Дженис Лэйден - Нечаянная страсть
Эндрю не считал себя ни самым умным из людей, ни самым логически мыслящим. Но он обладал интуицией и полагался на нее. А интуиция подсказывала ему: что-то здесь не так. Эндрю почти не сомневался в этом. Он, конечно, мог не встречаться с Джастином, не расспрашивать слуг, а просто сидеть и ждать развития событий. Но любопытство и живость натуры не позволили ему смириться с этим. Впрочем, отец всегда убеждал его научиться терпению и выдержке. Эндрю решил, что теперь представился случай последовать совету отца.
Морайя столкнулась с Лиззи в коридоре на втором этаже, Лицо горничной было залито слезами…
– Это правда, мисс? О, неужели это правда? – рыдала она. Глаза ее были такими же красными, как и неизменно румяные щеки.
– Что правда, Лиззи? В чем дело? О чем ты? – спрашивала Морайя, схватив девушку за руки.
– Мне сказала кухарка, а она слышала от своей кузины Элли, что убирает у Эшфордов. Брат леди Эшфорд, он… он приехал к ним вчера вечером и сказал леди Эшфорд. А М… Мэри, ее горничная – вы ее знаете, – так вот, она все это слышала, мисс Морайя. – Лиззи снова разразилась рыданиями. Мэри, наверное, отъявленная сплетница, а вот Лиззи едва ли способна толково обо всем рассказать.
– Что именно сообщила тебе кухарка, Лиззи? – Морайя очень опасалась, что уже знает ответ на свой вопрос.
– Про барона, мисс. Про усадьбу. Мы погибли! С нами все кончено! Нас ждет улица! О Господи, что с нами будет? – причитала маленькая пухленькая горничная. Морайя тотчас поняла, как правильно поступила, отправившись к виконту. От нее, от поместья и от денег, которые оно приносило, зависела не только ее семья, но и многие другие. Лиззи, миссис Троттер и Ривс, слишком старый, чтобы тронуться с места…
Вернувшись к непосредственно занимавшей ее проблеме, Морайя легко догадалась, что если в таком состоянии даже Лиззи, эту новость, несомненно, уже обсуждают все слуги. К полудню на многие мили вокруг не останется ни души, не осведомленной о том, что барон Лэндон промотал все свое состояние.
Морайя, несмотря на тяжкие испытания, сдержала слезы. О Господи, почему эта новость не дошла до Хартфордшира днем позже? Но что толку в этих бесплодных мыслях? Не в ее силах сделать так, чтобы слухи не расползались по округе, но она должна контролировать хотя бы собственный дом. Количество слуг давно сократилось до минимума, зато оставшиеся были очень преданы семье. Морайя решила воспользоваться этим.
Она ласково коснулась плеча горничной:
– Лиззи, выслушай меня. Это очень важно, но пусть ни одно слово не выйдет за стены нашего дома. Мы еще не дошли до сумы. Я… у меня есть план, – прошептала Морайя, надеясь пробудить в девушке любопытство. Прием удался – рыдания прекратились, и Лиззи смахнула с ресниц слезы.
– План, мисс? Какой план?
– Я пока не могу тебе сказать, Лиззи. Вдруг он не удастся. Но если все сработает, мы выберемся из ловушки. Но запомни: никому ни слова, иначе все рухнет.
Морайя знала, что преданность семье заставит всех молчать, но как бы у них не пробудился интерес к интригам. Лиззи посмотрела на хозяйку широко раскрытыми глазами и кивнула. Морайя мысленно вздохнула с облегчением.
Но как пресечь слухи о банкротстве отца? Конечно, она предвидела, что все это неминуемо дойдет до Хартфордшира и благодарила судьбу за небольшую отсрочку. Теперь Морайе предстояло заняться самым неотложным делом. Она отпустила Лиззи и двинулась по коридору, понимая, что нужно приготовиться к осаде кредиторов, которых не остановит и воскресенье.
Ее окликнули, прежде чем она успела спуститься, с лестницы.
– Мисс Морайя! О, вот и вы, слава Богу! Кухарка набросилась на него с метлой. Такой здоровенный малый, он все еще там, – выпалила судомойка Милли. Она была единственной служанкой из Лондона, и Морайя все еще с трудом понимала ее, хотя она уже почти год назад появилась в доме.
Морайя сомневалась, удастся ли ей успокоить еще одну бестолковую служанку.
– Не горячись, Милли, – подавив вздох, проговорила она, – и расскажи все по порядку. Значит, кухарка набросилась на кого-то…
Милли шмыгнула веснушчатым носом, вытащила из кармана передника мятый носовой платок и громко высморкалась.
– Да, мисс Морайя. С метлой, вот именно. – Но из этого ничего не вышло. Он по-прежнему стоит там и ругается. Такой здоровенный, закрыл собою всю дверь.
– Кто, Милли? На кого набросилась е метлой кухарка? – спросила Морайя, начиная раздражаться.
– Да мистер Соумс, мисс, мясник, вы его знаете, – отвечала девушка так, словно все это само собой разумелось. – Уперся как бык. Говорит, не уйдет, пока не получит то, что ему причитается. Такой здоровенный, ничего не боится и стоит себе, как…..
– Ладно, Милли, – оборвала ее Морайя. – Я скоро займусь этим. А ты пойди умойся и возвращайся к своим делам. – Морайя не повторила ей того, что сообщила Лиззи, ибо не знала, слышала ли Милли о позоре барона, и не хотела, чтобы та узнала об этом от нее. Что же до плана Морайи, то Милли скоро станет известно о нем. – Не вступай в разговоры с мистером Соумсом и не обсуждай материальные дела нашего дома. Я все улажу, – закончила Морайя.
– Но, мисс, внизу все говорят что хозяин… что он… ох… – Из Милли снова лились слова, как вода из лейки, а Морайя уже едва сдерживала нетерпение.
– Не думай об этом, Милли, я обо всем позабочусь. Но ты мне очень поможешь, если займешься, как обычно, своим делом и не станешь разносить сплетни по всей деревне. Ясно?
Милли снова утерла нос мокрым платком, буркнула «да, мисс» и убежала.
Морайя, не тратя ни минуты на размышления, подобрала юбки и, собравшись с духом, последовала за служанкой, на кухню. В иных обстоятельствах она послала бы кого-нибудь вниз за мясником, но она не была уверена в точности слов: Милли. Морайя догадывалась, что миссис Троттер прячется в бельевом чулане. Экономка проявляла чудеса изобретательности, когда приходилось долго прожить на фунтовую банкноту, и превосходно вела домашнее хозяйство с оставшимися слугами, но убегала, как заяц, при появлении кредитора. Ривс же слишком постарел для дел такого рода, поэтому, спускаясь по узкой лестнице в кухню, Морайя решила, что должна полагаться в основной на себя. Даже Милли исчезла где-то, чтобы отсидеться до конца бури.
Милли описала мясника точно. Его внушительная фигура угрожающе вырисовывалась в проеме двери черного хода. Суровое лицо с резкими чертами и белый передник, испачканный кровью, придавали ему устрашающий вид. Кухарка в сдвинутом набок колпаке размахивала перед ним метлой, отчего ее пышные формы сотрясались.
– Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел, миссис Бриггс. Уберите-ка эту паршивую метлу и смотрите, как бы у меня не лопнуло терпение. Вы не хуже меня знаете, что бывает с теми, кто не платит долги. – Не столько слова, сколько, искаженное гневом лицо мясника придавало достоверность его угрозам.
