Дороти Элбури - Девушка на выданье
— Мне ужасно жаль, — выдохнул он, запыхавшись. — Что ты обо мне подумала? — И, не обращая внимания на обомлевшую горничную, он наклонился и стал искать ее губы.
Однако Хелена не намеревалась второй раз за один день позволить своему мужу испытывать на ней свои чары. Она увернулась от его поцелуя и сердито посмотрела на него.
— Могу я спросить, где вы были все это время, милорд? — поинтересовалась она ледяным тоном.
— В конюшнях, конечно, — объяснил он. — Миссис Вейнрайт наверняка проинформировала тебя, что Гримторп беспокоился о Копперледи — у нее были сильные колики. Нам пришлось послать в Эпсом за ветеринаром. — Он сделал паузу и добавил: — Боюсь, что для тебя это слабое извинение, дорогая, но клянусь, что я изо всех сил старался вернуться как можно скорее.
Но, глядя на каменное лицо Хелены, он не стал сообщать ей, что так спешил к ней, что прослушал большую часть советов ветеринара.
— Надеюсь, что эта ваша Копперледи поправилась?
Он кивнул и взял ее руки в свои.
— Не сердись, милая, — вкрадчиво попросил он. — Клянусь, что этого больше не повторится.
«До следующего раза, я подозреваю, — сокрушалась Хелена, снова чувствуя, как поддается властному призыву в его глазах и теплоте его рук на своих ладонях. — Почему я позволяю ему так воздействовать на меня?» — подумала она с отчаянием, пока граф, слегка коснувшись губами кончиков ее пальцев, отвесил ей галантный поклон и направился в смежную комнату, бросив на ходу:
— Десять минут, не больше.
Спустя четверть часа, сменив грязную одежду на черный фрак и белоснежный шейный платок, Ричард с гордостью ввел свою молодую жену через двери импозантной столовой, которую она осматривала некоторое время назад.
Она с облегчением заметила, что от огромного банкетного стола убрали несколько секций и две крайние секции сдвинули вместе, что позволило ей и Ричарду сидеть всего в восьми футах друг от друга.
Хелена видела, что кухарка решила блеснуть кулинарным искусством, и, чтобы не обидеть ее, ей пришлось попробовать каждое блюдо и прибегнуть к всевозможным хитростям, чтобы создать впечатление, что они все очень ей нравятся.
Присутствие стольких слуг за ужином нервировало ее, не говоря уж о том, что не могло быть и речи о приватном разговоре между ней и Маркфильдом. Кроме того, восемь футов до блеска отполированного стола из красного дерева отбивало у нее всякое желание беседы, да и сама идея слышать собственный голос, отраженный от панельных стен, не располагала к дружескому диалогу. Что касается ее мужа, то единственные реплики, которые он время от времени отпускал, относились к самой еде — еще один печальный предвестник их будущей совместной жизни!
Хелена не знала, что молчание Ричарда было связано с чувством неловкости, которое он испытывал, думая о предстоящей первой брачной ночи. Не то чтобы он сомневался в своих способностях — нет! Трудность относилась к полному отсутствию опыта в этом вопросе у его молодой жены. Он никогда не попадал в такую ситуацию, поскольку до этого встречался только с женщинами, чье знакомство с подобными вещами было под стать его собственному, например, с такими, как Рейчел Каммингс.
Когда он смотрел на свою молчаливую жену, его охватывал трепет при мысли о ее невинности. Подав сигнал Теддингтону принести портвейн, он думал о том, что если у него есть надежда сломать барьеры, воздвигнутые Хеленой между ними, то ему нужно подавить собственные необузданные эмоции.
Приняв жест мужа за знак, которого она ждала, Хелена поднялась со своего места, сказав себе, что нет смысла сидеть так в молчании, если Маркфильд намеревается напиться.
— Простите меня, милорд, — сказала она, бросив быстрый взгляд на графин, — я вас оставлю наслаждаться портвейном и уйду в свою комнату — день был долгим, и я устала.
Ричард быстро встал.
— А я надеялся, что ты останешься и выпьешь со мной! — воскликнул он. — Мы за весь день почти не были одни.
Но ее взгляд ясно дал ему понять, что это была не лучшая фраза в данных обстоятельствах.
— Да, да, я понимаю, что виноват, — признался он. — Но ведь с этим теперь покончено, не правда ли? Я думал, что мы возьмем бокалы в гостиную и немного отдохнем.
— Я не люблю портвейн, милорд, — пробормотала Хелена в последней попытке оттянуть роковой момент как можно дольше. — И уже поздно, так что, если вы не возражаете…
Несмотря на свои добрые намерения, Ричард не мог не испытать прилив раздражения. «Почему она не хочет принять мои извинения и забыть об этом? — молча негодовал он. — Я ведь не специально ее оставил — особенно после того моего поцелуя». Возможно, пришла пора воспользоваться своей мужской властью, которой он всегда славился.
— Я должен напомнить тебе, моя дорогая, — на чал он, отодвинув стул и направившись к ней, что, как ты наверняка знаешь, это должна быть наша брачная ночь — событие, которое обычно требует соблюдения некоторых — как бы выразиться, условностей. По-моему, проведение этой ночи в одиночку вряд ли соответствует моменту.
Хелена отступила, залившись краской смущения.
— Уверяю вас, что я не собираюсь уклоняться от моих… обязанностей, милорд.
— И ради бога, прекрати называть меня милордом, — горячо прервал граф, в волнении ероша волосы. — Меня зовут Ричард, как ты знаешь, и я был бы весьма благодарен, если бы ты воспользовалась этим именем.
— Как скажете, Ричард! — ответила Хелена язвительно, но затем, испугавшись, что переполнила чашу его терпения, прикусила язык.
Наступила пауза, во время которой Маркфильд молча мерил ее взглядом, а затем, слегка изогнув губы в улыбке, отвесил вежливый поклон и, подняв ее безвольно повисшую руку, положил ее на сгиб своего локтя и направился к двери.
— Ты права, милая, — сказал он, ведя ее через холл к лестнице. — Час уже поздний, я думаю, нам пора спать.
Замирая одновременно от страха и предвкушения, Хелена последовала за ним. На пороге своей спальни она подумала, что он войдет в нее вместе с ней, но вместо этого он повернул ее лицом к себе и крепко прижал к груди.
— Пожалуйста, перестань бороться со мной, дорогая, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. — Я просто не могу ссориться с тобой. Я подчинюсь любой епитимье, которую ты захочешь наложить на меня, но только, умоляю, не исключай меня из твоей жизни.
Хелена уставилась на него в смущении:
— Епитимье, милорд? Я не понимаю.
Он улыбнулся и выпустил ее из своих объятий.
— Я сознаю, что наделал кучу ошибок, Хелена, за которые прошу у тебя прощения. Но я хочу, чтобы ты знала, что я сделаю все, чтобы мы были счастливы. Только дай мне шанс.
