Ольга Свириденкова - Венец безбрачия
— Так точно, моя дорогая, — подтвердил Матвей. — Ну, теперь вы понимаете мой замысел?
— Да, понимаю. Вот только… я не понимаю, зачем вам это. — Она вперила в него подозрительный взгляд. — Ведь это не безобидная игра, а крайне рискованное дело. Признавайтесь, господин Елагин: какую цель вы преследуете, ввязываясь в него?
Последнюю фразу Юлия произнесла таким деловым тоном, что Матвей не сдержал улыбки. Ему вдруг подумалось, что он еще никогда не встречал женщины, в которой ангельская внешность могла бы уживаться с таким вздорным характером, а глубокая порядочность — с расчетливостью и некоторым цинизмом. Почему-то сегодня эта противоречивость особенно бросилась Матвею в глаза, возможно, из-за непривычного вида Юлии. Светло-розовое платье с пышными длинными рукавами и белым кружевным воротничком делало ее похожей на выпускницу благородного пансиона. Золотистые волосы не были, как обычно, уложены в сложную прическу, а свободно падали на спину, подхваченные на голове розовым шелковым шарфом. Внезапно Матвей ощутил такое сильное желание коснуться этих волос, что его рука невольно потянулась в сторону Юлии. Правда, он тут же опомнился и опустил руку.
— Вы не поверите, — сказал он, пожав плечами, — но я ввязываюсь в это дело лишь потому, что искренне хочу вам помочь.
— Ну-ну! — усмехнулась Юлия. — Слыхали мы такие сказки! Хорошо, поставим вопрос по-другому. На какую благодарность с моей стороны вы рассчитываете, если все закончится удачно?
Матвей напустил на лицо задумчивое выражение.
— Хм… даже не знаю, что бы такое мне у вас попросить… Может, пожизненное содержание? Хотя нет, это как-то слишком меркантильно… А как насчет ночи любви? — его губы растянулись в дразнящей улыбке.
— Я не понимаю, — сердито пробормотала Юлия, сбитая с толку меняющейся интонацией его голоса. — Вы шутите или говорите серьезно?
— Разумеется, серьезно! — с притворным негодованием воскликнул Матвей. — Какие тут могут быть шутки, если на чашу весов поставлена моя драгоценная жизнь? Или вы полагаете, что ваш недруг станет со мной деликатничать?
Юлия на мгновение задумалась, а затем, к великому разочарованию Матвея, отрицательно покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она, — на такую сделку я не могу согласиться. Да и вам, если рассудить здраво, лучше взять деньгами.
— Разрази меня гром, — пробормотал Матвей, озадаченно потирая лоб. — Да вы какая-то торговка, а не благородная дама! Готов спорить, что ни один из ваших покойных женихов даже понятия не имел о вашей истинной сущности: иначе они бы сбежали от вас и без помощи «таинственного злодея». Кстати, — он окинул Юлию удивленным взглядом, — а почему вы передо мной не разыгрываете невинного ангелочка?
— Понятно почему, — усмехнулась она. — Потому что вы — не жених!
Матвей рассмеялся, покачивая головой.
— Интересно, почему же вы считаете меня… таким никудышным женихом? Из-за того, что я беден?
— Нет, — серьезно ответила она. — Это для меня совсем не важно. Напротив, я даже не хочу, чтобы мой муж был богат! Ведь тогда мне придется жить в его доме, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Матвея, — а меня это не устраивает.
— Но тогда в чем же дело? — снова спросил Матвей.
Юлия окинула его вызывающе-насмешливым взглядом.
— Да ни в чем. Вы мне не нравитесь, вот и все!
— То есть, вы совсем не находите меня привлекательным?
— Не нахожу!
— И не видите во мне никаких достоинств?
— Не вижу!
Издав преувеличенно тяжкий вздох, Матвей подошел к Юлии вплотную и пристально посмотрел ей в глаза.
— Должен сказать, — тихо произнес он, — что ваше признание порядком обескуражило меня. Когда-то давно мне казалось, что вы находите меня даже очень привлекательным!
— Вот и надо было ковать железо, пока горячо! — в сердцах воскликнула Юлия. — Глядишь, и не пришлось бы… — она испуганно замолчала, сообразив, что снова болтает лишнее.
— Не пришлось бы что? — Матвей с трудом узнавал свой голос, изменившийся от внезапно нахлынувшего волнения. — Мыкаться в нищете и подставляться под пули? Да, — горячо прошептал он, схватив Юлию за руки и не отрывая глаз от ее побледневшего лица, — я знаю: ты никогда бы не предала меня, как моя бывшая невеста. И пусть ты была совсем девчонкой — все равно, у тебя хватило бы сил противостоять целому свету. Потому что, — его руки легли ей на плечи, мягко привлекая к себе, — при всех недостатках своего характера, ты — самое чудесное создание на земле!
Он ласково рассмеялся, а затем с тихим стоном приник к ее губам. Первой мыслью Юлии было воспротивиться, но это оказалось выше ее сил: она так долго грезила об этой минуте, и вот теперь ее мечта сбывалась! Наконец-то этот глупец понял, что она — самая лучшая, и готов с раскаянием пасть к ее ногам… Внезапно Юлия почувствовала себя такой счастливой, что ей захотелось смеяться и кричать от восторга. Ее руки взметнулись на плечи Матвея, в жадном нетерпении касаясь его лица и волос. Напряженные губы расслабились и стали податливыми. Отбросив остатки сомнений, Юлия принялась самозабвенно отвечать на жаркие поцелуи Матвея, с каждой секундой все больше теряя почву под ногами…
То же самое происходило и с Матвеем. Решившись поцеловать Юлию, он даже в глубине души не надеялся на такой отклик с ее стороны. И теперь чувствовал себя растерянным и сбитым с толку. Юлия не только не оттолкнула его, но еще и принялась сама целовать! Это было настолько невероятно, что у Матвея шла кругом голова. Так, значит, он все-таки нравится ей, и она отрицала это только из упрямства? А может, она не желала признаться в этом даже самой себе, но какая сейчас разница! Главное, что она, наконец, сменила гнев на милость, и теперь он держит ее в своих объятиях, наслаждаясь вкусом ее губ и с каждым мгновением все больше теряя голову.
— Никогда не думал, что простые поцелуи могут свести человека с ума! — прошептал Матвей.
Его пальцы, ласкавшие золотистые локоны, натолкнулись на шелковый шарф, и Матвей нетерпеливо сдернул его с головы Юлии. На какое-то время он застыл, погрузив лицо в ее волосы и с наслаждением вдыхая их нежный аромат. А затем, придерживая Юлию за спину, осторожно опустился с ней на одеяльце. Она не воспротивилась, когда он уложил ее на спину и принялся осыпать жаркими ласками и поцелуями. Ее глаза были закрыты, руки раскинуты в стороны, с пересохших губ то и дело срывались стоны, от которых у Матвея мутился рассудок. Он знал, что заходит слишком далеко и должен немедленно остановиться, но у него не было никаких сил, а тем более — желания. Он любил Юлию всем сердцем и безумно хотел ее — так, как еще никого и никогда. Почему же он должен мучить себя, если его намерения серьезны и честны?
