Ольга Эрлер - Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры
Ведь одно дело бодрящая получасовая верховая прогулка, а совсем другое — провести в седле целый день, одно — удовольствие немного побродить по окрестностям, другое — в любую погоду, по любому бездорожью, в удушающей пыли, в грязи, в жаре или холоде проделать заданный отрезок пути.
Разница между наслаждением и мукой зависит от дозы и степени необходимости.
После особенно напряженных переходов уставали так, что, не раздеваясь, падали на подстилку и засыпали без ужина, зная, что с первыми лучами солнца надо будет снова отправляться в путь. А если выдавалась более длительная остановка, то наверстывали недостаток сна отсыпанием до следующего вечера. Утомляли непрекращающиеся бытовые заботы — погрузить и разгрузить свой скарб, обеспечить едой и водой животных, приготовить ужин, постирать, помыться, если возможно, устроить ночлег, узнать планы на следующий день, принять гостей. А без этого почти не обходилось: мужчины быстро раскусили, что Таис всегда обогреет, накормит и обласкает любого страждущего, и охотно ходили к ней в гости. Она с таким пониманием, уважением и нежностью относилась к людям, что им не оставалось ничего другого, как отвечать ей тем же.
Сейчас, осенью 332-го, они находились в Палестинской Сирии, в лагере, разбитом в окрестностях осажденной Газы, на подступах к пустыне, в 20 стадиях от моря, по которому прибывало продовольствие, вода, фураж и, самое главное, — осадные машины из Тира. Каждый день войскам и обозу требовалось 265 тысяч литров воды и 220 тонн зерна и фуража. 880 тонн запасов продовольствия, привезенные с собой, быстро истощались. Скудная засушливая местность вокруг Газы не могла даже частично прокормить армию, поэтому приходилось доставлять провиант издалека[17]. И проторчать им в этой глуши пришлось долго. Пока технику дотащили по песчаному бездорожью с побережья, собрали и втянули на готовую 50-метровую рампу, пока саперы делали подкопы, пока тараны под дождем стрел долбили стены, пока камни из катапульт помогали им сокрушить их, прошло два месяца. Защитники сопротивлялись мужественно и отбили три попытки штурма.
Как-то утром в лагере, разбитом подальше от места боевых действий вокруг пыльного оазиса, Таис столкнулась с Леонидом, возвращавшимся с ночного дежурства. Он смутился и отвел глаза. В последние месяцы он перестал приходить к Таис запросто, и виделись они редко и только на людях. Задушевность их разговоров ушла в невозвратное прошлое, Леонид избегал встреч, и Таис это устраивало. Сейчас же, столкнувшись чуть ли не лбами, невозможно было разойтись как ни в чем не бывало. Хотя Таис была менее смущена — все ее существо занимало счастье, для других чувств оставалось мало места, — но достаточно для того, чтобы начать разговор с самой неподходящей фразы:
— Ах, Леонид, что ты не заходишь?
Так как лицемерия она не переносила, то сама рассмеялась своей глупости.
— Как дела, Леонид? — И решительно, улыбаясь, посмотрела ему в глаза.
Ее персиковая кожа еще не потеряла летнего загара. Пухлый, изогнутый луком рот был красным — то ли съеденные крабы, то ли Александр был тому виной, и улыбался, обнажая блестящие зубы. Ясные глаза ласково смотрели из-под ресниц.
— Как дела, Леонид? — повторила она свой вопрос, видя, что он застыл, рассматривая ее, и погладила его по щеке. Он взял ее руку и невольно бросил неуверенный взгляд на шрам. Таис перестала улыбаться.
— Все в прошлом и давно забыто. И ты забудь. Я стала другой.
— Да, я вижу, очень хорошо. Ты выглядишь… потрясающе, и это очень хорошо. Все очень хорошо.
— Да, как ты и предсказал, — Таис напомнила Леониду его тогдашние утешения. — Но как же ты, Леонид? — снова улыбнулась она.
— Я тоже стал другим человеком. Вернее, прежним, вернулся на свои круги.
— И рад?
— Доволен.
— А что же так неубедительно? — И опустила глаза, поздно заметив, что уже во второй раз допустила бестактность.
— Я доволен, — сказал он убедительно. — Значит, ты стала другим человеком? Не могу себе представить.
— А вот Геро как раз сказала, что меня стало много, как будто целый отряд меня. Вот если бы действительно так…
— Да, всем бы хватило, — усмехнулся Леонид и попал в точку.
Она тоже рассмеялась от души и уткнулась лбом ему в грудь. Ему хотелось обнять ее, очень хотелось, и он с усилием удушил этот порыв.
— Спасибо тебе, ты мне здорово помог. — Ее дыхание грело ему грудь.
— Не за что. И надеюсь, что впредь моя помощь не понадобится никогда. Пусть тебя судьба хранит, и сама не глупи, будь умницей.
Это «будь умницей» было не единственное, чем Леонид напоминал ей Александра.
Леонид — хороший человек, но не Александр. Птолемей тоже хороший человек, все ее мужчины были хорошими людьми. Но, чтобы заполнить собой ее жизнь, нужны были три Леонида, три Птолемея и так далее. Лишь Александр оказался способен полонить ее душу, мысли так, что ничему и никому другому уже не оставалось места. Он не обеднил ее жизнь, не сузил ее, наоборот, только благодаря Александру она почувствовала всю ее полноту.
— Ты так говоришь, как будто мы больше не увидимся. Или ты не хочешь меня видеть? — игриво спросила Таис.
Но ответить он не успел. Послышался лай, Таис вскрикнула: «Перита!» И по тому, как она обернулась, как прозвучал ее голос и какое ищущее радостно-обеспокоенное выражение промелькнуло в ее глазах, Леонид вдруг понял все. Открытие поразило Леонида до глубины души, но он нисколько не сомневался в его истинности. Все вдруг, действительно вдруг, в один миг, стало на свои места, все разрешилось: он знал человека, из-за которого Таис хотела уйти из жизни, ради которого вернулась к ней и благодаря которому так счастлива теперь.
Каким же он был дураком, изводя себя мыслями: «Чем Птолемей лучше меня? Почему он, а не я?» Зря он завидовал Птолемею, не счастливым соперником он оказался, а товарищем по несчастью. Сразу прояснилось почти мальчишеское, совершенно нетипичное для Птолемея поведение, когда он с трудом сдерживался от прилюдных объятий, льнул к Таис так, что ей приходилось отстраняться от него с малоубедительной отговоркой: «Жарко». Вот в чем дело — между ними все кончено, и любовь разыгрывается только на людях.
Перита, которую выгуливал паж, радостно кинулась к Таис и чуть не свалила ее, вскочив передними лапами на плечи. Таис смеялась, и Перита тоже, по-собачьи. Вдруг собака насторожилась, беспокойно задвигала головой, а потом помчалась со всех своих четырех ног, учуяв что-то… Таис проследила глазами ее путь и заметила движение у дальних ворот лагеря. Там показалась повозка и толпа гетайров. Не помня себя от нехороших предчувствий и напрочь забыв о Леониде, Таис бросилась туда.
