Джудит Макнот - Раз и навсегда
Заметив, что Джейсон собирается поспорить на этот счет, Чарльз быстро добавил:
– Ею будут гораздо больше восхищаться и ее будут гораздо больше желать, если лондонские красавчики поверят, что она ухитрилась удостоиться именно вашего внимания. Ведь только подумайте: каждый приемлемый для брака холостяк в Лондоне сочтет, что в ней есть что-то особенное, если вы пожелали предложить ей руку и сердце. С другой стороны, если они будут знать, что она отвергнута вами, то это вызовет крайне неприятные пересуды.
– Ваша «приятельница» леди Кирби к тому времени уже разболтает всем и каждому, что помолвка расторгнута.
Чарльз отмахнулся:
– Никто не обратит внимания на ее слова, если вы сами не будете об этом говорить, когда объявитесь в Лондоне.
– Договорились, – сказал Джейсон, готовый согласиться на все, лишь бы избавиться от Виктории в качестве своей подопечной и поскорее выдать ее замуж. – Забирайте ее в Лондон и представьте свету. Я позабочусь о приличном приданом. Дайте несколько балов и пригласите всех мало-мальски стоящих потенциальных женихов. Я постараюсь присутствовать на ее первом выходе в свет, – с усмешкой добавил он. – И останусь в городе, чтобы побеседовать с предполагаемыми искателями ее руки. Думаю, не составит труда найти кого-нибудь, чтобы сбыть ее с наших рук.
В итоге этой беседы Джейсон почувствовал такое облегчение, что вопрос о Виктории получил разрешение, что даже не задумался над ловушкой, в которой оказался, согласившись не делать официального заявления о расторжении помолвки.
Виктория вошла в библиотеку как раз в ту минуту, когда Джейсон уже собирался уходить. Они обменялись улыбками; затем он вышел, а она подошла к Чарльзу.
– Вы готовы к нашей вечерней игре в шашки, дядя Чарльз?
– Что? – рассеянно переспросил он. – А, конечно, моя дорогая. Целый день я мечтал только об этом. Я всегда готов. – И они устроились за столом друг против друга перед шашечной доской с шестьюдесятью четырьмя инкрустированными черно-белыми клетками. Расставляя двенадцать белых шашек на черных клетках, Виктория украдкой задумчиво поглядывала на высокого элегантного седовласого человека, которого уже полюбила как родного. За ужином он выглядел особенно красивым в так идущем ему темном фраке, смеялся, когда они рассказывали о своем детстве, и даже рассказал кое-что о своем, но сейчас он казался ей чем-то озабоченным.
– Вы хорошо себя чувствуете, дядя Чарльз? – спросила она, вглядываясь в его лицо.
– Да, все в порядке, – заверил он, но уже в следующие пять минут Виктория за один ход «съела» и сняла с доски сразу три его шашки. – Видимо, я не в состоянии сосредоточиться на игре, – признался герцог, когда она лишила его четвертой черной шашки.
– Тогда, может быть, поболтаем?
Когда он с облегчением согласился, Виктория тактично попыталась выяснить, что его тревожит. Ее отец был горячим сторонником теории, что люди, если их что-то беспокоит, обязательно должны выговариваться – в особенности люди с больным сердцем, ибо это часто помогает снять внутреннее напряжение, которое может вызвать сердечный приступ.
Вспомнив, что до нее с Чарльзом был Джейсон, Виктория предположила, что именно последний является наиболее вероятной причиной угнетенного настроения.
– Вам понравилось, как прошел ужин? – осведомилась она небрежно.
– Чрезвычайно, – ответил он, и по его тону можно было судить, что он говорит совершенно искренне.
– А Джейсону?
– Бог ты мой, да. Очень. А почему вы спрашиваете?
– Дело в том, что он не принял участия в наших воспоминаниях о детских годах.
Чарльз отвел взгляд в сторону.
– Возможно, он не мог вспомнить ничего забавного.
Виктория не обратила внимания на его ответ; в этот момент она подыскивала способ, как повернуть разговор таким образом, чтобы сосредоточить его на самом Чарльзе.
– Я подумала, что, возможно, он был недоволен чем-то – я что-то не так сказала или не так поступила, – и приходил к вам поделиться этим.
Чарльз снова взглянул на нее. На этот раз его карие глаза весело блеснули.
– Вы беспокоитесь обо мне, дорогая, не так ли? И хотите знать причину того, что меня гложет?
Виктория рассмеялась:
– Неужели меня так легко раскусить?
Он положил ладонь на ее руку и сжал ее.
– Вы чудесная девушка, Виктория. Вы обо всех тревожитесь. Я смотрю на вас, и у меня появляется надежда, что люди в целом не так уж плохи. Несмотря на все страдания, пережитые вами за последние месяцы, вы замечаете усталость пожилого человека и беспокоитесь о нем.
– Вы совсем не пожилой, – возразила она, бросая восхищенный взгляд на герцога.
– Иногда я чувствую себя гораздо старше своих лет, – сказал он. – Сегодня у меня именно такое состояние. Но вы взбодрили меня. Могу я рассказать вам кое-что?
– Обязательно.
– В моей жизни было время, когда я мечтал о дочери, и вы именно такая, какой я хотел видеть свою дочь.
В горле Виктории застрял комок. А он продолжал:
– Иногда я наблюдаю за вами, когда вы прогуливаетесь по саду или разговариваете со слугами, и мое сердце наполняется гордостью. Я знаю, это может показаться странным, поскольку нет никакой моей заслуги в том, что вы выросли такой, но все равно я горжусь вами. У меня такое ощущение, будто я кричу всем скептикам мира: «Полюбуйтесь на нее, в ней – жизнь, мужество и красота. Она – именно то, что замышлял Бог, когда дал мужчине спутницу. Она будет бороться за то, во что верит, защищаться, когда ее несправедливо осудят, но простит раскаявшегося и не вспомнит зла». Я знаю, что вы не единожды прощали Джейсону его обращение с вами. Я думаю так и затем спрашиваю себя: что я могу ей дать, чтобы доказать, как она мне дорога? Что может дать человек богине?
Виктории показалось, будто что-то блеснуло в глазах герцога, но она не была уверена, так как ее собственные глаза жгли слезы.
– Ну вот, – смущенно сказал он, еще крепче сжимая ее руку, – скоро мы оба будем рыдать за шашечной доской. Поскольку я ответил на ваш вопрос, может быть, вы ответите на мой? Что вы думаете о Джейсоне?
Виктория нервно улыбнулась.
– Он был щедр по отношению ко мне, – осторожно начала она, но Чарльз отмахнулся:
– Я не об этом. Меня интересует, что вы думаете о нем? Скажите мне честно.
– Я… кажется, не понимаю, о чем вы.
– Ладно, скажем точнее. Считаете ли вы, что он красив?
Виктория едва удержалась, чтобы не фыркнуть.
– Большинство женщин, кажется, считают его исключительно привлекательным, – довольно улыбаясь, зондировал почву Чарльз. – А вы?
Оправившись от изумления, вызванного столь неожиданным направлением разговора, она кивнула, пытаясь скрыть смущение.
