Джулия Лонг - Опасные удовольствия
– Не могу согласиться, доктор Огаст.
– А я не могу понять, что… – Доктор замолчал и повернулся к Мэдлин Гринуэй: – С тех пор как мы с вами встречались, миссис Гринуэй, у вас совсем другая компания.
– Да.
– Как поживаете? – Тон доктора стал немного мягче, но грозные нотки из него не исчезли.
– Я в порядке, спасибо, доктор.
Это был достаточно точный ответ. Но Колин с трудом сдержал смех.
– Я рад, но…
– Доктор Огаст, простите, что перебиваю вас, но могу я поговорить с вами наедине? – вклинился в их разговор Колин. – Это срочно.
Доктор мялся в нерешительности.
– Как я уже сказал; у меня срочное дело в больнице. Чего вы от меня хотите? Вы ранены, мистер Эверси? Не представляю, что еще может убедить меня поговорить с вами. А если вы намерены заставить меня силой, то мне кажется, я стану героем, если начну прямо сейчас кричать ваше имя и привлеку внимание солдата или полицейского.
Улица не очень оживленная, но если доктор начнет кричать, то у них с Мэдлин Действительно будут проблемы.
– Четыре больших и два маленьких, доктор Огаст? – сказала Мэдлин холодно и решительно.
Ее слова явно произвели на доктора впечатление. Он вздрогнул, голова резко дернулась назад, словно его ударили.
– Что… что вы хотите? – От волнения у него охрип голос. – Вы не понимаете. Вы не можете понять.
– Доктор Огаст, – очень корректно и мягко начал Колин, – нам нужна только ваша помощь. Клянусь вам. Мы здесь не ради шантажа или вымогательства. Вчера кто-то пытался убить миссис Гринуэй, и я думаю, кто-то пытался добиться, чтобы меня повесили за убийство, которого я не совершал. Мы считаем, что вы можете помочь нам узнать правду. Это все, что я могу сказать, пока вы не согласитесь поговорить с нами наедине.
Доктор оглянулся, посмотрел через решетки красивого забора. Огромный больничный двор был пуст.
– А что меня ждет, если я скажу «нет»?
Вместо ответа Мэдлин медленно разблокировала свой пистолет.
Щелчок механизма, который превращает оружие из беспомощного в смертоносное, был красноречивее всяких слов.
Доктор не двигался. Его собственный пистолет по-прежнему был поднят, но он судорожно сглотнул, посмотрел на пистолет Мэдлин, потом на ее лицо, которое едва освещал свет фонаря, и увидел на нем выражение хладнокровной уверенности.
– Мы поговорим у меня в кабинете, – вздохнул он.
Доктор Огаст провел их через ворота к черному входу в больницу, по коридору они подошли к двери. Доктор открыл ее ключом, они вошли, и он снова ее запер. Пистолеты никто не убирал.
Колин наблюдал, как Мэдлин быстро осмотрела маленькую темную комнату, оценивая возможность выхода, запоминая детали: стол в центре, полки с баночками, заполненными чем-то непонятным, окно со ставнями. Мэдлин осмотрела его; окно открывалось на улицу, с легким ветерком сюда доносился запах реки. Мэдлин, плотно закрыла окно и прикрыла ставни. В комнату проникал тусклый свет уличных фонарей.
Колин остался стоить у двери по одну сторону стола, доктор Огаст – напротив. Его пистолет нацелен на Колина. Пистолет Мэдлин – на доктора.
– Полагаю, что вы, доктор Огаст, как любой человек в Лондоне, знаете подробности моей истории. Если коротко, то я уверен, что кто-то заплатил Хорасу Пилу, чтобы он исчез в ночь после моего ареста, гарантируя таким образом, что меня признают виновным. Мы считаем, что тот, кто заплатил Хорасу, потом заплатил миссис Гринуэй, чтобы спланировать мое спасение, и потом попытался ее убить. И на все это, похоже, шли деньги, добытые шантажом.
Слово «шантаж» буквально парализовало доктора, лишило его дара речи.
– Один общий друг дал мне понять, что кто-то, возможно, шантажировал и вас тоже, доктор Огаст.
Какое-то время доктор хранил молчание. Потом медленно повернулся к Мэдлин, прислонившейся к дальней стене комнаты с нацеленным на доктора пистолетом.
– Я ничего не понимаю, миссис Гринуэй. Ваш муж… у вас был магазин. У вас была респектабельная семья. Когда вы потеряли мужа и ребенка…
Мэдлин Гринуэй потеряла мужа и ребенка? Колин ошеломленно посмотрел на Мэдлин. Как она отнеслась к тому, что этот секрет вытащили на поверхность?
– Я потеряла магазин, доктор Огаст, – резко перебила его Мэдлин, – потому что была тяжело больна и не могла им заниматься. Но сейчас это к делу не относится. Сейчас мы хотели бы узнать, не шантажировал ли вас кто-нибудь по какой-то причине? Я даже не могу вам передать, насколько это срочно.
Колин все еще смотрел на нее; как, черт возьми, из вдовы можно превратиться в наемницу?
– Почему меня? Вы упоминали общих друзей.
Колин оторвал взгляд от Мэдлин, которая не сводила глаз с доктора.
– Марбл-Майл? – осторожно подсказал Колин. – Гарри?
Доктор Огаст молчал, он понял, о чем идет речь.
– О Боже?! – Доктор изменился в лице. – Значит, это случилось. Их тоже шантажировали? Гарри и Элеонору?
– Да, Гарри с помощью шантажа уговорили сыграть роль посыльного.
Доктор покачал головой. На губах застыла кривая, горькая улыбка.
– Я не хотел, чтобы это случилось. Я не собирался рассказывать. Шантаж бывает удачным лишь в одном случае: когда на карту поставлено много, и шантажист это знает. Поэтому мне показалось, что у меня нет выбора, или, по крайней мере, так мне казалось в ту минуту. И поскольку вы уже знаете, что у меня есть кое-какой секрет, я вам скажу: да, меня кто-то шантажировал. И я сам виноват в этом. Все началось потому, что я отчаянно хотел мистера Паллатайна.
Он сказал это с таким пылом, что Мэдлин и Колин избегали смотреть друг на друга. Колин знал, что их обоих интересовало, не было ли здесь любовного треугольника совсем другого рода.
Держа в одной руке пистолет и одним глазом наблюдая за Мэдлин и Колином, доктор Огаст ударил по кремнию, зажег свечу и надел на нее стеклянный шар. В комнате стало светлее. Вряд ли свет можно было заметить с улицы и понять, что доктор в своем кабинете. Но на всякий случай Мэдлин тотчас же прикрыла ставни.
Колин осмотрел комнату. В одну линию выстроились бутылочки из темного стекла одинакового размера, баночки, наполненные порошками, вата, тускло мерцающие в свете свечи инструменты и…
Господи! В углу стояло привидение!
Бесформенная белая масса неподвижно застыла на границе света и тьмы. У. Колина мурашки побежали по спине.
Доктор Огаст подошел к привидению и стал его дергать.
Нет, это было не привидение. Простыня. Она была наброшена поверх чего-то, что было выше доктора, выше Колина и почти достигало потолка.
Доктор дернул еще несколько раз, и простыня элегантно упала на пол. То, что оказалось под ней, было ничуть не лучше привидения. Это был огромных размеров человеческий скелет.
