Джудит Макнот - История любви леди Элизабет
– Что ты хочешь знать? – спросила она, становясь серьезной.
Элизабет наклонилась вперед со своего стула и открыла рот, чтобы задать вопросы, которые так много значили для нее, но гордость помешала ей высказать их вслух.
– О, ничего особенного, – солгала она. «Я хочу знать, смеются ли надо мной мои друзья или осуждают – или хуже – жалеют меня, – думала Элизабет. – Я хочу знать, известно ли всем, что сейчас я не имею ни гроша А больше всего я хочу знать, почему никто из них не потрудился навестить меня или хотя бы прислать весточку».
Полтора года назад, во время своего дебюта в свете, она сразу же завоевала успех, а предложения руки и сердца достигли рекордного числа. Сейчас, в девятнадцать лет, она была отщепенкой того самого света, который тогда подражал ей, восхвалял и ласкал ее. Элизабет нарушила их правила и, сделав это, оказалась героиней скандала, который, как молния, воспламенил гневом свет.
Смотря с тревогой на Александру, Элизабет думала, знает ли светское общество всю историю или только ее скандальную часть, говорят ли о ней еще или, в конце концов, все улеглось. Алекс уехала в долгое путешествие как раз перед тем, как все это случилось, и она хотела бы знать, слышала ли Алекс об этом после своего возвращения.
Вопросы роились у нее в голове, но она не могла рисковать, задавая их, по двум причинам. Во-первых, возможные ответы могли вызвать слезы, а она не хотела поддаваться слезам. Во-вторых, чтобы спросить Алекс об интересующих ее вещах, она должна была бы рассказать подруге обо всем, что с нею случилось. Но Элизабет была слишком одинока и обездолена, чтобы допустить возможность, что и Алекс тоже покинет ее, если узнает.
– Что именно ты хочешь знать, – спросила Алекс, изобразив на лице решительно ничего не выражающую веселую улыбку – улыбку, которая должна была скрыть от подруги жалость и огорчение.
– Все! – быстро ответила Элизабет.
– Ну, ладно, – сказала Алекс, стремясь сменить гнетущую атмосферу в комнате, возникшую от невысказанных тягостных вопросов Элизабет. – Лорд Дюсенберри только что помолвлен с Сесилией Лакруа.
– Как мило, – ответила с нежной обаятельной улыбкой Элизабет, в ее голосе слышалась неподдельная радость. – Он очень богат и из прекрасной семьи.
– Он – неисправимый развратник, и не пройдет трех месяцев после брачного обета, как заведет любовницу, – возразила Алекс с прямотой, которая всегда поражала и отчасти восхищала Элизабет.
– Я надеюсь, ты ошибаешься.
– Нет. Но если ты думаешь, что я ошибаюсь, не хотела бы ты заключить пари, – продолжала Алекс, чувствуя, себя такой счастливой от того, что глаза подруги заискрились смехом, и добавила, не подумав: – Ну, скажем, на тридцать фунтов.
Вдруг Элизабет почувствовала, что больше не может выносить эту неопределенность. Ей необходимо было узнать, привела ли сюда Алекс ее преданность, или она была здесь потому, что ошибочно считала Элизабет все еще самой популярной женщиной в Лондоне. Смотря в синие глаза Алекс, Элизабет с достоинством спокойно сказала:
– У меня нет тридцати фунтов, Алекс.
Алекс ответила ей серьезным взглядом, стараясь сдержать слезы сочувствия.
– Я знаю.
Элизабет научилась справляться с жестокими превратностями судьбы, скрывать свой страх и высоко держать голову. Сейчас, встретив доброту и преданность, она почти поддалась ненавистным слезам, которые не могла выжать ее трагедия. Едва в состоянии преодолеть комок в горле, Элизабет тихо сказала:
– Спасибо.
– Не за что меня благодарить. Я слышала всю эту грязную историю, и я не верю ни одному слову. Более того, я хочу, чтобы ты поехала в Лондон на Сезон [4] и погостила у нас. – Подавшись вперед, Алекс взяла ее руку. – Ради твоей собственной гордости ты должна поставить их всех на место. Я помогу тебе. Еще лучше, я уговорю бабушку моего мужа оказать тебе покровительство. Поверь мне, – закончила Алекс взволнованно, но нежно улыбаясь, – никто не посмеет обидеть тебя, если за тобой стоит вдовствующая герцогиня Хоторн.
– Пожалуйста, Алекс, замолчи. Ты не знаешь, что говоришь. Даже если бы я захотела, а я не хочу, она никогда не согласилась бы. Я ее не знаю, но герцогиня Хоторн наверняка знает обо мне все, я хочу сказать, то, что говорят обо мне люди.
Алекс не отрывала от нее взгляда.
– Ты в одном права – она слышала сплетни, когда меня здесь не было. Я, однако, поговорила с ней об этом деле, и бабушка готова встретиться с тобой и затем принять свое собственное решение. Она полюбит тебя, так же как и я. А когда это случится, она перевернет землю и небо, чтобы заставить общество принять тебя.
Элизабет покачала головой, проглотив сжимающий горло комок, вызванный смешанным чувством благодарности и унижения.
– Я ценю это, правда, ценю, но не могла бы это вынести.
– Я уже приняла решение, – мягко предупредила Алекс, – мой муж уважает мое мнение, и он, без сомнения, согласится. Что касается платьев для выезда в свет в Сезон, у меня много таких, которые я еще не надевала. Я одолжу…
– Ни в коем случае! – воскликнула Элизабет. – Пожалуйста, Алекс, – взмолилась она, сознавая, как неблагодарно, должно быть, звучали ее слова. – По крайней мере, оставь мне хоть немножко гордости. Кроме того, – добавила Элизабет с нежной улыбкой, – я не такая уж несчастная, как ты, кажется, думаешь. У меня есть ты. И у меня есть Хейвенхерст.
– Я это знаю, – сказала Алекс. – Но также знаю, что ты не можешь оставаться здесь всю свою жизнь. Тебе не нужно будет появляться в обществе, когда ты будешь в Лондоне, если этого не захочешь. Но мы будем проводить время вместе. Я соскучилась по тебе.
– Для этого ты будешь слишком занята, – сказала Элизабет, вспоминая безумный вихрь светской жизни, свойственный Сезону.
– Я не буду настолько занята, – ответила Алекс с затаенной радостью в глазах. – Я жду ребенка.
Элизабет сжала ее в объятиях.
– Я приеду! – согласилась она, не раздумывая. – Но я могу остановиться в городском доме моего дяди, если его там не будет.
– В нашем, – упрямо сказала Алекс.
– Посмотрим, – так же упрямо возразила Элизабет. А затем восторженно сказала: – Ребенок!
– Извините меня, мисс Алекс, – вмешался Бентнер и смущенно повернулся к Элизабет. – Ваш дядя только что приехал. Он желает видеть вас в своем кабинете сейчас же.
Алекс озадаченно перевела взгляд с дворецкого на Элизабет.
– Хейвенхерст выглядел довольно пустынно, когда я приехала. Сколько здесь слуг?
– Восемнадцать, – сказала Элизабет. – До того, как уехал Роберт, оставалось сорок пять из девяноста, но дядя их всех уволил. Он сказал, что они нам не нужны, и, проверив хозяйственные книги, доказал мне, что мы не можем себе позволить предоставить им что-либо, кроме пищи и крыши над головой. И все же восемнадцать из них все равно остались, – добавила она и, улыбнувшись Бентнеру, продолжила: – Они прожили в Хейвенхерсте всю свою жизнь и это тоже их дом.
