Барбара Картленд - Заветное желание
– О! Арчи, это не главное, – сказала Корнелия. – Сейчас это не имеет значения, мы поговорим об этом позже. Пожалуйста, отвези меня к «Максиму».
– Я не могу сделать этого, Корнелия. Роухэмптон, может быть, поступил отвратительно, но это еще не причина для меня вести себя так же.
– Я надену маску или вуаль и самый длинный широкий наряд, какой смогу найти.
Арчи Блаф взглянул на нее так озадаченно, что Корнелия решила, что если бы он не боялся повредить тщательно уложенную прическу, то мог бы почесать в затылке. Но Арчи только постукивал моноклем по своим передним зубам, – эта его привычка всегда раздражала Корнелию, особенно когда он стучал непрерывно.
– Невозможно, – пробормотал он наконец. – Совершенно, абсолютно невозможно.
– Пожалуйста, Арчи, пожалуйста! Пожалуйста!
Корнелия изучила Арчи слишком хорошо, чтобы не знать того, что он не умеет отказывать людям, попавшим в беду и нуждающимся в его помощи. И она твердо верила в то, что он в конце концов согласится.
– Пожалуйста, Арчи! – взмолилась она снова и, к своему облегчению, увидела, что лицо его просветлело, и складка на переносице разгладилась.
– У меня есть идея! – заявил он. Знаю кое-кого, кто мог бы тебе помочь.
– Кто? – взволнованно спросила Корнелия.
– Здесь есть один щекотливый момент, – сказал Арчи. – Я не уверен, правильно ли я поступлю, представив тебя этой персоне. Если бы речь шла только о моей маленькой кузине Корнелии, это одно… но теперь-то ты герцогиня, это совсем другое дело.
– Забудь про герцогиню, – взмолилась Корнелия. – Я не чувствую себя герцогиней. Скажи, кто этот твой друг?
Монокль Арчи опять забарабанил по его зубам.
– Кто это? – настаивала Корнелия. – Мужчина или женщина?
– Женщина, – ответил Арчи, затем добавил: – Если уж ты так желаешь знать, это мадам Рене де Вальме!
И он внимательно посмотрел на Корнелию, как бы ожидая ее реакции.
– Ты что-нибудь слышала о ней?
– Нет. А должна была слышать?
– Нет, но… я имею в виду…
– Кто же она? – спросила Корнелия.
– Мой друг и… словом, она очень известна в Париже. Она… chere amie Великого князя Ивана.
– Меня не волнует, кто она, если она возьмет меня с собой к «Максиму». Возьмет?
– Я не знаю, – сказал Арчи. – Мы можем только попросить ее об этом. На самом-то деле я приглашен ею сегодня на ужин.
– Тогда ты можешь взять меня с собой, – сказала Корнелия решительно. – Дорогой Арчи, я знала, что ты не откажешься помочь мне. Папа всегда говорил, что ты самый добрый человек во всем мире!
– Я законченный дурак, если хочешь знать, – ответил тот, вздохнув.
Но Корнелия его уже не слышала. Она бросилась в спальню.
– Скорее, Виолетта, подай мою накидку из горностая и ридикюль.
Виолетта принесла меховую накидку, которую Корнелия торопливо набросила себе на плечи. Затем горничная подала ридикюль из тисненой парчи, украшенный бриллиантами.
– Доброй ночи, Виолетта. Ступай на прогулку с Хьютоном и повеселись в свое удовольствие. Я улягусь сама, когда вернусь.
– Надеюсь, ваша светлость приятно проведет время, – сказала Виолетта.
– И не говори Хьютону о том, что я ушла, – сказала Корнелия, уже стоя в дверях. – Сделай вид, что я легла спать. Ты не забудешь?
– Нет, конечно нет, ваша светлость, – Виолетта улыбнулась, провожая взглядом Корнелию. Чужие любовные страдания не оставляли ее безучастной. Глаза ее затуманились, губы затрепетали. Затем, решительно призвав на помощь всю силу духа, она принялась за прежнюю работу, заставляя себя думать о чем-нибудь другом.
Глава IX
Мадам Рене де Вальме была дочерью респектабельного адвоката из Амьена. Когда ей исполнилось девятнадцать, самый влиятельный клиент ее отца, принц Максим де Валери Шатель, увидел ее и влюбился.
Невзирая на вполне понятные протесты ее родителей, принц воспользовался как могуществом своего положения, так и уменьем убеждать, и забрал Рене с собой в Париж.
Он устроил ее и принялся за ее образование. В его возрасте, а тогда ему было около пятидесяти, принц обнаружил, что просвещение Рене в области искусства и достижений культуры так же развлекает и забавляет его, как и обучение ее прелестям любви.
Рене оказалась способной ученицей, и когда принц спустя семь лет после их знакомства неожиданно скончался от сердечного приступа, она уже была совсем не похожа на ту наивную юную девушку, которая покинула буржуазный бесцветный мирок Амьена. Она вступила на порог самостоятельной жизни образованной, крайне начитанной, уверенной в себе женщиной, которая к тому же превосходно знала, как быть привлекательной в глазах мужчин.
Принц находился в плохих отношениях со своими сыновьями и дочерьми и после смерти оставил Рене значительную часть своего капитала. Ее хватило бы Рене, чтобы прожить в комфорте до конца своих дней.
Но Рене в двадцать пять лет совсем не стремилась удалиться в тень или замкнуться в респектабельном узком кругу. Преимущество, которое давали ей деньги принца, заключалось в том, что теперь она могла позволить себе выбирать своих будущих покровителей.
За годы, последовавшие после смерти принца, Рене сменила немало любовников. Большинство из них были выдающимися людьми, не только по происхождению, но и по уму. В тот день, когда Рене исполнилось тридцать два года, она познакомилась с Великим князем Иваном. Они влюбились друг в друга с первого взгляда с той страстью и безоглядностью, которая посещает людей высокоэмоциональных и высокоинтеллектуальных. Это была связь как тела, так и духа.
В настоящее время Рене была самая известная женщина в Париже. А ее карету с впряженными шестью белыми пони, каждый – с оранжевым плюмажем, развевающимся над головой, – с угольно-черным кучером в сверкающем цилиндре, знали все любители прогулок по Елисейским Полям. Наряды Рене зарисовывали, обсуждали и копировали женщины любого социального положения, начиная от титулованных особ и кончая теми, кто, как и она сама, принадлежали к полусвету. Ее драгоценности были баснословно дорогими, а в ее апартаментах на Авеню Габриэль, по общему мнению знатоков, размещались лучшие собрания картин, чем Лувр, и лучшие образцы изящных искусств, чем музей Клюни.
То обстоятельство, что Рене проявляла редкостную разборчивость и привередливость, заставляло мужчин с большим энтузиазмом стремиться к знакомству с ней. Если кто-то из окружения Рене переставал ей нравиться, или она приходила к выводу, что чье-то поведение становится нескромным, она немедленно прекращала знакомство с этим человеком, невзирая на могущество означенного лица или на энергию, с которой ее молили о прощении. В своем кругу Рене пользовалась таким же почетом и уважением, на какие могли бы претендовать аристократки самого благородного происхождения, которые смотрели на Рене кто с завистью, кто с любопытством, но которым суровыми законами высшего света было запрещено даже знакомство с нею.
