Ольга Крючкова - Дуэлянты
– Какой ты молодец, Станислав! Ну, конечно! Соглашайтесь!
– Я бы с удовольствием пострелял уток. – Высказался Анатолий, доселе пребывавший в молчании. – Надеюсь, приглашение распространяется и на меня?
– Безусловно!!! – Воскликнули супруги Матвеевы в один голос.
– А вы, Полина, не будите против? – Анатолий лукаво посмотрел на девушку.
– Нет, нет, что вы! – заверила она. – Правда, я не любительница охоты и рыбалки. Уверяю вас, там прекрасные места, а в Забродино – отличный просторный дом.
– Тогда, о чем же думать! – Не удержался господин Рогозин и добавил: – Надобно все подробнейшим образом обговорить. Кстати, Станислав Александрович, на днях мне предлагали отменное английское охотничье ружье. А я думал: ну где я стану с ним охотиться? Уж – не в Петербурге ли?! А теперь мне выпала такая возможность! Непременно куплю сие ружье.
* * *Через две недели, в середине мая семейство Матвеевых готовилось к отъезду в имение. Антонина Петровна и Полина планировали уехать первыми. Затем через несколько дней, вслед за ними – Станислав Александрович с Рогозиными. Задержка сия объяснялась тем, что Анатолий должен был завершить некие дела в Петербурге, а уж только потом отправиться на отдых.
Антонина Петровна, прибыв в Матвеево-Орлово первой, засчитывала привести в порядок Забродино, где хотели поселиться Рогозины. Имение сие, доставшее по наследству от первого мужа, было исправным и давало неплохой доход, но в доме давно никто не жил, и оттого требовались дополнительные усилия в благоустройстве. Антонине Петровне не хотелось ударить в грязь лицом. Напротив, показать свои владения в наилучшем свете, ибо Рогозины, хоть и не владели поместьем, дом их в Петербурге считался весьма богатым, а недавно приобретенный замок Клейне и вовсе подвергал ее в восторг, что она начала относиться к будущим родственникам, как к титулованным особам.
Полина все это время во все соглашалась с матушкой, тем самым, доставляя ей немалое удовольствие. Она по-прежнему посещала университетские лекции. Порой даже сталкивалась с Григорием Вельяминовым, неизменно награждая его холодным взглядом. Полина также заметила некоторые перемены в поведении Григория. Он снова стал робким, возможно именно из-за этого Мария переметнулась к Еремееву, и они пребывали в полном согласии. Полина не вникала в их отношения, и ее вовсе не интересовало: отчего Мария оставила Григория, вновь воспылав к Еремееву?..
Хотя до Полины доносились некие странные, едва ли не фантастические слухи, что своей смелостью, уверенностью и другими мужскими достоинствами Вельяминов обязан некому колдовству. Но многие студенты сему не верили, а лишь посмеивались. Барышни же, напротив, как существа впечатлительные, восприняли сию версию, как весьма правдоподобную… Многие даже жалели несчастного Григория, который и вовсе сник.
Полина же, как это не странно звучит: чувствовала себя отмщенной. Она пришла к выводу, что Вельяминов наказан свыше за свою чрезмерную гордыню и самоуверенность. И была тем самым весьма удовлетворена.
Попрощавшись в один из майских дней с Ириной, своей верной подругой, она покинула стены университета теперь уже до будущего учебного года, в коем она собиралась поступить на Высшие Бестужевские курсы, всецело посвятив себя приятным сборам. Она с крайним вниманием просмотрела свои наряды, выбрав из них самые простые, по ее мнению соответствовавшие деревенскому образу жизни. Затем девушка отобрала книги, которые намеревалась взять с собой, в том числе и «Илион» Генриха Шлимана. Эта книга была наиболее дорога Полине, ибо, открывая ее она тотчас вспоминала Анатолия и его приятную улыбку…. Невольно она осознавала, что Анатолий будоражит ее девичье воображение, но еще не знала, что же испытывает к нему: симпатию, интерес или нечто большее… Проведя таким образом достаточно много времени в размышлениях, Полина так и не пришла к определенному выводу и решила, что время покажет – в конце концов, впереди приятное времяпрепровождение в имении.
* * *Антонина Петрова и Полина вышли из поезда, их уже ждала коляска. Багаж их был невелик – три чемодана и два саквояжа. Кучер, все тот же неизменный Назар, изрядно постаревший, загрузил поклажу, дамы расположились в коляске, и – лошади тронулись.
Полина с удовольствием вдыхала деревенский воздух, любовалась молодой листвой и свежей травой. Примерно через две версты появился дачный поселок, процветавший стараниями Федора Ильича, управляющего поместьем. Недавно Станислав Александрович получил от него письмо, в котором управляющий жаловался на здоровье и просил хозяина дать ему расчет. Господин Матвеев, конечно, расстроился, он бесконечно доверял Федору Ильичу, но, увы, тот не молодел – будучи человеком в преклонном возрасте его стали мучить боли в груди. Посоветовавшись с супругой, Станислав Александрович, принял решение наградить Федора Ильича за верную многолетнюю службу пятистами рублями в ассигнациях, и назначить на его место Николая, племянника оного, который вот уже почитай восемнадцать лет верой и правдой помогал своему дядюшке.
Миновав дачный поселок, еще через три версты, показалось Матвеево-Орлово. Антонина Петровна любила имение второго мужа, и чувствовала себя в нем прекрасно. Забродино же, напротив – недолюбливала, оно навевало неприятные воспоминания, и она посещала его время от времени, только в случае крайней необходимости.
Теперь же Антонине Петровне предстояло достаточно много времени уделять усадьбе в Забродино, что совершенно не радовало. Но она старалась не думать о прошлом, доставившем некогда столько боли, а лишь – о будущем, представлявшемся женщине весьма в радужном свете.
Антонина Петровна, так же как и ее супруг, искренне надеялась, что Полина примет ухаживания Анатолия Рогозина. И по всему было видно, что дочери жених сей отнюдь не противен. Анатолий же и вовсе воспылал к Полине чувствами и стремился во что бы то ни стало снискать ее расположения.
Полина ощутила прилив радости, когда вошла в дом. Лизавета, горничная Антонины Петровны, располневшая после трех родов, солидная – в синем платье с белым воротничком и накрахмаленном переднике, с радостью встречала хозяйку.
– Антонина Петровна! Радость какая! Заждались мы вас! Ох, барышня, Полина Станиславовна! До чего ж вы стали хороши! Небось, кавалеры в Петербурге проходу не дают! – трещала она без умолку.
Полина рассмеялась.
– Ох, не дают, Лизавета!
– И то верно – дело молодое. Сейчас чаю приготовлю, выпечка только что из печи.
Полина всегда любила деревенские пирожки, порой даже сравнивала их с петербуржской выпечкой, но, увы, – сие ни в какое сравнение не шло.
