Сергей Короп - Русь. Время мечей
Ветер донес до слуха князя шаги, приближающиеся со спины. Он не шелохнулся, продолжая смотреть в безбрежные воды. Шаги приблизились и остановились в паре метров от князя.
– Выяснил? – коротко бросил Светослав.
– Да, великий князь. Дозволь слово молвить?
Светослав медленно обернулся к Мечиславу. Раны ощутимо давали о себе знать, но на мужественном лице князя не дрогнул ни один мускул.
– Говори, друг мой верный, Мечислав.
– Я с двумя сотоварищами тщательно обследовали Днепровские пороги. Нельзя туда ходить. Ибо стоят у порогов печенеги. Им ведомо от болгар, что у нас малочисленная дружина. Печенеги думают, что имеем мы много богатств и пленных без числа. А командует ими Куря.
– Как узнал?
– Засаду сам видел. А то что болгары предали нас, так у пленного печенега выведал.
Светослав взвешивал в уме все «за» и «против».
– Вот и Свенельд отговаривал ходить через пороги еще до того, как ты ушел разведать.
– Свенельд мудрый воин, – сказал Мечислав. – Он врага за версту чует.
– Мудрый. А Преславу отдал грекам. После этого Плиска и многие другие болгарские города отпали от нас и перешли на сторону Цимисхия.
Мечислав молчал. Он не смел говорить князю о превосходстве греков по численности в битве при Преславе. И о том, что воины Свенельда с честью вышли из той резни. Князь и сам про то ведает. А мрачное настроение и дикий, еле сдерживаемый гнев, присутствующий в душе Светослава, – так на то имеются веские причины.
– За порогами родная вотчина. Можно сказать, мы почти дома, – князь немного оживился. – Наше преимущество в том, что мы ведаем о засаде печенегов. Ударим первыми. Этих степных тварей – хазаров, печенегов – я не единожды бил и всякий раз побеждал. И на этот раз порублю их поганые головы! Решено! Ладьи на воду.
– Воля твоя, великий князь!
Мечислав повернулся и пошел отдавать необходимые распоряжения при погрузке на ладьи.
«Не слушаешь меня, княже, – думал про себя Мечислав. – Придется мне все время быть около тебя, дабы не был убит печенегами».
Едва ладьи приблизились к порогам, как отовсюду полетели тучи печенежских стрел. Ладьи теряли управление и бились о каменные пороги, наскакивая друг на друга. Воины, пронизанные стрелами, падали за борт, создавая мертвыми телами помехи для прохода. На деревянных плотах подплывали печенеги и добивали русичей прямо в собственных ладьях.
Мечислав сражался, находясь спиной к Светославу, стараясь закрыть своим телом князя. Две стрелы пробили левое плечо Мечислава, и одна застряла в ноге выше колена.
Неожиданно Мечислав почувствовал толчок в спину. Обернувшись, он увидел падающего Светослава. Одна стрела пробила глаз князя, а еще несколько вонзились в грудь. Князь умирая, силился что-то сказать Мечиславу.
В это время на борт ладьи запрыгнули два печенежских воина с мечами в руках. Не успели они атаковать Мечислава, как лишились один головы, а другой руки, державшей меч. Прикрывшись мертвым телом печенега, Мечислав склонился над умирающим князем. Собрав последние силы, тот стягивал с мизинца кольцо с изумрудом. Мечислав помог ему в этом. Особого труда это не составило, пальцы были окровавлены, и кольцо легко соскользнуло с мизинца князя.
– П-переда. ай… Волк…ку… Он… знае-ет. т…
Это были последние слова великого воина, князя Киевского Светослава Игоревича из рода Рюриковичей.
Мечислав зажал окровавленное кольцо в кулаке и не заметил, как очутился в окружении нахлынувших невесть откуда печенегов. Среди них был сам Куря.
Орудуя мечом, Мечислав понял, что живым ему не вырваться! Врагов было слишком много. Но как раз это и сыграло на руку храбрецу. От огромного количества людей ладья начала расшатываться. Воспользовавшись подходящим моментом, Мечислав, проткнув мечом брюхо печенега, потащил несчастного к борту и выпрыгнул из ладьи. Благо, еще с раннего детства Волк обучил его не только мастерству ведения боя на мечах, но и подводному плаванию.
Когда воин вынырнул из воды, он был уже далеко от крутых и смертельно опасных Днепровских порогов.
ГЛАВА 1
«Ненависть – гнев людей слабых».
Жизнь Новгородского князя Владимира текла обычным путем – пьянство и разврат с наложницами. Благо, их у него было несколько сотен. Не отказывая себе ни в любовных утехах, ни в пиршествах, Владимир Красно Солнышко (прозванный так за красный цвет лица, причиной которого явилось обильное пьянство) одержим был лишь одной целью, – княжение в Киеве.
Ох, как несправедливо поступил с ним названный отец Светослав, отправив в Новгород. Будь он проклят со своими извечными походами и битвами. Ярополка посадил княжить в Киеве! Не его это! Не пригоден Ярополк быть Киевским князем. В голове у него то же, что у Светослава, – сплошь битвы ратные.
Права была бабка Ольга. Перед самой смертью вещала сыну своему о Владимире, как о едином престолонаследнике Киевском. Не прислушался Светослав к советам мудрым княгини. Жаль, померла бабка не вовремя. Эх, не вовремя!
Насытившись молодой наложницей, Владимир возлежал с нею на медвежьих шкурах. Обнаженная девица нежно поглаживала грудь хозяина своими тоненькими пальчиками, каждый раз опасаясь сделать что-то, что не понравилось бы господину. Другая девица молча и с осторожностью, подавала Владимиру большой кубок с вином, боясь нарушить ход его мыслей.
Отпив вина, князь тяжело вздохнул.
Давно не было вестей от отца его – Светослава Игоревича. Последний гонец, прибывший еще в прошлом году, сказывал о больших потерях дружины князевой. Может, и в живых-то уж нет великого князя? Как знать.
Владимир снова отхлебнул из кубка.
«А, что? – от этой мысли, он даже позволил себе улыбнуться. – Думаешь, не справился бы? Очень даже сумел бы разобраться между братьями, кто по-настоящему заслуживает княжить в Киеве».
За дверью послышались тяжелые шаги, знакомые Владимиру с детства. Своего воспитателя и воеводу Добрана он узнал бы среди сотен, по одному лишь звуку.
На пороге действительно появилась могучая фигура воеводы. Не здороваясь, он сразу обратился к князю:
– Великий каган! Намедни гонец прибыл с Днепровских порогов. Весть о батюшке твоем Светославе Игоревиче доставил…
Владимир резко вскочил на ноги, грубо оттолкнув от себя наложниц.
– Пошли вон отсюда! – крикнул обеим. – Подождав, пока те удалились, обратился к воеводе: – Добраня, родимый, не томи. Сказывай, что слышно про родителя моего?
– Погиб он. Вместе с дружиной. Вернее сказано будет, с тем, что от нее осталось.
– Убит, говоришь? – князь нервно передернулся. Неведомое двойственное чувство овладело им. Не мог он сам объяснить свое состояние, как вести себя от принесенной До— браном вести. То ли радоваться, то ли горевать.
Владимир подошел к дубовому столу, налил себе вина и осушил кубок до дна.
– И, кто же одолел великого воина?
– Печенеги. Их воевода Куря устроил засаду у Днепровских порогов, когда Светослав с войском возвращался на ладьях домой.
– Садись рядом, воевода. Испей с каганом твоим вина добротного, а заодно поразмыслим, как быть нам далее и что делать будем?
Добран принял приглашение Владимира. Усевшись за стол, принял кубок наполненный вином из рук кагана:
– За что пить-то будем? За сложивших головы дружинников, или…
– За будущего князя… нет, за великого кагана Киевского! Владимира! – не дав договорить воеводе, воскликнул князь. – За него родимого!
Осушив кубок, Владимир трижды хлопнул в ладоши. В дверь просунулась голова прислужницы.
– Самых лучших яств и вина! Вдосталь!
– Слушаюсь, великий каган! – прислужница мигом испарилась.
Довольно быстро на столе появилось множество разнообразной еды – жареный поросенок, перепела и деревянный бочонок с вином. Кушанья продолжали нести, пока Владимир криком не погнал всех, дабы не мешали ему своей суетой трапезничать с воеводой.
Насытившись и малость охмелев от выпитого, князь возобновил разговор.
– Выходит, теперь все дороги открыты на Киев. Что скажешь, Добраня?
– Оно-то так, но… – воевода малость замялся, подбирая нужное слово.
