Карен Робардс - По ту сторону небес
— Есть ли еще что-нибудь, о чем мне следует знать? Такое, что также может нарушить его душевное равновесие?
— Единственное, чего Мэт боится в жизни, если не считать огня, это Господь, а Он вряд ли потревожит тебя, — мягко улыбнулся ей Даниэль. — Лучше бы ты пошла спать, мы могли бы по очереди дежурить у его постели. И если Мэт снова придет в себя, тебе все равно с ним не справиться.
Кэролайн посмотрела на Мэта. Теперь он лежал неподвижно, только пальцы иногда подергивались, словно судорогой. Несмотря на просторную кровать, Мэт почти полностью занимал ее в ширину, а пальцы ног едва не свисали вниз. Кожа больного казалась очень смуглой на фоне белых простыней, волосы, обрамлявшие высокий лоб, на который то и дело падали непослушные пряди, были цвета воронова крыла. Даже шрам на щеке и иссиня-черная щетина, покрывавшая подбородок, и те, казалось, украшали его и без того красивое лицо, усиливая впечатление необыкновенной мужественности. Кэролайн не без основания полагала, что ей следовало бы до смерти бояться такого человека. Однако Мэта она нисколько не опасалась. Он не был мягким или податливым, он не умел — или не хотел — рассыпаться в любезностях, но по сути своей (и Кэролайн инстинктивно это чувствовала) был тот человек, на которого можно положиться. Она уже ощущала себя в безопасности под его крышей, начала пускать здесь корни и осваиваться, как в собственном доме.
А если бы он оказался другим, похожим на тех мужчин, из-за которых Кэролайн вынуждена была бежать из Англии, что бы она делала? От одной мысли ее бросило в дрожь.
Она вспомнит все, чему обучала ее мама, и воспользуется своим искусством врачевания. Она спасет ему жизнь, а также и ногу, насколько последнее вообще возможно.
Подняв глаза, Кэролайн встретила взгляд Даниэля.
— Лучше я останусь с ним, по крайней мере, до тех пор, пока не спадет жар. Если наступит кризис, я пойму это сразу же. А ты или твои братья могут его не заметить.
— Кризис? — нахмурясь, спросил Роберт. Кэролайн, не мигая, уставилась на него.
— Жар должен вскоре утихнуть, в противном случае его нужно сбить.
— А если жар не спадет?
Теперь Томас стоял притихший. Он все еще был обернут одним с братом одеялом, но уже не боролся за каждый сантиметр.
— А если жар не спадет, Мэт умрет, — ответила Кэролайн, и от прямоты и резкости ее слов лица всех троих сразу стали серыми.
— Может быть, стоит снова позвать Вильямса? — Роберт адресовал этот вопрос Даниэлю.
— Вряд ли он согласится прийти, — сухо вмешался Томас, со значением бросив взгляд на Кэролайн, так что ни у кого не осталось сомнений о причине его скептицизма.
— Вильямс только снова пустит ему кровь, потому что принято считать это лучшим средством против высокой температуры. А новая потеря крови убьет вашего брата скорее, чем жар в его теле.
Сейчас Кэролайн обращалась только к Даниэлю, и в ее голосе звучали настойчивость и тревога. Решать предстояло Даниэлю, и ради блага Мэта решение должно было быть единственно верным.
— А ты знаешь средство получше? — ехидно поинтересовался Томас.
— Да, знаю.
— В таком случае не могла бы ты и нас просветить?
Сарказм в голосе Томаса заставил глаза Кэролайн сузиться от гнева, однако на карту было поставлено слишком много, чтобы она могла позволить себе роскошь рассердиться. Не обращая внимания на Томаса, девушка снова обратилась к Даниэлю.
— Если он не начнет сам потеть — ведь с потом жар снижается, — тогда мы должны сбить ему температуру. Лучший метод для этого — обернуть его в простыни, смоченные в холодной воде.
— И тогда его убьет не жар, а озноб, — гневно фыркнул Томас.
— Ничего подобного! — В глазах Кэролайн пылала ярость.
— Подождите, успокойтесь. — Их перепалка явно мешала Даниэлю сосредоточиться. Он посмотрел на Томаса, затем на Роберта. — Мы все знаем, что Вильямс плохой лекарь. Вопрос в том, сумеет ли Кэролайн помочь Мэту? — Он перевел глаза на Кэролайн и встретил ее ответный взгляд. — Сможешь? Помни, наш брат нам очень дорог.
— Если он умрет по твоей вине, мы тебя повесим!
— Томас! — резко оборвал брата Даниэль. Затем обратился снова к Кэролайн: — Так как?
— Я не могу дать гарантию, что он останется жив, какое бы лечение к нему ни применяли, — медленно произнесла она, стремясь предельной честностью оправдать его доверие. — Но не сомневаюсь в одном: то, что я собираюсь предпринять, имеет гораздо больше шансов на успех, чем методы этого ужасного человека, который снова пустит Мэту кровь.
— Мистер Вильямс богобоязненный прихожанин нашей церкви, — вмешался Роберт. — Тогда как ты… Мы о тебе ничего не знаем, кроме того, что являешься сестрой Элизабет.
Судя по его тону, это обстоятельство вряд ли говорило в ее пользу. Все трое братьев уставились на Кэролайн, как будто обдумывали последний аргумент.
— Ваш брат — отец моих племянников, он дал мне стол и кров. Будьте уверены, я сделаю для него все, что в моих силах.
Вряд ли более сдержанно можно было выразить то, что Кэролайн ощущала в душе. Ее прохладный ответ не давал слушателям и намека на сложный комплекс чувств, которые она испытывала к Мэту. Да, он во многом ей не нравился, но твердость и сила его характера, глубоко заложенная в нем способность быть нежным — все это влекло к Мэту ее израненную душу, как пламя притягивает к себе мотылька.
Отец Кэролайн был обаятельным и веселым человеком, он любил дочь так сильно, как вообще был способен любить, но из них двоих девушка обладала более сильным характером. В последние годы именно она делала вид, что вполне довольна той жизнью, которую он для нее избрал, в то время как ее душа томилась по респектабельности. Однако Кэролайн молчала, чтобы не ранить его самолюбие. Именно она так умело распоряжалась их деньгами (когда они у них были), что ей удавалось отложить некоторую сумму на черный день, который рано или поздно неизменно наступал. Когда же отец выигрывал мало, именно Кэролайн торговалась с кучерами и трактирщиками, сбивая цену, которую они заламывали за услуги. В самом конце, когда отец был очень болен и не вставал с постели, именно она взяла на себя груз забот по уходу за ним.
Но Мэт был человеком совсем не той породы, что ее беспечный и слабый отец. Несмотря на все его зачастую грубые манеры, он сумел на этой новой, далекой от цивилизации земле создать для себя и своей семьи стабильную жизнь. На нем держалась вся эта шумная команда, и к нему, как к главе семьи, инстинктивно обращались все взоры. Его явно одинаково сильно любили сыновья и братья, и любили вполне заслуженно. Кэролайн страстно хотела тоже оказаться под защитой той ауры стабильности и безопасности, которую Мэт распространял вокруг себя, и она тоже уважала его и восхищалась им. Но откровенно сказать об этом братьям Мэта девушка ни за чтобы не осмелилась. Ведь даже самой себе она признавалась в этом с трудом.
