Чужая жена. Пари для графа (СИ) - Байм Елена

- Езжай медленнее, надо присмотреться. – прошептала графиня, продолжая всматриваться вдаль.

Староста не рискнул ехать напрямую. Он повез госпожу окольным путем. Мало ли, что могло приключиться, а вот леди надо укрыть и спасти любой ценой, столько добра она им сделала. Остановившись за амбаром, староста послал пробегающего мальчишку разузнать, что творится в поместье.

Более пяти минут они простояли с госпожой в напряжении, продолжая прислушиваться к странным звукам. Мальчишка вернулся, запыхавшись. Он сообщил, что в поместье приехал граф, и слуги по его распоряжению готовят сюрприз для ее светлости.

Эмма крайне удивилась.

- Какой граф? – уточнила она. Ведь муж приезд не планировал, они все обсудили еще в беседке.

- Так его светлость пожаловали. – ответил юноша, совершенно не внеся ясности.

- Ты его видел? – не выдержал староста.

Мальчишка кивнул.

- Правда, он хромать стал.

Эмма оживилась. Что мог делать Алекс в поместье? Может быть он привез письмо о разводе?

Только было возникшая улыбка, на ее лице моментально исчезла. Что ж, поправив платье, Эмма прямиком направилась в поместье. И с каждым последующим шагом ее сердце стучало сильнее и сильнее.

________________________________________________________________

45. Алекс Бреннон

Вернувшись со свадьбы, Алекс не находил себе покоя. Он надеялся, что после разговора с Эммой, он сможет хоть немного забыться и отвлечься от своей зависимости от жены. Но стало только хуже. Куда бы он ни шел, о чем бы ни думал, ему мерещился ее печальный взгляд, когда он сообщил, что отпускает ее.

И в этом взгляде для него была надежда. А вдруг он что-то упустил? Может такое быть, что Эмма сможет простить его и согласиться начать сначала? Столько вопросов, ответы на которые он боялся и не был готов услышать. Ему было приятно, пускай в мечтах, но думать о том, что между ними еще может быть общее будущее. Именно по этой причине он откладывал свой визит к Императору, находя этому тысячу отговорок.

Состояние меланхолии нарушил приход служанки.

- Ваша светлость, к вам гость. - сказала она. – Сэр Оскар Троннас.

Я удивленно выгнул бровь. По приезду мне сообщили, что он практически закрыл столичный дом и отправился Управляющим в поместье, помогать моей Эмме. И я был ему безмерно благодарен, что поддержал ее в трудную минуту, в отличие от меня.

- Ваша светлость, Алекс, как я счастлив, что вы живы! – радостно кинулся меня обнимать этот вечно ворчащий родной старик.

- Как я рад, что ты приехал, Оскар. Я тебе сильно благодарен, что помог Эмме, держи, здесь двести золотых.

- Что вы, что вы, вы мне практически как сын, помню вас с пеленок. Ну ка, обернитесь, дайте старику наглядеться на вас.

Я рассмеялся. И послушно выполнил просьбу моего друга.

- А ты возмужал, похорошел, а я говорил твоему батюшке, что надобно тебе военное дело привить, вон как изменился, а он все - не дело, не дело.

Я улыбнулся и отогнул ворот комзола, показывая свои шрамы.

- Еще лучше. Раньше вы были как все смазливые графы, а теперь как выдержанное вино – уникальны и особенны.

- Было бы для кого. – грустно выдохнул я, и лицо Эммы вновь пронеслось перед взором. – А что госпожа? Как она? Кто к ней заезжает в гости? Какие новости?

Оскар подозрительно прищурился и после недолгого размышления ответил.

- Да зачастил тут к ней один маркиз, словно щенок увивается. Подарками одаривает, украшениями задабривает, замуж звал.

Я сжал кулаки так сильно, что ногтями порезал кожу и отвернулся, чтобы не выдать своих чувств.

- Ваша светлость, я, малость приукрасил. Это сосед ваш, за сыром ездит, ничего их с госпожой не связывает, но если вы не поторопитесь, то так и будет, уведут у вас жену, вот правду говорю, уведут.

Вот же хитрый лис! Проверять меня вздумал. Но я и не хотел скрывать, что люблю жену, только она меня не простит; о чем с ним и поделился.

- Да как же, ваша светлость! Не простит, скажите тоже. Бедняжечка, она так горько убивалась, ночами рыдала, когда ваш друг сообщил, что вы на войну отправились. А когда письмо от лекаря пришло, так и места себе не находила, всех подняла, чтобы лекарство вам найти. А вы говорите – не простит. Простила, и давно. Но главное, любит вас госпожа, не вру, любит и мается из-за этого. А ведь столько выгодных партий отвергла, всем отказала, даже маркиз сватался.

- Она была замужем!

- Не обманывайтесь, граф, ей достаточно обратиться к лекарю, чтобы брак расторгли. А она не сделала, еще и поместье ваше разоренное подняла, и сыроварню открыла, а сейчас вот винодельню планирует, как у батюшки.

Я несказанно удивился. Никогда не подумал, что Эмма на такое способна. Сыроварня, как в столице, мыслимо ли! А вот в остальном Оскар прав, может и впрямь, не все потеряно и стоит побороться?

Пока я размышлял и спорил сам с собой, Оскар наскоро побросал мои вещи в сундук, дал какие-то распоряжения на кухне, и вернулся ко мне.

- Алекс, дружочек, одумайся… Ну какая женщина столько ждать будет, верность хранить, да любит она тебя тугодума этакого, ЛЮБИТ!

И тут вырвалось та обида, что я тщательно пытался спрятать последние два года.

- Если любила, разве не послала бы мне письма, хотя бы одного?! Не приехала бы ко мне, пока заживо гнил, чтобы просто поддержать и обнять? Но нет, ни разу, ни одного раза!!! Какая-то служанка и та оказалась сердобольнее - промывала мне раны, обтирала потное тело, выносила нечистоты, а я нуждался лишь в одном ее взгляде, одном ласковом слове!

Оскар с грустью потупил взгляд.

- Кстати о служанке, ты не знаешь Клариту – дочь управляющего? Она сказала, что она из моего бывшего поместья.

Сэр Троннас отрицательно помотал головой.

- Молодая такая, хрупкая, словно тростинка, и голос такой мелодичной, а еще … сиренью пахнет.

И тут мой друг оживился.

- Кларитой, говорите, кличут?

Я подтвердил.

- А зачем она вам?

- Отблагодарить хочу, она столько хорошего для меня сделала. Ухаживала за мной в лазарете, на ноги поставила, заставила жизнь полюбить, но главное – ждала меня. Письма душевные писала. Можно сказать, что ради ее и писем и выжил, не сгинул там. Я даже жениться решился на ней, как развод аннулирую. Но Эмму увидел, и понял, что не смогу подарить благородной Кларите свою любовь. Мое сердце занято. А жить со мной без любви – не хочу мучить ни ее, ни себя.

Выслушав, Оскар загадочно улыбнулся.

- А вы с Эммой говорили, или только смотреть изволили?

- Говорил. Покаялся, прощение попросил, обещал прошение подать, да рука не поднимается.

- А жена что сказала?

И только тут до меня дошло, что я так много всего наговорил Эмме, а ведь ответ ее не выслушал, более того, ушел, поцеловав руки на прощание, и все. Вот же бездна!!!

- Значит, не разговаривали. – старик потер в предвкушении руки. – и как она выглядит, Эмма наша, изменилась?

- Краше стала. Такая же милая, нежная, словно бутон розы, и хрупкая, словно тростинка.

Тростинка?! И тут мои мысли завертелись с невиданной быстротой. Я вспоминал детали – спрятанное лицо за маской, ее случайно выбившийся локон белых волос, ее описание поместья, ведь сад виден только из господских покоев, а это значит, что Кларита – никакая не служанка, это была моя жена, моя дорогая Эмма, а я ее не узнал.

- Не может быть! – прошептал я.

- А я то думаю, почему она письма вам какой-то Кларитой подписывает, а это, оказывается, ваши любовные игры были, мда… рассмешили старика под старость лет своей глупостью.

- Подать карету! – закричал я, срываясь с места и сбегая вниз, несмотря на острую боль в ноге.

- Уже подана. – под нос себе рассмеялся Оскар, радостно улыбаясь.

46. Эмма Бреннон

Подойдя к дому, Эмма увидела странную картину. Несколько рослых крестьян таскали с пяти телег большие кусты сирени, с корнями.