Барбара Картленд - Леди и разбойник
Там уже стояли несколько человек. Как и предвидел Рудольф, все это были пожилые придворные. Тея стояла в противоположном конце комнаты и разговаривала с архиепископом Кентерберийским. Рудольф поспешил к ней.
Этим вечером она выглядела еще лучше, чем обычно. На ней было платье из серебряной парчи, расшитое крошечными жемчужинами, и нитка жемчуга на шее. Рудольф почувствовал, что, когда он смотрит в чудесные глаза Теи, ему даже трудно думать о деньгах. Девушка встретила его слабой улыбкой.
Он поднес к губам ее холодные пальчики и только теперь вспомнил, что она может сердиться на него за то, что произошло между ними днем. Впервые Рудольф испытывал совершенно новое для себя чувство — смесь симпатии, уважения, восхищения, граничащего с обожанием.
У него странно сжалось горло. Захотелось опуститься на колено, прикоснуться губами к краю платья Теи. А потом в нем жаркой волной поднялось желание, такое острое и непреодолимое, что он понял: какие бы препятствия перед ним ни встали, он их преодолеет, чтобы обладать Теей. Он во что бы то ни стало должен ею обладать.
Она была такая миниатюрная, такая хрупкая, что он мог бы схватить ее в объятия и силой заставить пообещать ему все, чего он так желает. Но несмотря на эти новые для него ощущения, Рудольф помнил, что должен произнести общепринятые слова приветствия. А потом еще выслушать какие-то банальные фразы в ответ.
— Мне необходимо увидеться с вами наедине! — удалось наконец сказать ему так тихо, что его могла услышать только она.
— Зачем? — удивленно спросила Тея.
В ее голосе был холод, который должен был бы дать ему понять, что дальше идти не следует.
— Мне необходимо сказать вам нечто, предназначенное только для вас. Я буду ждать вас в дворцовом саду или там, где вы пожелаете. Только бы мы могли быть одни!
— В ее глазах вспыхнул гнев.
— По-моему, вы забываетесь, кузен Рудольф. Я не имею привычки назначать свидания молодым людям ни в дворцовом саду, ни где бы то ни было еще.
Ее слова уязвили его, и, не сдержавшись, он ответил:
— Ну да! Вы предпочитаете встречаться с ними в Стейверли!
Его тон заставил Тею вспыхнуть, но она стойко выдержала его взгляд, а потом, не говоря ни слова, повернулась к нему спиной, прошла через всю комнату и встала рядом с графиней. Рудольф понял, что она сделала это специально, чтобы напомнить ему о том, что у нее есть защита. Однако он не смутился и не пожалел о сказанном. Его воспламеняло желание такое сильное, какого он прежде никогда не знал. Рудольф решил, что Тея будет принадлежать ему, и никакие ее слова и поступки этого не изменят. Он твердо намеревался сделать ее своей женой.
Не пытаясь следовать за ней, Рудольф остался стоять на прежнем месте. Он надеялся, что Тея чувствует его взгляд и что это ее тревожит. У него появилось то же чувство, какое он испытал на охоте, выслеживая дичь. Пока его не охватил охотничий азарт, ему казалось, что охота — довольно скучное занятие. А потом, когда он пробирался через пустошь, стараясь подойти поближе к благородному животному, он ощутил жажду крови и понял, что оленю от него не уйти.
Такое же чувство Рудольф испытывал сейчас, наблюдая за Теей. Она может сопротивляться, но он завоюет ее, она вынуждена будет сдаться. Рудольф так пристально наблюдал за Теей, что не заметил, как его тетка, переходя от одного гостя к другому, подошла к нему.
Ему показалось, что графиня Дарлингтон еще больше стала похожа на хищную птицу. Глубоко посаженные глаза делали еще заметнее нос, напоминавший клюв тукана. Ее седые волосы были переплетены фиолетовыми лентами в цвет платья.
Высохшая кожа приобрела желтоватый оттенок, как старинный пергамент. На шее и на запястьях блестели бриллианты. Взгляд графини, зоркий и проницательный, был устремлен на племянника с таким выражением, будто она видит его впервые.
Перед теткой он ни в чем не был виноват, но под ее взглядом Рудольфу почему-то стало неуютно. Казалось, графиня наблюдает за ним, стараясь прочесть на его лице какую-то тайну.
— Ну и что ты скажешь в свое оправдание, Рудольф? — спросила наконец леди Дарлингтон довольно резко.
Чувствуя себя неловким и неуверенным, словно мальчишка-школяр, Рудольф ответил тоже вопросом:
— А в чем мне надо оправдываться, тетя Энн?
— Ты это прекрасно знаешь! — заявила леди Дарлингтон.
Но, заметив, что он искренне недоумевает, добавила:
— После того, как ты ушел, Тея плакала. Чем ты ее расстроил?
Рудольф махнул рукой, словно стараясь отмести обвинения тетки, но потом решил говорить откровенно, не скрывая больше своих намерений.
— Я понятия не имею, почему мой визит расстроил Тею, тетя Энн. Но я просил ее — б который раз — стать моей женой. Вы не поможете ей принять наконец решение? Я люблю ее и уверен, что смогу сделать счастливой. К тому же наш брак явно будет выгодным для семьи. Мы вернем Стейверли его прежний блеск.
Рудольф так увлекся, что не сразу заметил, как потемнело лицо графини. Она смотрела на него с нескрываемой неприязнью.
— Тея может выйти замуж за кого пожелает. А что до выгоды, то это относится в первую очередь к тебе, Рудольф. Ты прекрасно знаешь, что у Теи богатое приданое.
— Но я могу вернуть ей Стейверли! — гордо заявил Рудольф.
— Поместье пока тебе не принадлежит. Когда ты его получишь, мы, возможно, еще подумаем. Но до той поры я не могу считать тебя подходящей партией для Теи.
Рудольф кусал губы, с трудом сдерживая резкие слова, которые рвались с его языка. В это мгновение он ненавидел графиню. Если бы сейчас она замертво упала к его ногам, он радостно захохотал бы, не скрывая своих истинных чувств. К тому же графиня была похожа на отца Рудольфа. А он хорошо помнил, как отец говорил с ним точно таким же требовательным тоном, а ему приходилось молча кипеть от возмущения и страстно мечтать о мести.
В эту минуту Рудольф говорил себе, что терпеть не может своих родственников: тетку Энн с ее проницательным взглядом, который словно сверлил его, обнаруживая мерзость и лукавство его мыслей; кузена Лусиуса, который стоял между ним и Стейверли. Он всегда ненавидел Лусиуса, даже когда они были детьми. Тот был на несколько лет старше, и при нем Рудольф чувствовал себя жалким и ничтожным.
Зато Лусиус дружил с Эдвином. Они всегда проводили часть каникул вместе, а какое-то время перед поступление в Итон у них даже был общий гувернер. Они всегда принимали Рудольфа в свои игры. Но именно их благородство приводило его в бешенство. Он не спал ночами, терзаясь ненавистью и придумывая способы продемонстрировать свое превосходство.
Всю жизнь он мечтал быть хозяином положения, быть самым старшим, самым значительным — человеком, на которого все смотрели бы снизу вверх, который обладал бы властью и богатством. Но жизнь не дала ему этого. Даже привязанность к матери была отравлена для Рудольфа мыслью о том, что брата она может любить больше.
