Стефани Лоуренс - Все о страсти
Она отдернула голову, издала жалобный сдавленный звук и прислонилась лбом к его груди, тяжело дыша. Ее пальцы вцепились в его плечи, тело напряглось. Прошло несколько минут, прежде чем она обмякла. Он обнял ее и стал гладить по спине, хотя все мышцы дрожали, вопя о неукротимой потребности брать, владеть, делать своей. Врезаться в беззащитную, покорную плоть.
И все же он вынуждал себя ждать. Прислониться щекой к ее волосам и просто держать ее, пока не утихнет боль.
Она прерывисто вздохнула и попыталась пошевелиться, но он удержал ее:
— Нет. Не стоит.
Ее тело еще не смягчилось, не оправилось от шока. Еще немного, и она придет в себя и примет его вторжение.
Она молча подчинилась. Маленькая ручка легла на его грудь. Он накрыл ее ладонью, поднес к губам и поцеловал каждый пальчик, втягивая его в рот, перед тем как отпустить.
Увидев, что Франческа немного отвлеклась от своих переживаний, он стал целовать ее, сначала нежно, потом все более пылко, пока она вновь не загорелась и не стала отвечать на ласки. Сжав ладонями его лицо, она коснулась его языка своим, без слов обещая полную капитуляцию, сдачу на милость завоевателя. Опираясь на колени, она покачивалась на нем. Не поднималась, чтобы опуститься вниз, как это делают неопытные женщины, нет. Ее тело превратилось в чувственные, завораживающие, лишающие разума, крадущие чувства колыхания, ласкавшие его от каменно твердых бедер до губ.
Она взяла его в плен. Его тело. Разум. Эмоции. Чувства. Все это принадлежало ей. Она стала главной. Ее воля стала законом.
Он не помнил, сколько времени вот так просто держал ее, обхватив за талию, и принимал все, что она на него обрушивала. Упивался, как никогда в жизни.
Движение начиналось с ее бедер. Она нажимала вниз, забирая его всего. Внутренняя сторона бедер и ее мягкость ласкали его чресла. Волна разливалась оттуда и проходила вверх, по ее спине, медленным, неторопливым потоком, прижимая ее живот, талию и роскошные груди к его телу. И наконец, ее рот прильнул к нему, открытый и зовущий, манящий в неведомые глубины.
Потом волна спадала, медленно откатываясь назад, с еще более обольстительной лаской, когда все ее тело словно обволакивало его. И все начиналось сначала.
Мысли его путались. Тихо застонав, он намотал ее волосы на кулак и оттянул голову, чтобы взглянуть в ее лицо. Из-под тяжелых век сияли глаза, зеленее и ярче любого изумруда.
— Откуда ты знала?
Его вопрос. Тот, на который он не находил ответа.
Она была целомудренна, девственна, как он и подозревал, и все же вела себя как… как наложница в султанском гареме, обученная искусству любви.
Ему не было нужды объяснять подробнее: ее губы скривились в понимающей улыбке.
— Мои родители.
Он ошеломленно уставился на нее.
— Они научили тебя?
Франческа рассмеялась едва слышно, и все же его голова закружилась, как от глотка лучшего бренди. Звук прошил его насквозь, осел в животе, растекся по внутренностям: масло для его огня. Он отпустил ее волосы, и она снова вжалась в него.
— Нет. Я наблюдала, — хихикнула она. — Видишь ли, я была единственным ребенком, и в детстве наши спальни находились рядом.
Ее слова были чуть громче шепота, ее тело терлось, прижималось, манило…
— Они всегда оставляли дверь открытой, чтобы слышать, если я заплачу. Иногда я просыпалась… и входила к ним… Бывало… что они не замечали… Потом я возвращалась к себе. Раньше я не понимала, почти до сегодняшнего дня, но оказалось, что все запомнила.
Охваченная воспоминаниями Франческа мысленно поблагодарила родителей. Без них, без их взаимной любви она никогда не имела бы шанса испытать ЭТО. Ибо сейчас этот сильный, опытный мужчина целиком зависел от нее. От ее ласк. От того, что она делает с ним. От обещаний, которые она способна дать и выполнить. Эта мысль пьянила. Единственная крошечная победа среди множества поражений. Единственное, что она запомнит о своей первой брачной ночи.
Расчесывая пальцами жесткие волосы на его груди, она немного подождала, наклонила голову и лизнула. Прикусила сосок.
Его руки сомкнулись вокруг нее стальным кольцом. Она подняла голову, и он захватил ее губы в плен поцелуя.
Сильная рука стиснула ее бедра, и она вдруг осознала дремлющую силу, наполнившую ее лоно, силу, которая до сих пор ей подчинялась.
Не успела она до конца понять, что происходит, как он поднял голову и выдохнул в ее распухшие губы:
— Второй акт.
Она видела это раньше, но, разумеется, никогда не испытывала. Никогда не оказывалась в центре сцены до сегодняшней ночи. И все, что делалось, делалось ради нее. Ее плоти. Ее тела. Ее чувств. До сих пор, войдя в нее, он почти не двигался, позволяя ласкать себя потаенными мышцами ее плоти. Теперь все изменилось. Он удерживал ее, но она все же могла двигаться, не для того, чтобы ублажить его. Чтобы утолить свой голод. Потребность, которая росла и расцветала в ней. Потребность, которую он искусно питал.
Он двигался в ней и вместе с ней. Теперь он вел танец. И с каждым новым выпадом наполнял ее, пронзал, только чтобы отстраниться и повторить это снова…
Она безуспешно цеплялась за остатки разума. Жажда, которой не было названия, захлестывала ее. Рвалась наружу. И Франческа стремилась любой ценой утолить эту жажду. Свою и его.
Она потеряла свой ритм, но вместо него нашла другой. Его ритм. Он придержал ее бедра и проник еще глубже. С каждым толчком он продвигался все дальше, чтобы коснуться места, которого еще не успел коснуться.
Пламя пожирало ее. Исходившее от него пламя. Он врывался в нее раз за разом, чтобы довести до безумия. Всхлипывая, что-то бормоча. Она цеплялась за него, готовая на все, безрассудная и раскованная. Ее тело принадлежало ему. Только он мог наполнять его, пронзать и брать все, что хотел. Когда-то ей удавалось стать свидетельницей нарастающей страсти, пылких объятий, исступленных ласк, но она в жизни не думала, что сама станет участницей чего-то подобного. Будет брать и давать.
В глазах стоял слепящий туман желания.
Он перегнул ее через руку, и она ощутила раскаленное клеймо поцелуя на своей груди. Он сосал свирепо, безжалостно, и она вскрикнула. Тело снова напряглось, закаменело, он прикусил ее сосок и вонзился, резко, грубо, яростно.
Огненный шар взорвался.
Ее больше не было здесь, в этой спальне. И все же она сохранила способность чувствовать. Испытывать ощущения изысканно-острые, молниями полосующие ее, исходящие из самой сердцевины, разворачивающиеся спиралью, уносящие с собой. Возносящие на немыслимые высоты. Ее подхватило, бросило вниз, закрутило в водовороте и тут же выбросило на поверхность. Бурлящее море постепенно успокаивалось, оставив ее умиротворенной. Спокойной. И выжидающей.
