Патриция Райс - Много шума вокруг волшебства
При мигающем свете лампы Трев сушил над огнем свои сапоги, стараясь не оглядываться на заснувшую наконец Люсинду. Сам он все равно не смог бы уснуть. Голова у него горела как в огне, мысли путались.
От усталости и выпитого эля его ярость улеглась. Чувство собственного достоинства и невозмутимая гордость леди Люсинды приводили его в еще большее недоумение. Он никак не мог представить себе причин, по которым она могла навлечь на него обвинение в убийстве кузена. С другой стороны, после его возвращения в Англию у деда были основания бояться своего непризнанного внука. Какая-то связь здесь присутствовала, но он никак не мог ее обнаружить.
Нужно держать Люсинду при себе, пока он не разгадает эту загадку. Определенно она видела Лоренса, возможно, еще до его смерти. Может быть, она давно сделала этот рисунок. Но почему же он изображен в одежде простого рыбака?
Не понятно, совершенно ничего не понятно! И он не отпустит ее, пока не разберется во всем. Можно было бы попробовать заснуть или как следует напиться, прислушиваясь, Как она беспокойно ворочается на кровати.
Он и не глядя представлял себе, как по подушке разметались ее рыжие волосы. Рыжие! А он думал, все девицы Малколм белокурые. Вот еще одна загадка. По крайней мере, она больше не скрывает свое имя.
Леди Люсинда Пембрук, дочь герцога. Как, должно быть, она смеялась над ним в душе, когда он так уверенно целовал ее! Он, простой рыцарь с запятнанной репутацией, осмелился украсть поцелуй женщины, за которой мог ухаживать любой европейский принц! Почему же она не вышла замуж и не осчастливила одного из них своим огромным приданым и кучей детишек?
Лучше больше не пить, а то он еще возьмет и спросит ее об этом.
Накинув на себя плащ взамен одеяла, Трев улегся на пол около камина, чувствуя себе ничуть не хуже, чем на голой палубе своего корабля. По крайней мере здесь его не донимают ни ледяной ветер, ни тропическая жара.
Трев не знал, долго ли проспал, когда услышал какой-то неясный звук и, мгновенно проснулся. Замерев, он прислушивался, гадая, не лошади ли потревожили его сон. Но Джордж не должен был вернуться раньше рассвета. Или к нему заявились нежданные гости?
Плач. Черт побери! Это же Люсинда проснулась и плачет. Вот уж не думал, что она может плакать! Он попытался не обращать на нее внимания и снова заснуть, но она ворочалась и ерзала в кровати, как будто пыталась освободиться. Он упорно продолжал лежать к ней спиной. Если он не будет ее видеть, ему будет легче поверить, что она коварная искусительница, а не невинная…
Трев вздрогнул. Господи, так она же не вдова! Ничего удивительного, что она не умеет целоваться! Пока Синда ворочалась, стонала и плакала, он проклинал себя на всех языках. С его-то жизненным опытом и не угадать в ней невинную девушку!
Конечно, и среди аристократов встречаются распущенные девицы, но про нее ничего подобного не говорили. Как же все-таки удалось его деду подчинить ее своей воле? Или она действительно считает его разбойником, который хочет завладеть поместьем? Тогда Люсинда просто наивная девушка, считающая своим долгом сражаться за правду и справедливость, когда каждый человек знает, что их не существует.
Отказавшись от попыток уснуть, Трев встал и, захватив лампу, приблизился к кровати. Ее голова металась по подушке, волосы в беспорядке падали ей на лицо, когда она пыталась вырваться из стягивающих ее пут. Трев ожидал встретить ее полный ненависти взгляд, но глаза девушки были закрыты, а по щекам текли слезы.
Наверное, из-за него ей снится какой-нибудь кошмар. Он и сам частенько видел дурные сны. Трев готов был рассчитаться с ней так же жестоко, как и с дедом, но предполагал, что она оказалась замешанной в деле, смысла которого не понимает.
Трев смотрел на ее прелестное лицо и сознавал, что его сбили с толку эта утонченная красота, ее невинные поцелуи и неподражаемая сдержанная улыбка в сочетании с тихой гордостью. И если бы он стал и дальше об этом думать, Трев просто срезал бы веревки и отпустил бы леди Люсинду.
Вместо этого Трев задул лампу и, присев на край кровати, погладил ее высокий гладкий лоб своей огрубевшей рукой. Она затихла, но так и не проснулась. Когда же она снова стала беспокойно метаться, он приподнял ей голову и стал легонько поглаживать по затылку. Это помогло. Она опять затихла и перестала стонать. Несколько минут ее дыхание было тихим и легким.
Он еще посидел рядом, восторгаясь тончайшим шелком ее волос, гладкой нежностью кожи, тонким ароматом теплого девического тела. Будь он действительно негодяем, он снова зажег бы лампу и стал бы следить за тем, как тихо в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь под этим изящным корсажем.
Но любящая мать воспитала его порядочным человеком, и Трев понимал, что каждого подлеца и негодяя еще здесь, на земле, ждет адское возмездие. Из-за этой леди Люсинды и так у него сердце не на месте, не хватало еще усугублять дело вожделением. Лучше держаться от нее подальше. Но он не убирал руку и продолжал осторожно ее поглаживать, пока не убедился, что она успокоилась.
Да, тоска по женщине слишком сильная штука, чтобы ею пренебрег даже самый хладнокровный и рассудительный человек на свете.
– Тетя Стелла! Наконец-то! – радостно вскричала Кристина, герцогиня Соммерсвилл, когда из роскошной кареты спустилась пожилая леди, облаченная в модный лондонский наряд, как будто она уехала с бала, чтобы к рассвету добраться до их поместья. – Слава Богу, вы приехали! Дело в том, что Синда сбежала с сэром Тревельяном!
Кристина понимала, что скрывать это бессмысленно. Ее тетке рано или поздно становилось известным все, что происходило с членами их большого семейства. Сам факт, что она уже проделала длинный путь из Лондона, хотя Кристина только что отправила ей письмо, говорил о многом.
– В самом деле? – с иронией спросила Стелла, герцогиня Мейнуаринг, мать Люсинды. – Так говорят все эти безмозглые дурни?
Кристина прикусила язык и стала ждать, когда ей объяснят, что же произошло на самом деле. Гарри уже устроил солдатам суровый разнос за то, что они упустили пленника. Накануне вечером он уехал, чтобы организовать его поиски, и приказал Кристине оставаться дома, но она очень волновалась, зная, что Люсинде может угрожать опасность. Она поверить не могла, чтобы ее тихоня кузина помогла сбежать сэру Тревельяну, как утверждали солдаты.
– Герцог созвал всю семью, – объявила Стелла, – и приказал приготовить яхту для спуска на воду. А где твой муж? У нас нет времени на ожидания.
Кристина просияла, поняв, что она не останется в стороне.
– Я сейчас же пошлю за ним. Прикажу Куку приготовить завтрак, чтобы мы взяли его с собой. Вы уже знаете, где Синда?
