Дэнис Аллен - Помни меня
Стихийные проявления природы всегда будоражили ее сердце, но теперь эти ощущения усилились многократно. Напряжение росло с каждой минутой и требовало выхода. Снова молния, снова раскат грома и барабанная дробь дождя по крыше.
Аманда стиснула зубы и застонала, моля о пощаде. Но она отдавала себе отчет в том, что спасение не придет, пока в сердце у нее не утихнет собственная буря.
Вдруг до нее донесся детский плач. Она остановилась посреди комнаты и прислушалась. Ребенок, наверное, находился в комнате напротив. Аманда стояла и слушала, ожидая уловить голос взрослого, который утешил бы малыша, похоже, испугавшегося грозы.
Но плач не стихал, в нем сквозили отчаяние и страх. И было отчего – буря неистовствовала вовсю: ставни хлопали на ветру, стволы деревьев трещали и гнулись под натиском урагана.
То, что несчастный ребенок в одиночестве боролся со своими страхами, возмутило Аманду и наполнило ее сердце состраданием.
– Нет, это невозможно! – возмутилась она и поспешила к двери. – Того, кто должен следить за этим малышом, надо выпороть кнутом на конюшне!
Ребенок действительно оказался в комнате напротив. Аманда постучала, но ей никто не ответил. Тогда она повернула ручку и, войдя, оказалась в полной темноте.
– Здесь есть кто-нибудь? – спросила она в расчете на то, что кто-нибудь из взрослых все же находится в комнате, но либо спит, либо по какой-то другой причине не может прийти на помощь ребенку. Никто не ответил, а жалобный плач не стихал.
– Я пришла помочь тебе, – ласково проговорила она, жалея, что не догадалась прихватить с собой свечу. При очередной вспышке молнии и раскате грома, сопровождавшимися новыми всхлипываниями, Аманде удалось увидеть, куда спрятался малыш. В самом дальнем углу у окна сидела на корточках девочка лет трех-четырех в ночной рубашке. На ее мокрое от слез личико падали спутанные пряди светлых волос.
– Не бойся, малышка. Я сейчас вернусь. – Аманда сходила к себе за свечами и, поставив канделябр на комод, протянула к девочке руки. – Иди сюда, моя маленькая. Я знаю, что ты боишься грозы, и побуду с тобой, пока она не кончится.
– Я хочу к маме. Где моя мама? – всхлипывая, протянула девочка.
– Я не знаю, моя радость. Но я обещаю найти ее, если ты перестанешь плакать и вытрешь слезки, хорошо?
Новый раскат грома заставил девочку задрожать всем телом. Аманда не могла больше выносить этого. Она подошла к малышке, взяла ее на руки и прижала к груди. Девочка доверчиво обняла ее за шею и склонила головку ей на плечо, давая понять этим, что не возражает, чтобы незнакомая женщина временно заменила ей мать.
Аманда села на край кровати и усадила девочку к себе на колени. Крохотные ножки заледенели, потому что рубашка доходила ребенку только до колен. Аманда завернула ее в плед, и малышка, дрожавшая от страха и холода, начала постепенно успокаиваться. Аманда не могла оправдать возмутительного поведения ее родителей.
Как можно оставлять ребенка одного в такую ужасную грозу? Тем более в гостинице, где полно непривычных звуков… да еще с незапертой дверью!
Аманда решила, что лучше приласкать и убаюкать малышку, чем злиться понапрасну, – она еще успеет высказать все ее родителям. Она принялась укачивать девочку, напевая ей песенку. Не прошло и десяти минут, как девочка крепко спала.
Аманда прижала к себе малышку, которая даже во сне не отнимала ручонок от ее шеи. Гроза шла на убыль, худшее было позади. Гром и молния отступали в глубь страны, чтобы потревожить покой мирных фермеров.
Аманда и сама успокоилась, согретая теплом детского тельца. Она радовалась тому, что ей удалось успокоить малышку и помочь ей заснуть.
Ей было приятно заботиться об одиноком маленьком человечке, который нуждался в ее покровительстве и защите. Ей вдруг пришло в голову, что люди редко доставляют себе такую радость. В детстве с ней никто не возился, кроме теток, да и те были очень сдержанны в проявлении чувств.
Аманде, как выяснилось, не хватало любви ребенка… и мужчины. В идеале – мужа. Ей всегда хотелось свободно чувствовать себя в обществе представителей противоположного пола, чтобы пройти весь путь от ухаживаний до законного брака, но она была очень застенчива, и это отталкивало ее кавалеров. Она упустила свой шанс выйти замуж во время лондонского сезона, потому что держалась слишком скромно и скованно, отчего мужчины сочли ее фригидной. А в Иденбридже никого подходящего по соседству не нашлось, за исключением священника Митфорда. Но его холодные губы никогда не смогли бы дать ей любви и тепла, по которым она так тосковала.
Может быть, ребенок с Торни-Айленда станет ответом на ее мольбы? Может быть, она тоже станет для этого малыша осуществлением тайных мечтаний о материнской любви, которой он был так долго лишен? Аманда с трудом сдерживала ярость при мысли об эгоизме своих родителей.
Она запрокинула голову, чтобы не дать воли слезам, навернувшимся на глаза, и крепче прижала к груди малышку, вкладывая всю страсть своей души в мольбу, обращенную к Богу.
* * *Джек поднимался наверх, убедившись, что повар выполнил все его распоряжения. Было без двух минут восемь, и он направлялся к мисс Дарлингтон, чтобы пригласить ее на обед, попутно обдумывая ту информацию, которую получил от Тео.
После разговора с ним в пивной, во время которого он узнал, что мисс Дарлингтон едет на Торни-Айленд за своим внебрачным ребенком – ее родители не позволяли ей взять его в дом, пока были живы, – Джек вернулся к себе в комнату и провел полчаса в размышлениях о крутых поворотах судьбы. До этой минуты он был уверен в том, что мисс Дарлингтон все еще девственница.
Его странным образом заинтересовали детали этого дела, связанные с отцом ребенка. Кто он? Сколько лет ей было, когда она забеременела? Почему они не поженились? Причинил ли он ей страдание? Любил ли он ее? И что гораздо важнее – любила ли она его?
Джек и сам удивлялся тому, насколько волновали его ответы на эти вопросы. Ведь он едва знал эту женщину, но мысль о том, что какой-то мужчина соблазнил ее и бросил, была ему невыносима. Впрочем, может быть, ей и не нужно было ничего другого, кроме страстного романа, который она не захотела превращать в скучную, рутинную супружескую жизнь?
В одном он был уверен: он не стал уважать ее меньше в связи с открывшимися обстоятельствами, которые доказывали лишь, что ей не чужды человеческие чувства. Ведь ухаживала же она за ним в течение двух суток! И то, что она захотела привезти ребенка в Иденбридж, не опасаясь кривотолков, свидетельствовало о ее завидной смелости и цельности натуры.
И сейчас Джеку сильнее, чем когда-либо, захотелось помочь ей благополучно добраться до Торни-Айленда и воссоединиться со своим ребенком. Теперь понятно, почему она путешествовала в одиночестве – чтобы соблюсти приличия. Хотя то, что она подвергала себя таким образом опасностям, только подтверждало, что она осталась наивной девчонкой, несмотря на свою скандальную историю.
