Вирджиния Браун - Мой властелин
— Вы кто? Что вам нужно? — требовательно спросила она.
В ее спокойных зеленых глазах не было страха. Только удивление. И еще любопытство.
— Я голоден, — медленно произнес он. Голос у него был хриплым от долгого молчания, горло саднило. — Дайте мне поесть!
Она не опустила винтовку, спокойно рассматривая его.
В животе у него заурчало, когда ветер принес аппетитный запах жареного мяса. Именно этот запах и привел его в этот дом. И надежда на помощь. Он был, еще очень слаб и не мог преодолеть все еще мучившую его боль. Целых три дня он спускался с холмов.
Его шатало из стороны в сторону. Он едва держался на ногах. Женщина не отводила от него глаз.
В полном изнеможении Зак опустился на землю. Женщина убрала винтовку. Баннинг услышал грохот медленно поворачивавшихся колес ветряной мельницы и тихий звон цепи. Козы мололи зерно и блеяли.
— Мэм, — произнес он, — я не причиню вам вреда. Мне просто надо немного поесть и напиться воды… — Он умолк, не в силах вымолвить еще хоть слово.
Женщина шагнула к нему.
— Попытаетесь выкинуть какой-нибудь трюк, мистер, я вам всажу пулю между глаз. — Она говорила тихо, но решительно.
Он хотел заверить ее, что у него просто нет сил на трюки, но не смог, только кивнул один раз, и винтовка опустилась до земли. Он стоял на коленях под солнцем и ветром, его руки были прижаты к бедрам. Он ждал, пока она подойдет к дому, все время, оглядываясь, как будто ожидая, что он бросится за ней. Если бы он не устал так сильно, он бы рассмеялся. Никогда в своей жизни он не был таким беспомощным, а в этом ощущении не было ничего хорошего.
Он лежал на коленях в грязи и выпрашивал еду. Это было унизительно.
Она вернулась. Он учуял запах еды, исходивший от миски, которую она несла, и поднял голову.
— Вот, — сказала она, — я принесла вам тушеного мяса. Идите, поешьте в тени, там не так жарко.
Зак заметил столик, установленный под карликовым дубом, с трудом поднялся, сделал шаг и отмахнулся, когда она протянула ему руку.
— Я доберусь, — пробормотал он. Зак был слишком горд, чтобы опереться на ее руку. Достаточно и того, что он выпрашивает еду.
Когда он сел, женщина поставила перед ним миску с тушеным мясом и ушла.
Вскоре она принесла хлеб и тушеные яблоки, а также миску тушеного мяса для себя. Он жевал медленно, запивая еду холодной чистой водой.
— Спасибо, — сказал он, когда миска его опустела. У него не было слов, чтобы выразить женщине свою благодарность. Понимает ли она, что спасла ему жизнь в прямом смысле этого слова.
— Пожалуйста. — Она улыбнулась и заложила прядь темно-русых волос за ухо. — Меня зовут Салли Мартин.
Он заколебался. В некоторых местах было хорошо известно имя Зака Баннинга. Имя «Ястреб» может напугать ее. Он отвернулся.
— Моя матушка назвала меня Закари, но все называют Заком.
— Что ж, Зак, вы выглядите очень усталым. Если хотите, я могу предложить вам соломенный тюфяк в моем сарае и хороший завтрак утром.
Он снова взглянул на нее:
— Мне нечем вам заплатить.
— Я не прошу оплаты. Я предлагаю. Вы можете согласиться или нет, как хотите.
Она встала и неторопливо убрала со столика посуду. Салли была крепкой женщиной с умелыми руками и стройным телом.
— Что скажет на это ваш муж? — спросил он.
Она замерла, положив руку поверх пустого подноса, липкого от густого сока тушеных яблок.
— Ничего. Он умер.
— Мне жаль.
Она посмотрела ему в глаза. Взгляд у нее был открытый, прямой.
— Мне тоже. Он был хорошим человеком, и мне его не хватает.
Зак немного посидел на стуле под дубом, а потом увидел, что она вышла из дома и направилась к корзине с бельем, которое развешивала на кустах, когда он пришел. Потом она покормила коз и цыплят и пошла в сарай. Он увидел, как в небольшой загон вплыла копна сена, и стройная лошадь иноходью двинулась к кормушке.
Морщась от боли, он поднялся и, прихрамывая, направился к сараю. Женщина немного приподняла юбки и заткнула их концы за пояс, шевеля сено около двери сарая.
— Давайте я, — сказал он.
Салли повернулась и взглянула на него:
— Нет. У вас совершенно измотанный вид. По-моему, эта рубашка пробита пулями.
— Да.
— Я так и думала.
Она долго изучала его лицо в пыльном полумраке сарая.
— Сегодня отдыхайте. Если захотите помочь мне завтра или послезавтра, буду рада.
У него закружилась голова, и, хотя гордость не позволяла ему в этом признаться, возобладал здравый смысл.
Она оставила его в сарае и вскоре принесла несколько одеял. Едва она снова ушла, как он быстро приготовил себе ложе из соломы и завернулся в одеяла. Через открытую дверь он видел, как солнце стало малиновым, а небо окрасилось в золотой цвет. Когда солнце село и его последние огненные лучи превратились в тонкие лучики, он вспомнил, что такого же огненного цвета волосы Деборы.
— Кто, такая Дебора?
Зак удивленно поднял голову и слегка прищурился:
— А что?
— Иногда по ночам я слышу, как ты произносишь ее имя. — Салли пожала плечами. — Это твоя жена?
— Нет.
Зак отвернулся. Вот уже месяц, как он жил на ее ранчо, медленно выздоравливая. На следующий день после его прихода она пришла в сарай, чтобы разбудить его и позвать завтракать, и услышала, что он бредит. Ночью рана загноилась. Если бы не Салли, он бы умер. Она извлекла пулю и обработала рану. Салли Мартин умела очень многое и была нетребовательна.
Такой женщины ему еще не приходилось встречать. Она ничего не просила, даже помощи. Предложила ему спокойное общение и мягкий юмор, а взамен он делал то немногое, что было в его силах. Она была вполне самодостаточна, и ей нравилось жить на своем маленьком ранчо.
— Меня это вполне устраивает, — ответила она, когда он спросил, хорошо ли ей живется одной. — После смерти Марти я продолжала жить здесь. Поначалу потому, что это было единственное, что я умела делать, к тому же это помогало мне сосредоточиться на повседневных вещах, из которых состоит жизнь. А потом я поняла, что, даже живя одна, могу любоваться закатами, полетом орла и наслаждаться запахом свежеиспеченного хлеба. — Она улыбнулась. — Мое восхищение разделяют мои козы.
К Заку постепенно возвращались силы, и он стал упражняться в стрельбе. Салли дала ему «кольт» вместе с потертой кожаной кобурой, принадлежавший ее мужу. Иногда по вечерам, когда все дела были переделаны, а солнце еще не село, она смотрела, как он вытаскивает «кольт» и стреляет в жестяные банки, расставленные по краю изгороди.
— Ты меткий стрелок, — сказала она однажды, остановив на нем проницательный взгляд, — даже с больной рукой.
— Как мне повезло, что я не левша.
— А ты можешь стрелять левой рукой?
В его глазах заискрилось веселье.
— Довольно-таки сносно.
— На твоем месте я поработала бы и над этой рукой. Он повернулся и зарядил «кольт» еще несколькими пулями.
— Зачем?
— Такой, как ты, должен быть лучшим во всем.
Видимо, она знала, кто он такой. Но никогда об этом не говорила и ни о чем не спрашивала. Он испытывал к этой женщине теплое чувство. Она вселяла в него силы.
— Ты скоро уйдешь? — спокойно спросила она.
Он почувствовал на себе ее взгляд.
— Думаю, да.
Он послал последнюю пулю в пустой барабан и щелчком поставил цилиндр на место.
— Я почти готов.
Вопросы, на которые не были получены ответы, так и повисли между ними — он знал, что она не будет их задавать. Он взглянул на нее:
— Меня зовут Зак Баннинг. Люди, которые стреляли в меня и бросили меня умирать в пустыне, работают на того, кто удерживает Дебору. Она…
Он замолчал. Что она? Она — его женщина? Она — его жизнь? Он не находил нужных слов. Даже себе не мог ответить на этот вопрос.
— Она важна для тебя, — договорила за него Салли, и он посмотрел на нее с благодарностью.
— Да. И она может оказаться в опасности.
— Ты должен ей помочь.
— Непременно.
Зак повернулся к изгороди, где были аккуратно расставлены банки. Он чувствовал нетерпение. Все это занимало слишком много времени. Он полностью восстановил силы и умение стрелять. Каждый день Дебора все больше и больше подвергалась опасности, и он понятия не имел, что случилось в его отсутствие. Только надеялся, что с ней все было в порядке.
Он слегка согнул колено, его рука скользнула к «кольту», находившемуся в кобуре, привязанной к его бедру, убирая и доставая его молниеносным движением.
Зак выпрямился и перезарядил пистолет. Почувствовав на себе ее взгляд, он поднял голову и увидел, что в глазах Салли Мартин стояли слезы. Зак был поражен.
— Ты можешь отправиться в путь.
— Завтра уйду.
Она кивнула.
— Возьми лошадь. Ты не очень хорошо ходишь. Привезешь ее назад, когда раздобудешь другую.
Зак подумал о своем сером жеребце. Возможно, тот все еще находится в «Дабл-Ди».
— Мы можем поехать в город на телеге, — сказал он, заметив, что она почувствовала облегчение.
