, Маклахлан пошел по тенистой галерее, примыкающей к старому зданию. Он не в первый раз прятался в тени церкви Святого Георгия. Воздух здесь был пропитан запахом замшелых камней и сырой земли. Леденящим душу запахом склепов и подземелья. Здесь пахло могилой, в которой погребены надежды и мечтания.
Не надо было сюда приходить. Он поднял глаза к солнцу, хаотичными пятнами пробивавшемуся сквозь зеленую листву, и зажмурился. Шум и грохот уличного движения постепенно стихли, потом совсем исчезли.
– Поцелуй меня, Мэдди. – Его голос хрипло прозвучал во мраке.
– Меррик! – Она застенчиво взглянула на него и положила руку ему на плечо. – Тетя станет браниться, если мы замешкаемся.
Он приложил палец к ее губам.
– Шшш, Мэдди. – Он обернулся. – Никто даже не заметил, что мы отстали.
Он наклонился и легко провел губами по ее рту. От первого прикосновения поцелуй вспыхнул как пламя. Он притянул ее ближе. Его язык проник в ее рот, руки переплелись в страстном объятии.
У него голова кружилась от ее запаха. Он чувствовал под пальцами шелк ее платья, выпуклость упругих ягодиц. Дыхание Мэдлин сбилось, превратившись в сладкие судорожные вздохи. У нее хватило здравого смысла оттолкнуть его.
– Меррик, мы в церкви!
Он улыбнулся.
– Да, девочка моя, именно так, – согласился он. – Но в моих чувствах к тебе нет ничего грешного. Перед Богом они искренни и чисты.
Опустив ресницы, она отвела взгляд, ее лицо порозовело. Он хотел снова поцеловать ее. Ему хотелось коснуться ее, коснуться так, как это делает мужчина, когда женщина жаждет отдаться ему. Но он не посмел рискнуть и сделать это здесь. Вместо этого он прижался к ней, виском к виску, и почувствовал, как расслабились ее плечи.
– Мэдди, – прошептал он ей на ухо, притягивая к себе обеими руками.
– Что?
– Это тут венчаются высокородные жители Мейфэра вроде тебя?
– Я не из Мейфэра, – в ответ прошептала она. – Да, именно тут.
– Тогда я обвенчаюсь с тобой здесь, Мэдди, – поклялся он. Его голос дрожал от эмоций. – В конце сезона, на глазах у всей этой светской публики. Клянусь в этом перед Богом.
– А нам… нам разрешат, Меррик?
Он забыл, как она молода.
– Они не смогут нас остановить, – отрезал он. – Никто, Мэдди, не остановит настоящую любовь.
Сзади послышались тяжелые шаги тетушки.
– Вот ты где! – Шаги стихли.
Меррик обернулся к узкой дорожке, моргая от яркого утреннего света.
