Виктория Холт - Украденные ночи
— Вот это мужчина! Всем мужчинам мужчина!
Всем мужчинам мужчина! Это описание очень ему подходило. У него и в самом деле всех мужских качеств было с избытком: и его неописуемый эгоизм, и его несгибаемая решимость получить желаемое. Похоже, я была единственной, кто пытался сопротивляться его бьющей через край жизненной силе. Быть может, именно поэтому он и сосредоточил свое внимание на мне. Но нет, дело было не только в этом.
Меня очень тревожила полная зависимость отца от его спутника. Именно Клинтон Шоу принимал все решения, а мой отец кротко с ним соглашался. То, насколько тяжело он болен, стало ясно в первое же утро после его приезда. Яркий свет дня безжалостно продемонстрировал желтоватую бледность его лица, запавшие глаза и худобу на грани истощения.
В это первое утро Клинтон заявил, что отец должен отдыхать у себя в комнате, чтобы подготовиться к испытанию, ожидавшему его на следующий день, — встрече с доктором. Я все утро провела с отцом, а он разговаривал со мной лежа в постели.
Он рассказывал мне, что, когда я осталась одна, его охватило непреодолимое желание приехать и увидеться со мной и что прежде этому яростно противилась моя мама.
— Она возненавидела Цейлон, — говорил он. — К нему вообще никто не остается равнодушным — его либо обожают, либо ненавидят. А она любила мир театра, красивую жизнь, свет рампы и всеобщее обожание. Наш брак был обречен с самого начала. Мне не повезло в семейной жизни, Сэйра. Я надеюсь, что твоя семья окажется счастливой.
— Я об этом еще не думала, — призналась я. — Я тут почти ни с кем не вижусь.
— Ты должна приехать на Цейлон.
— Я тоже этого хочу.
Затем, как и за обедом, он заговорил о плантации. Мне показалось, он пытается меня в чем-то убедить, запечатлеть этот рассказ в моей памяти, заставить меня осознать важность этой плантации для моего благополучия. Он рассказал мне, что на плантации занято очень много людей. Она дает им средства к существованию. Если с чайными плантациями случится катастрофа, подобная той, которая постигла посадки кофе, многие семьи останутся ни с чем. Я, в свою очередь, расспрашивала отца о семье, о своей сестре.
— Клития — это удивительное создание, Сэйра. От ее красоты захватывает дух. Она миниатюрная и очень хрупкая, настоящий эльф. Сет Блэндфорд приехал работать на моей плантации, и они полюбили друг друга. Теперь у них есть очаровательный малыш… мой тезка. Жаль, что у меня нет его фотографии. Но ты ведь все равно туда поедешь. Ты вернешься со мной, если…
— Я должна вернуться с тобой, — твердо заявила я.
— Не знаю, сколько времени планирует провести здесь Клинтон. И я не знаю, что бы я без него делал. Сэйра, он ведь тебе нравится? — сжимая мне руку, встревоженно спросил отец.
— Я его совсем не знаю, — поколебавшись, ответила я. — Он производит впечатление сильного человека.
— Еще какого сильного. Такие люди и должны управлять плантациями. Местные жители его боятся. Кажется, они считают, что он обладает сверхъестественными способностями. О, в нем действительно есть что-то сверхъестественное. Я уверен, что рано или поздно он весь Цейлон приберет к рукам. Он будет очень богат, Сэйра. Он очень много мне помогал, и я надеюсь, что ты с ним подружишься.
— Мне он кажется слишком высокомерным, а его манеры оставляют желать лучшего.
— Он просто ведет себя непринужденно и естественно. От него зависят жизни очень многих людей, кроме того, на Цейлоне невозможно придерживаться строгих правил поведения, принятых в английском загородном поместье.
— И тем не менее… — начала я.
Отец только похлопал меня по руке.
Мне нравилось беседовать с ним, слушать рассказы о его первой жене, которую он очень любил. Она подарила ему очаровательную малышку Клитию и покинула этот мир. После этого он приехал в Англию, где его воображение поразила блестящая актриса, которая, к его собственному изумлению, согласилась выйти за него замуж. Однако этот брак был обречен на неудачу, и из пепла этой страсти родилась я.
В полдень мы спустились к ленчу в зимнюю гостиную. Нам подали суп и оленину. Накануне вечером эта оленина была горячим блюдом, а теперь ее подали холодную с картофелем в мундире. У отца совершенно не было аппетита, зато Клинтон Шоу жадно набросился на еду.
После еды он заявил, что до конца дня мой отец должен отдыхать, поскольку на следующий день он едет в Лондон. Он посмотрел на меня, напоминая мне о данном ему обещании сопровождать их.
— А сейчас мне хотелось бы прокатиться верхом по лесу, — закончил он, не сводя с меня глаз.
— Сэйра поедет с вами, — тут же откликнулась тетя Марта. — Она с удовольствием покажет вам лес. Она его очень любит, правда, Сэйра? Она обожает кататься в нем верхом или гулять пешком.
— Я обожаю тишину и уединение, — многозначительно ответила я.
— Что ж, насладимся тишиной и уединением вместе, — кивнул Клинтон Шоу.
Я не могла отказаться от прогулки, не поднимая шума и не привлекая к себе внимания. В конце концов, он был нашим гостем.
Вместе с отцом я поднялась в его комнату, сняла с него ботинки и помогла освободиться от сюртука. Когда он лег на кровать, я заметила, что он очень устал.
Отец не оспаривал этот факт, а лишь кивнул:
— Мне хорошо с тобой, Сэйра, — сказал он. — Я знал, что так и будет. И я больше никогда не хочу с тобой расставаться.
Я наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Мы никогда не расстанемся, — заверила я его.
Спустившись к себе, я переоделась в амазонку. Она мне очень шла, поскольку плотно облегала фигуру, подчеркивая стройность. Впрочем, иногда моя фигура казалась мне чересчур стройной. Завязав волосы в узел, я спрятала их под серый котелок. Теперь я стала похожа на мальчика, хотя (и это доставило мне особое удовлетворение) и довольно симпатичного.
Я вынуждена была признаться самой себе, что думаю о предстоящей прогулке с волнением и удовольствием. Моя жизнь в последнее время была ужасно скучной, я чувствовала себя на задворках. Другим актерам достались главные роли, а меня удостоили только хора. С появлением Клинтона Шоу это незаметно изменилось. Я вышла на авансцену, и от собственного успеха у меня даже дух захватило.
Итак, мои чувства пребывали в полном смятении. Я была настороже, но ощущала, как мной овладевает какая-то бесшабашность. Я была не прочь сразиться с ним. Наверное, именно так чувствует себя генерал накануне битвы, когда ему точно неизвестны силы противника, но он подозревает, что они весьма внушительны.
Он ожидал меня в конюшне. При виде меня его темное лицо озарила улыбка.
