Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
«Хорошая помощница»! Вот уж действительно!
Почему слуги всегда думают, будто знают, что случилось или что думает тот или иной человек по конкретному поводу — даже еще до того, как этот человек, для которого это весьма серьезное дело, пришел хоть к какому-либо умозаключению?
Лайам сорвал с шеи галстук и бросил на столик у зеркала. Затем стал шагать по комнате, надеясь так сосредоточиться и привести в порядок мысли, которые совсем запутались.
Он чувствовал возбуждение во всем теле, просто думая о ней.
Об Эмелайн…
Конечно, он страстно хотел пойти с ней в Темную аллею. Там он мог бы обнять Эмелайн и поцеловать. Ни один мужчина, глядя на нее в этот вечер, не удержался бы от такого желания! Эмелайн была так прекрасна! Словно эта чудная ночь. А синее платье Эмелайн напоминало своим оттенком далекое небо, на котором вот-вот вспыхнут звезды, но еще холодное и загадочное, обещающее мимолетное блаженство. Столь прекрасны были ее кудри, блестящие в лунном свете! И губы ее!..
Он остановился. Святое небо! Неужели он действительно сочиняет стихи?
Застонав, он упал на постель и лежал так несколько минут, одетый, прямо на одеяле. Нет, это какое-то лунное безумие с ним творится! Лайам не мог по-другому объяснить свое поведение. И все-таки она была невероятно красива! Сердце забилось чаще при воспоминании о том, насколько она красива.
Но помощница? Нет. Об этом не может быть и речи.
Во-первых, потому, что все было так не вовремя!
После битвы под Тулузой — о самой битве он старался забыть, — когда охотники и добыча не отличались уже ничем, а мужество и сила воли стали уроком дня, Лайам пытался контролировать свои эмоции. За долгие месяцы лечения он сумел распланировать свои дни и годы, в основном отдавая внимание проекту для благотворительного общества и заботам о благополучии сестры.
О себе и своем будущем он почти не думал. Конечно, ему нужна молодая женщина. Но от нее требовалось совсем немного — хорошая родословная, покладистый характер, желание рожать ему детей и, да, еще у нее должны быть хорошие зубы.
Но Лайам вполне мог подождать до тех пор, когда такая особа появится на его горизонте. А пока были цели поважнее.
Он не собирался сейчас тратить время на поиски такой женщины. И уж точно Лайам не искал себе невесту, когда вошел к своему кузену Амброузу в тот день, почти две недели назад, и встретил там Эмелайн. Не первой весны и совсем не покладистую. Она даже имела наглость чуть не выгнать его из комнаты!
Вспомнив этот случай, Лайам слегка улыбнулся. Да, Эмелайн Харрисон не назовешь покладистой. И он мог легко представить, какой лексикой она наградит того мужчину, который попробует заглянуть ей в зубы!
Она не юная леди, но что-то есть в ней особенное. Не только ее красота, ее ум и ее нежность. Эмелайн принимает жизнь такой, какую видит, и умеет находить в этом прелесть — качество, которое больше всего нравилось Лайаму.
Кроме того, Эмелайн очень энергичная и полна веселья. Просто находясь рядом с ней, Лайам чувствует, как снова возвращается к жизни.
Феликс прав, безусловно, в одном: для какого-то мужчины Эмелайн может стать хорошей помощницей. И, конечно, доброй и любящей женой. Нежной, страстной и…
Лайам вспомнил, как она качнулась навстречу ему, когда он поцеловал ей руку. Эмелайн так и хотела отдаться, и это очень возбуждало его. Только изо всех сил Лайам удерживался, а сам страстно хотел схватить ее и объятия и почувствовать сладость ее мягких сочных губ. Он видел — Эмелайн может быть очень страстной! Счастливчик тот, кто станет ее мужем.
И только Лайам представил, как Эмелайн сгорает от желания в объятиях другого мужчины, так сразу сжал кулаки. Он готов был просто прибить того, кто захотел бы изведать ее страсть.
Лайам вскочил с кровати и снова стал ходить по комнате, надеясь успокоиться и слегка обуздать свои разгоряченные чувства.
Вдруг он вспомнил одну вещь, которая пришла ему в голову, еще когда он увидел ожерелье на шее Эмелайн. Он прошел по темно-зеленому ковру к письменному столу красного дерева, стоявшему в углу у окна, взял лист бумаги и подвинул к себе чернильницу в кожаном футляре, в которой еще оставалось одна или две капли темной жидкости. Не затачивая перо, он обмакнул его в чернила, а затем написал для себя напоминание отослать настоящие рубины в «Ранделл и Бриджес», чтобы ожерелье почистили, на тот случай, если Эмелайн решит надеть именно это ожерелье на первый бал, где будет присутствовать и Кордия.
Он все еще держал перо, когда вспомнил, как красиво выглядела Эмелайн сегодня вечером и как прелестно смотрелись золотистые локоны на ее белых плечах.
Образ был настолько прекрасен, что Лайам наклонился и перечитал написанные им строчки.
Рубины?! Нет, это не для Эмелайн! Даже настоящие, они не могут соперничать с ее красотой. Только не с такой блестящей красотой, нет!
Еще чернила не высохли на пере, а он добавил к своему напоминанию новую строчку. На этот раз о том, что надо по возвращении заглянуть к ювелиру. А в конце страницы он дописал: «Узнать у Эмелайн, что она больше любит — изумруды или сапфиры».
Глава 13
Ночь для обитателей дома номер семнадцать на Гросвенор-сквер выдалась беспокойная.
Эмелайн хотела, чтобы Тернер немедленно поехал в наемном экипаже на Кавендиш-сквер, но жена дворецкого со слезами на глазах заметила, что женщины не должны оставаться одни, и Эмелайн переменила свое решение, приказав Тернеру отправляться на Кавендиш едва рассветет.
Тернер прочно заколотил гвоздями высокое французское окно в библиотеке, через которое Брофтон проникал в дом. Эмелайн, тем временем, пошла наверх и составила записку для Лайама. Она объяснила, что случилось, и просила его приехать к ним немедленно. Только после этого Эмелайн вернулась в комнату миссис Пратт и рассказала Кордии и компаньонке о том, что произошло внизу. Но про историю с братом дворецкого она решила не говорить.
— Надо срочно вызвать сюда Ханну, — сказала миссис Пратт, как только услышала все это.
Она без посторонней помощи встала и начала прыгать на одной ноге по комнате, бросая на кровать все свои вещи, которые могла найти в таком беспорядке. Заметив, что Кордия все еще сидит в кресле, компаньонка посоветовала ей шевелиться быстрее, а не быть как бревно.
— Времени у нас нет, — говорила миссис Пратт перепуганным голосом, который сразу стал выше на целую октаву. — Беги в свою комнату и позови служанку. Мы не должны терять ни секунды. Надо успеть упаковать вещи к приезду лорда Сеймура. Я убеждена, что он заставит нас переехать на Кавендиш-сквер немедленно.
Кордия встала, но, вместо того чтобы поторапливаться, как требовала компаньонка, посмотрела на Эмелайн.
