Сьюзен Виггз - Лилия и Леопард
Господи, как хотелось Ранду прильнуть губами к розовым бутонам ее сосков, но он намеренно терзал себя ожиданием, стараясь продлить удовольствие.
Ранд осыпал поцелуями спину Лианны, проводя горячим языком вдоль позвоночника, затем торопливо сбросил с себя одежду и прижался к ее нежным ягодицам.
Она опять попыталась повернуться к нему лицом, но он не позволил ей этого. Рука Ранда скользнула между ее бедер, и с губ Лианны сорвался тихий стон: теплое и влажное лоно уже жаждало его.
Сгорая от страсти, Ранд наконец повернул девушку к себе и осторожно опустил на землю. Красота ее лица ослепила его.
— Лианна!
Он неистово припал к ее груди, которая сегодня показалась ему более полной, более женственной. Возможно, она налилась у Лианны от страсти, отметил про себя Ранд. Нежно лаская эти упругие холмики, он почувствовал, что желает большего…
Его губы продвигались все ниже и ниже, пока не коснулись теплой влажности женского лона; они приникли к нему с такой страстью, что Лианна задохнулась от изумления.
Почувствовав, как напряглось тело его возлюбленной, Ранд успокаивающе погладил ее и поцеловал опять.
— Все хорошо. Я люблю тебя.
Он поймал зубами крошечный бугорок нежной плоти и начал легонько покусывать его, доводя себя до исступления. Как сквозь сон Ранд слышал крики наслаждения, срывавшиеся с губ Лианны. Неожиданно она замерла, выгнулась дугой, потом вся содрогнулась, смачивая губы любимого своей влагой, словно потчуя его приворотным зельем подобно лесной колдунье.
Ранд приподнялся, и их тела слились воедино.
— Я люблю тебя, Лианна, — в который раз повторял он, желая полностью обладать ею — ее телом, сердцем и душой. — Скажи, что любишь меня, моя милая, скажи это!
Охваченная страстью, Лианна чувствовала, что ответ вот-вот слетит с ее губ, слова любви хотели вырваться на волю, но она сдержала свой порыв.
Восхищение, которое Ранд не скрывал от нее, вызвало внезапный укол совести. «Однажды, — с горечью подумала Лианна, — он узнает, что я использовала его, чтобы наставить рога своему мужу и получить ребенка, что я поставила интересы Франции выше любви к нему». Поэтому она не могла позволить себе уступить его нежной просьбе. Чем больше Лианна даст ему, тем больше он потеряет…
— Ранд, — чуть слышно произнесла она, — если бы это было возможно, я бы любила тебя до конца моих дней.
Как бы сознавая цену ее признания, он стал нежно ласкать Лианну. Совершенно не ожидая этого, она чуть не заплакала от избытка чувств.
— Я не должен просить у тебя то, чего ты не можешь мне дать, — сказал Ранд. — Лианна, достаточно того, что ты приняла мою любовь, дар… моего… тела, — говоря это, он начал ритмично двигаться.
Острое чувство радости забило в Лианне ключом. «Вот это и есть „радость любви“, о которой поют трубадуры», — подумала она. Чувство, объединяющее и исступленный восторг мученика, и всепоглощающий огонь физического удовлетворения. «Радость любви». Результат любовных мук и любовных благ.
Ранд снова довел ее до вершины блаженства. Лианна с восхищением подумала о том, что он всегда сдерживает себя, давая ей возможность первой получить удовольствие. С нежностью глядя в его охваченное страстью лицо, она поняла, что Ранд тоже близок к завершению.
Наконец он низвергся живительной влагой в ее лоно. Содрогаясь от неописуемого восторга, Ранд последний раз сжал любимую в объятиях и в изнеможении вытянулся рядом. Некоторое время они лежали молча, усталые и бесконечно довольные.
Потом Лианна натянула платье и попросила:
— Спой мне.
Улыбаясь, Ранд тоже оделся, взял в руки арфу, но играть не стал, а протянул ее Лианне.
— Нет, любимая. Я хочу послушать тебя.
— Не говори глупостей. Сколько раз я твердила тебе, что мое исполнение оставляет желать лучшего.
— Возможно потому, что ты просто недооцениваешь себя.
Он вручил Лианне свою арфу.
— Сыграй для меня.
— Только обещай, что не станешь насмехаться над моими усилиями.
— О, Лианна! Ты прекрасно знаешь, что я не буду этого делать.
— Да, Ранд, конечно, знаю.
Арфа оказалась довольно тяжелой, сделанной специально для мужских рук. Лианна робко коснулась струн. Словно помня чарующее исполнение Ранда, арфа отозвалась нежным чистым звучанием.
— Не нужно стесняться музыки, — подбодрил Ранд.
Лианна стала более уверенно перебирать струны, выбрав одну старинную мелодию. Звучание арфы все больше нравилось ей. Наконец она робко запела:
Трава на лугу так мягка и свежа.
Любимый мой там ожидает меня.
Ах, Пресвятая Дева Мария,
Он все же дождался меня…
Лианна с унылым видом оборвала свое пение.
— Вот видишь, — пожаловалась она, не поднимая глаз. — Мой голос выдохся словно вчерашний эль.
— У тебя превосходный голос, — не согласился Ранд. — Его чарующие звуки я слышу в твоем смехе, в твоем страстном шепоте, когда мы сливаемся воедино, словно муж и жена, — он взял Лианну за подбородок и поймал ее взгляд. — Ты понимаешь меня? Песня должна идти из сердца. Попробуй передать ею свои чувства.
Лианна запела опять. Сначала голос девушки дрожал, прерывался, но вот она встретилась взглядом с Рандом. Любовь, которую Лианна прочитала в глубине его изумрудных глаз, в благородных чертах загорелого лица, придала ей силы. Волнение сердца передалось ее голосу, который зазвучал неожиданно сильно и страстно.
И все поцелуи слились в один
На постели из трав и цветов,
Но кроме нас никто не узнает о том.
Кроме нас и одной маленькой птички,
Тан-да-ра-дай, которая все увидит.
Слова песни были пронизаны радостью оттого, что Ранд любит ее, и печалью, потому что Лианна не могла ответить ему взаимностью. Это придавало пению поистине божественное звучание.
Когда замерли последние звуки, Лианна задумчиво посмотрела вдаль, словно желая увидеть в воздухе танцующую мелодию; слезы счастья застилали ее глаза.
— Теперь я умею петь.
Ранд взял арфу из рук девушки и отложил в сторону.
— Да, — восхищенно сказал он.
— Спасибо, Ранд. Это ты научил меня.
Ранд наклонился и поцелуями осушил слезы на лице Лианны.
— Нет, это не я научил тебя. Музыка шла из твоей души.
— Но ты помог мне раскрыть ее. Ты…
Лианна замолчала, судорожно сжимая в кулаке тунику на его груди. «Нет, — сказала она себе с бесконечной грустью. — Я не должна, не могу любить Ранда. Зачем подвергать себя мукам любви к человеку, который никогда не станет частью моей жизни».
Единственную надежду, которую Лианна могла себе позволить, — это надежда на то, что он подарит ей ребенка, его ребенка. Для него она будет жить, малыш заполнит ее долгие одинокие дни и унаследует ее владения.
