Дженнифер Эшли - Угрозы любви
Осборн посмотрел на него с удивлением:
— В чем он обвиняется, сэр?
— Воровство. И покушение на убийство. Дважды.
— Да, сэр.
Осборн и двое матросов подхватили Олбрайта за руки и за ноги и поволокли прочь.
Остин же строго посмотрел на обступивших его офицеров и матросов:
— Ну, кто еще? Шаг вперед все, кто хочет приложить руку к бунту, воровству и похищению…
Матросы в страхе попятились. А Сьюард пробормотал:
— Сэр, вы хотите сказать…
— Возьмите себе на заметку, мистер Сьюард, — перебил капитан. — Пятьдесят плетей всякому, кто выйдет из строя по любой причине. Понятно?
Сьюард откашлялся.
— Да, сэр.
— Включая этого проклятого англичанина, ясно?
Сьюард перевел взгляд на лорда Рудольфа.
— Да, сэр.
Остин снова обвел взглядом матросов:
— Возвращайтесь все к работе. Я хочу, чтобы корабль был чистый, чтобы все тросы сияли. В Бостонскую гавань мы войдем с развевающимися флагами и до блеска начищенными медными деталями. Я хочу, чтобы все находились на своих местах и все задания были выполнены. А если кто-нибудь приблизится к моей каюте без разрешения… тот прибудет в Бостон подвешенным на нок-рее. Понятно?
Матросы побледнели. И все в тревоге уставились на капитана.
— Вам понятно?
— Да, сэр, — ответила команда хором.
Остин развернулся на каблуках и зашагал к корме. И все расступались перед ним.
Сьюард же подозвал юнгу и приказал:
— Сирил, принести капитану горячего кофе и простыни. А кто-нибудь пусть спустится вниз и убедится, что он переоделся в сухое. Нельзя, чтобы капитан схватил пневмонию. Я не хочу командовать этим проклятым кораблем!
Все тотчас разошлись, спеша выполнить свои обязанности. А двое матросов отправились вместе с Сирилом.
Сердце Эванджелины разрывалось от тревоги. Ведь он не позаботится о себе, этот идиот! Прыгнул за борт — и чуть не погиб! А теперь заболеет и погибнет зря, чтобы разбить ей сердце. И он даже не взглянул на нее, не подошел к ней, чтобы убедить ее, что с ним все в порядке.
Она стряхнула со своего плеча руку лорда Рудольфа и поспешила на корму. Мысли ее путались, по щекам же струились слезы.
— Эванджелина, подождите!
Она услышала оклик лорда Рудольфа, но не обратила на него внимания — пробежала по мокрой от дождя палубе и скатилась вниз по лестнице.
Дверь в каюту Остина была открыта, и она услышала его голос, надорванный от соленой воды, а также голоса мужчин, которые пришли помочь ему.
Эванджелина ворвалась в каюту. Остин стоял, обнаженный по пояс, и тело его поблескивало от влаги. Сапоги валялись рядом, и у босых ног образовывались лужицы. А юнга подходил к нему с одеялом.
Эванджелина подлетела к Остину и обняла его. Она слышала, что он что-то говорил, но не могла разобрать ни слова.
— Ваш кофе, сэр, — послышался голос Сьюарда у нее за спиной. — Кок добавил туда немного бренди. Выпейте.
— Оставь! Мы идем прежним курсом?
— Да, сэр. Шторм ослабевает. Все э… в порядке?
— Да. Со мной все будет хорошо. А вы молодец, Сьюард.
— Спасибо, сэр. Но я просто выполнял свой долг, сэр.
— Вот и хорошо. Возвращайтесь на палубу. Вы там нужны.
— Да, сэр. Эй, Сирил! Иди со мной, парень.
Послышались легкие шаги юноши, поспешившего покинуть каюту. Сьюард последовал за ним, и дверь закрылась.
Эванджелина, прижавшаяся к мускулистой груди Остина, понятия не имела, остались они одни в каюте или нет. Но ей было все равно. Она вцепилась в него так, будто собираясь никогда не отпускать. Влажные завитки волос на его груди щекотали ее щеку, и она слышала, как уверенно и спокойно колотится у нее под ухом его сердце.
Его пальцы погрузились в ее волосы, и он прошептал:
— Теперь все хорошо, Эванджелина.
— Я думала, ты исчез навсегда…
Он прижался щекой к ее виску.
— Я жив и здоров.
— Но такой холодный… — Под ее руками его тело было холодное как лед. И все еще влажное. — Тебе нужно согреться.
Она натянула одеяло на его обнаженную грудь и потянулась за чашкой с кофе, от которого поднимался пар с горьковатым запахом. Внезапно руки ее задрожали, и она чуть не пролила напиток. Но Остин вовремя перехватил чашку и залпом осушил ее.
— Тебе нужно снять мокрую одежду, иначе ты простудишься насмерть. Скорее… Я пришлю к тебе Сирила, — пролепетала девушка.
Она направилась к двери.
— Эванджелина, не уходи!
Она обернулась.
Остин поставил чашку на стол и тихо проговорил:
— Я не хочу, чтобы ты сейчас уходила.
— Но за тобой нужно ухаживать…
Его лицо казалось таким изможденным, как будто он состарился лет на десять за последние пять минут.
— Если ты уйдешь, мне покажется, что вода смыкается надо мной, что меня снова тянет вниз. Останься со мной. Я не хочу чувствовать… это.
Какие-то нотки в его голосе тронули ее.
— Но тебе нужно высохнуть. Тебе нужно раздеться.
— Не беспокойся об этом.
Остин полностью закутался в одеяло — от шеи до коленей, и под одеялом его руки задвигались — он раздевался прямо перед ней.
Инстинкт подсказывал Эванджелине, что нужно отвернуться или закрыть глаза, но это было бы странно. Ведь одеяло полностью закрывало его, и она ничего не могла увидеть.
Его брюки упали на пол с «мокрым» всплеском, а за ними последовали подштанники.
Эванджелина уставилась на мокрые вещи. «Ведь он сейчас — обнаженный, — промелькнуло у нее. — Правда, под одеялом».
— Иди сюда, Эванджелина, — поманил он ее.
— Но я… — Она судорожно сглотнула.
— Не красней, моя сирена. Я вспоминаю, как однажды ты вошла в мою каюту и бесстыдно расстегнула свой корсаж.
— Это было… другое.
— Ах да, ты принимала участие в мятеже. Это все объясняет. — Его улыбка стала лукавой. — Я был готов отправить корабль в ад ради наслаждения с тобой. И сейчас я чувствую то же самое.
— Ты никогда не покинешь свой корабль.
— Нет, покину. Ради тебя, сирена. А теперь иди сюда.
В его темных глазах плясало пламя, и его взгляд разжигал в ней огонь. Кровь в ее жилах вспыхнула, сердце заколотилось. «Иди к нему!» — кричала ее душа.
Она медленно сделала к нему шаг. Потом — другой. Мисс Пейн была бы в шоке, если бы увидела ее сейчас.
Ей следовало бы повернуться и бежать, спасая свою добродетель.
Но мисс Пейн принадлежала другому миру.
И Эванджелина сделала два последних шага.
В следующее мгновение Остин распахнул ей свои объятия и привлек к себе.
Глава 18
Ее волосы казались такими теплыми под его руками. И Остин, взлохматив их, запустил пальцы в шелковистую массу. Он наклонился, прижался щекой к ее щеке и тихо проговорил:
