Барбара Картленд - Медальон для невесты
— Ах, да, так… Но я как раз хотела сказать… — Миссис Бэрроуфилд внезапно замолкла. На ее лице отразилась работа мысли, приведшая ее к трагическому озарению. — Вы же… вы же… не намерены… Вы ведь не собираетесь…
Она со стуком опустила на стол пустой стакан, все вдруг поняв — и зачем прибыл сюда этот посеребренный с висков красавец, и что у него на уме, и с чем придется остаться ей, горемычной: мало того, что никаких денег ей ждать не приходится, так еще вдобавок к тому обязанностей и забот у нее с этого дня прибавится, и конца этому, ох, не видать…
— Ну, нет, мистер Фолкерк, нет-нет-нет, я этого не допущу! — Она возмущенно повернулась в кресле, и оно под ней угрожающе скрипнуло, словно бы намекая, что и все это приютское заведение вот-вот рухнет и погребет под своими обломками без малого четыре десятка безвинных жизней. — Тару вы у меня не заберете! Это единственный человек, на кого я могу положиться. Не считать же помощницами тех двух старушенций, от которых больше беспокойства, чем пользы. И даже для них я с трудом наскребаю денег! Можете забрать любого из наших воспитанников — да хоть целую кучу! — но только не Тару. — Грудь ее ходуном ходила, дыхание вырывалось из горла с хрипом и каким-то шипением, будто она сейчас возьмет и взорвется.
— Сколько ей лет? Таре… — вкрадчиво поинтересовался мистер Фолкерк, стараясь, чтобы вопрос его не прозвучал алчно.
— Дайте-ка вспомнить… Ей, должно быть, около восемнадцати. Да, так. Почти восемнадцать. Она попала сюда в восемьсот четвертом, через год после того, как наши вступили в войну с этим дьяволом… с Наполеоном. Я потому так хорошо это запомнила, что зима в тот год была до жути холодной, и продукты сразу выросли в цене. Да что там, уголь подскочил вдвое!
— Выходит, Таре почти восемнадцать, — задумчиво констатировал мистер Фолкерк, оставляя без внимания хозяйственные наблюдения настоятельницы, сдобренные историческими подробностями. — Боюсь, если у вас нет больше никого на примете, мне придется выполнить распоряжение его светлости… и все-таки… забрать у вас Тару… Поверьте, это не моя прихоть, я лицо, можно сказать, подневольное… — Ему хотелось продвинуться как можно дальше в том невеселом деле, ради которого он приехал сюда, и он торопился, пока миссис Бэрроуфилд снова не отвлеклась.
— Только через мой труп! — вскинулась миссис Бэрроуфилд, и дыхание ее опять стало шипящим. — Я не допущу этого, мистер Фолкерк, сколько бы вы свою роль ни умаляли тут передо мной… Только этого не хватало!
Она побагровела так, что шотландец даже испугался, не хватит ли ее сейчас удар. Что он будет с ней делать? Пойдут слухи… И так они уже закрутились вокруг семьи герцога! Эта смерть герцогини во Франции…
— Остаться одной со всей этой оравой! Да вы знаете, каково это? Не каждый из них может себя обслужить, вы об этом сами-то не догадываетесь? В общем — так: уйдет Тара, уйду и я. Можете зарубить это себе на носу!
И, как подкошенная, рухнув в кресло — во время своей тирады миссис Бэрроуфилд вскочила на ноги, невероятным усилием легко приподняв свое дородное тело, — она принялась обмахиваться листком бумаги, лежавшим до этого на столе возле подноса с винной бутылкой.
— Я не хотел вас расстраивать, миссис Бэрроуфилд, — сочувственно вздохнул мистер Фолкерк; дело надо решить полюбовно, не обострять отношений, это он понимал и потому делал все возможное, чтобы они пришли к обоюдному соглашению, — но вы не хуже меня знаете, что я должен подчиняться распоряжениям его светлости.
— Это несправедливо! — Подбородок миссис Бэрроуфилд задрожал от протеста. — Просто несправедливо… Я кручусь тут, как могу, и никому нет до меня дела. У его светлости и так достаточно прислуги, чтобы еще забирать у меня единственную девушку, от которой есть хоть какой-то толк. А ведь речь идет о приюте, который основала его покойная бабушка!
Голос ее дрогнул от подступивших слез, и мистер Фолкерк поспешил снова налить ей стакан портвейна. Она с благодарностью приняла его и наполовину осушила одним глотком.
— Могу лишь обещать вам, — вкрадчиво сказал мистер Фолкерк, — что оставлю достаточно денег для найма подходящей прислуги. А как только вернусь в Шотландию, сделаю все, чтобы убедить его светлость увеличить пожертвования на приют. — Вот они, веские аргументы!
Было очевидно, что его слова до некоторой степени умиротворили миссис Бэрроуфилд, однако взгляд ее беспорядочно блуждал, ни на чем не останавливаясь.
— Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете об этой девушке? О Таре… — миролюбиво предложил мистер Фолкерк. — У нее есть фамилия?
— Фамилия? — с насмешкой переспросила миссис Бэрроуфилд. — Неужто вы забыли, что это «Приют безымянных»? Разумеется, у нее нет никакого другого имени, кроме того, которое она получила здесь — как и у остальных подкидышей, которых мне навешивают день за днем, неделю за неделей…
Она возмущенно фыркнула, прежде чем продолжить:
— У меня для вас еще один незаконнорожденный щенок, заявил мне доктор Харланд буквально на прошлой неделе. Можете оставить его себе, ответила я, нам уже не втиснуть сюда даже мышь, не то что ребенка. Да ладно вам, миссис Бэрроуфилд, возразил он, вы же добрая женщина и не захотите, чтобы это существо закончило свои дни где-нибудь на дне Темзы. Мне безразлично, где он закончит свои дни, заявила я, но сюда я его не приму, даже и не надейтесь…
— И что, он забрал его? — осторожно спросил мистер Фолкерк.
— Да если бы! — устало отмахнулась от него миссис Бэрроуфилд. Она несколько успокоилась и уже не шипела, как раскалившийся на огне чайник. — Я-то думала, мне удалось убедить доктора, что у нас нет больше места, но Тара заявила, что малыша можно положить в кроватку к другому ребенку, и теперь двое спят вместе. Вот так!
Мистер Фолкерк молчал. Что он мог сказать ей в ответ?
— Да ты спятила, так я и заявила ей потом… Взвалить на себя новую работу!
— То есть Тара не возражала? — тихим голосом уточнил мистер Фолкерк.
— Это я должна возражать! — вспыхнула миссис Бэрроуфилд. — Это я получила еще один голодный рот! И ни пенни, чтобы купить еду! «Никогда не встречала таких прожорливых созданий», — всегда говорю я тем, кто постарше, но они только хнычут и просят есть.
Из внутреннего кармана дорожного костюма мистер Фолкерк вытащил внушительного вида бумажник. Вынув оттуда несколько банкнот, он положил их на стол перед миссис Бэрроуфилд в качестве успокоительного средства на первых порах.
— Тут двадцать фунтов, — как можно более мягко сопроводил он свои действия. — Это чтобы продержаться до тех пор, пока я вернусь в Шотландию и распоряжусь насчет вашего приюта.
