Тамара Лей - Проклятие любви
— Вы.
— Я… не понимаю, — прошептала она, хотя на самом деле все прекрасно поняла.
— Нет, понимаете. Я возвратился, чтобы получить то, в чем так долго отказывал и себе, и вам. — Максен окинул ее страстным взглядом и усмехнулся. — Хотя мне кажется, можно было бы выбрать более подходящее время.
В душе Райны шевельнулась надежда. Неожиданно для самой себя она коснулась его подбородка:
— Мне нравится такой Максен.
Его глаза загорелись, но тут же потемнели.
— В сравнении с чем?
— В сравнении с тем жестоким человеком, который заставил меня поверить, что я стану свидетельницей казни.
Ему захотелось убедить ее, что он вовсе не бессердечный, жестокий хищник.
— Это была проверка, Райна.
Она нахмурилась:
— Проверка?
— Да. Я полагал, что вы перед лицом смерти, грозящей вашим соотечественникам, назовете мне имя убийцы Томаса.
— Я его не знаю.
Норманн кивнул:
— Я это уже понял.
«Разве это не жестокость? — подумала Райна, глядя в его вновь просветлевшие глаза. — Только проверка? Да, проверка, вызвавшая во мне приступ бешеного гнева».
Может, Максен и сам не знает этого, но ей все же удалось достучаться до его сердца. В ней вновь зажглась надежда:
— Спасибо вам.
— За что?
— За то, что сказали мне правду, и за то, что подарили жизнь саксам.
Рыцарь подошел поближе.
— Я уверен, это ошибка, о которой еще пожалею.
Словно невидимая и глухая стена выросла перед Райной. Ей стало душно.
— Надеюсь, что нет.
Он долго и изучающе смотрел на нее, и в глазах девушка прочла то, о чем Максен уже говорил ей и на что дождался от нее ответа. Разволновавшись, она отвела глаза:
— Мне нужно идти к себе.
Рыцарь приподнял ее подбородок.
— Сдадитесь вы на милость победителя, Райна? — тихо спросил он.
Пендери говорил так, будто речь шла о битве не на жизнь, а на смерть, и если она не сдастся, то ее ждет участь рыцаря, не пожелавшего просить пощады.
Она впилась взглядом в губы Максена, и ей хотелось сказать то, чего он так ждет. Она хотела его, но уступить ему сейчас — это непростительная ошибка, о которой она будет сожалеть всю жизнь.
— Нет, милорд.
Он коснулся уголка ее губ.
— Я могу заставить вас изменить свое решение.
Это он вполне способен сделать, но он возьмет только тело, а не душу.
— Я уже решила и от своего не отступлю.
Рыцарь глубоко вздохнул. Казалось, он смирился с поражением, но внезапно прижал Райну к себе и впился губами в ее губы.
Поцелуй затянулся надолго, и она, протрезвев, попыталась отстраниться.
Она уперлась руками в его плечи и старалась оттолкнуть его.
— Отпустите меня.
Максен и не думал внять ее просьбе. Он еще крепче прижал к себе девушку, еще сильнее впился в ее губы, но потом резко оттолкнул ее.
— Это ускорит мое возвращение, — сказал он. Стальные доспехи скрыли напрягшееся тело. Райна провела по губам, прикрыла рот ладонью и вскинула голову.
— Пусть Бог ускорит его, — проговорила саксонка с каким-то лукавством.
Хитро улыбаясь, рыцарь проводил ее и вернулся во двор. Все рыцари были готовы в путь и ждали у своих коней. У его здоровенного жеребца стоял Гай.
Оруженосец опасливо отскочил в сторону и подошел, когда хозяин уже был в седле.
— Поводья, милорд…
Приняв их, рыцарь взглянул на Гая:
— Этчевери остается на твоем попечении. И Райна. Береги их.
Не дожидаясь ответа, норманн пришпорил коня и поскакал, чувствуя на своей спине взгляды двадцати пар глаз. Воины, видимо, считали его сумасшедшим. Может, он в самом деле безумен?
Как ей вернуться к своим соплеменникам? Возможно ли примирение с ними? Ведь, кажется, ничто теперь не мешает? Все эти дни она не решалась приблизиться к ним, боясь навлечь на них и на себя гнев Максена, и лишь издалека поглядывала, как шло строительство крепостной стены. Саксам приходилось много и тяжело работать, а силы им давало обещанное вознаграждение — свобода.
Спускаясь по крутой лестнице с двумя тяжелыми корзинами, девушка вспомнила Этеля и четырех его товарищей, томящихся в темнице под главной башней.
Дважды пыталась она проскользнуть между стражниками и дважды возвращалась, опасаясь, что ее увидят. Может, с отъездом Максена охрана не будет такой строгой и ей удастся исполнить свой замысел…
Максен, конечно, взял с собой отряд, но и позаботился об охране Этчевери и пленных мятежников. Похоже, его люди зорко следили за ее хождениями по внутреннему двору. Однако не это заставляло ее волноваться, а ожидание встречи.
Ей надо бы учесть предупреждение Лусиллы, которая носила еду саксам, но теперь было слишком поздно. Бунтовщики бурно протестовали, когда Райна предложила им свою помощь, но жаждущая примирения девушка не вняла голосу разума.
— Ой, смотрите, кто прилетел к нам со своего чудного насеста! — послышался насмешливый возглас.
Райна узнала Питера, наткнувшегося на нее в лесу под Эндердесвольдом вместе с Этелем. Он уже и тогда не питал к ней особенного расположения, а теперь — тем более.
Саксы были заняты укладкой камней, а женщины замешивали раствор. Все они бросили свои занятия, чтобы взглянуть на человека, которого окликнул Питер. Лица их мгновенно потемнели, когда они увидели Райну.
Поставив корзины, она выпрямилась и оглядела каждого по очереди. Она была лицом к лицу с соплеменниками.
— Я принесла вам питье, — проговорила саксонка, — а еще хлеб и сыр.
— Да ну? — насмешливо произнесла женщина по имени Лиган. Недоверчиво глядя на Райну, она вытерла вспотевший лоб:
— Что надо норманнской шлюхе среди грязных саксов?
— Саксонка среди саксов, — поправила ее Райна, сдерживаясь, чтобы не поддаться гневу, так и рвавшемуся наружу. — Я не норманнка и не шлюха.
— Ха-ха! — рассмеялся Питер. — Даже если ты и не шлюха, то уж наверняка предательница.
— Я не предавала вас.
— Нет?! — прервал тучный сакс. — Тогда почему мы строим эту стену — защиту для норманнов?
— Это правда, что я привела Максена Пендери в лагерь Эдвина, — призналась Райна, — но я сделала это ненарочно. Я была обманута, как и вы.
— И мы должны тебе верить? — едко заметил Питер.
Все оказалось гораздо хуже, чем думала Райна, но будет еще хуже, если она убежит и спрячется в башне.
— Думайте, как хотите, — возразила Райна, — а я сказала вам правду.
— Правду предательницы, — подала голос одна из женщин.
— Я выросла среди вас, и меня многие знают, — продолжала Райна. — Спросите свои сердца, и они скажут, что я не могла вас предать.
— Да, но в постели красивого монаха любая женщина может дрогнуть, — насмешливо бросила Лиган.
