Оливия Дрейк - Если башмачок подойдет…
Она благоговейно погладила кончиками пальцев темно-бордовый атлас туфельки. Узор из хрустального бисера ярко сверкал в последних лучах заходящего солнца, струившихся сквозь высокое окно. Казалось невероятным, что такие прекрасные туфли принадлежат ей.
Никогда в своей жизни не имела она ничего столь изысканного.
Жгучее желание надеть их охватило Аннабелл. Но она понимала, что пока это неуместно. Такие туфли больше подходили для роскошного бала, а не для званого ужина в сельской местности. К тому же у нее не было подходящего платья, которое им бы соответствовало.
С огромным сожалением Аннабелл убрала туфли снова в чемодан. Вряд ли когда-нибудь представится возможность надеть их. И все же было приятно сознавать, что они спрятаны здесь в ожидании своего часа, как прекрасный секрет.
Аннабелл нашла длинный лоскуток ткани и принялась за работу, подрезая и подшивая края. Ей едва хватало времени, чтобы подготовиться. Наконец она надела свое лучшее голубое шелковое платье и вплела в зачесанные кверху волосы вновь изготовленную ленту. Полная тревожного предвкушения, она посмотрелась в маленькое зеркало на умывальнике, задаваясь вопросом, не слишком ли дерзко с ее стороны не надевать свой обычный чепец.
Будут ли на сегодняшнем ужине леди Луиза и ее мать? Перспектива оказаться рядом с этими двумя модницами пугала Аннабелл. По сравнению с ними она будет выглядеть безнадежной провинциалкой, как бы ни старалась приукрасить свою внешность…
А впрочем, что за ерунда! Какое это имеет значение? Никто не обратит внимания на гувернантку. Ее станут терпеть только из вежливости. Лорд Саймон будет слишком занят, любезничая с высокородными леди. В любом случае она не стала бы набиваться к нему в компанию.
Выбросив его из своих мыслей, Аннабелл взяла серую шаль и направилась через темный класс в спальню герцога. Элоуэн дремала, сидя в кресле-качалке, уткнувшись подбородком в пышную грудь. Николас, лежа на животе перед камином, играл с оловянными солдатиками.
Он поднял на нее сияющие радостью глаза.
– Мисс Куинн, я разыграл битву при Ватерлоо.
– О Господи. Позвольте мне взглянуть. – Аннабелл присела на корточки, чтобы рассмотреть поле битвы, где целое войско миниатюрных солдатиков было свалено в кучу. – Я вижу, армия Наполеона разбита наголову.
– Королевская кавалерия разгромит этих лягушатников. Бум! – Николас направил своего любимого кавалериста на кучу французов и разбросал вражеских солдатиков.
Аннабелл улыбнулась, видя, что он ведет себя как обычный ребенок. За недели, прошедшие с момента изгнания викария из замка Кеверн, Николас расцвел. Он усваивал учебный материал теперь очень быстро, потому что ее объяснения соответствовали его возрасту. Он все еще оставался замкнутым большую часть времени, но по крайней мере его обычная тревога уменьшилась. Слишком долго его запугивал мистер Бантинг. Хотя лорд Саймон ни разу не ударил Николаса, викарий заронил семена страха в душу мальчика и старательно взращивал их жуткими угрозами и ложными предречениями.
Многое из того, в чем она обвиняла лорда Саймона, на самом деле было придумано викарием. От безобразного расписания до отсутствия игрушек в детской.
До конца жизни Аннабелл не забыть того восторженного трепета, который охватил ее в тот день в классной комнате при виде лорда Саймона, пришедшего в ярость, когда он стал свидетелем дурного обращения с племянником. В гневе он представлял собой поистине захватывающее зрелище. Схватив мистера Бантинга, он устроил ему словесную взбучку. Без колебаний встав на защиту племянника, он в недвусмысленных выражениях открыто высказал это. Он изгнал викария из замка, хотя этим признавал, что совершил ошибку, наняв этого человека.
В тот момент она подумала, что этот случай смягчил сердце лорда Саймона. Надеялась, что он наконец подобреет и начнет проявлять теплые чувства к Николасу. Она не утратила надежды, даже когда он вышел из класса, не сказав мальчику ни слова.
Но с течением времени неутешительная правда становилась все более очевидной. Лорд Саймон ни на йоту не изменил своих привычек. Как и прежде, он не выказывал к Николасу ни малейшего интереса. Этот невыносимый человек упорно избегал появляться в детской, и Аннабелл лишь изредка видела его, случайно сталкиваясь в коридорах замка. Надо отдать ему должное, он стал посещать с ними церковь по воскресеньям, хотя после службы всегда провожал их до кареты, а затем уходил побеседовать с леди Луизой и ее друзьями. Словно маленький герцог вообще не существовал для него вне установленных еженедельных встреч.
«Только держитесь подальше от меня. Оба. И вы, и мальчик».
Аннабелл убеждала себя, что ей следует быть довольной. Николас теперь чувствовал себя намного счастливее. Как и все дети, он заслуживал того, чтобы ему по крайней мере не причиняли боли. Но он также нуждался в любви членов своей семьи, а не только наемной гувернантки – не важно, как сильно она привязалась к нему.
Мальчик играл на ковре с солдатиками. Его оловянный всадник галопом промчался сквозь ряды вражеской пехоты. Улыбаясь, Аннабелл взъерошила пальцами его белокурые волосы.
– Вы можете поиграть еще полчаса, ваша светлость. Не забудьте убрать на место солдатиков, когда отправитесь спать.
Впервые он внимательно осмотрел ее платье.
– Вы прекрасно выглядите. Идете на вечеринку?
– Только вниз на званый ужин. Пожелаете мне доброй ночи сейчас?
Он вскочил и обвил тонкими ручонками ее шею. Одно это уже свидетельствовало, что он теперь совсем не тот застенчивый мальчик, которого она встретила вначале. Испытывая огромную радость от того, что заслужила его доверие, девушка крепко обняла малыша в ответ, молча поклявшись отдать ему всю любовь, в которой ему отказывает дядя.
Но Аннабелл знала, что не бросит дальнейших попыток изменить ситуацию. Так или иначе она сумеет отыскать способ заставить лорда Саймона понять, что его долг по отношению к ребенку требует большего, нежели только дать ему образование. Давно пора этому человеку стать любящим отцом Николасу.
Спустя несколько минут Аннабелл остановилась в коридоре возле столовой. Сквозь арочный дверной проем доносился гул голосов и звяканье посуды. Внезапно девушку охватили сомнения. Хотя она преподавала этикет и хорошие манеры, никогда в жизни ей не доводилось присутствовать на светском приеме. Она бы предпочла надеть форму горничной и разносить подносы с бокалами шампанского.
Глупости, отругала она себя. Эти аристократы ничем не лучше ее. Их отличают всего лишь обстоятельства рождения. Личность человека значит больше, чем его происхождение. Нужно просто вести себя так, будто она им ровня.
