Вирджиния Хенли - Сердце ворона
Роджер одним ловким движением спустил сорочку с ее плеч, обнажив обе груди. Он склонил голову набок и, несколько мгновений полюбовавшись ею, пояснил:
— Я имел в виду, что вы ведь уже не девственница. Во всяком случае, если верить вашему собственному признанию.
— А вы — не джентльмен, раз позволяете себе упрекать меня в этом! — парировала она, закутываясь в простыню.
— Но и вы, дорогая моя, — не леди, если сказанное вами — правда!
Розанна молча опустила голову.
Рэвенспер смотрел на нее восхищенным взглядом. Она была так красива, так беззащитна и так молода! Ему хотелось заключить ее в объятия, шепча ей на ухо нежные, полные трепетной любви слова, которые зажгли бы в этом стройном, юном теле пламя бурной, всепоглощающей страсти. Но девушка была настроена слишком враждебно, и он мягко произнес:
— Ложитесь под одеяло, Розанна, а не то замерзнете!
Девушка скользнула под мягкое пуховое одеяло и отодвинулась к самому краю широкого ложа. Роджер задул свечи в канделябрах. Комната погрузилась во мрак, и лишь пламя камина скупо освещало экран, расписанный пасторальными сценами, и небольшую полоску пушистого ковра. Рэвенспер подошел к кровати и медленно опустился на мягкую перину, застланную белоснежной простыней. Приподнявшись на локте, он задумчиво смотрел на Розанну. Как преодолеть ее отчуждение? Как заставить ее ответить на его ласки?
— Дитя мое, не бойтесь меня, — мягко проговорил он и, протянув руку, привлек ее к себе. — Я не обижу вас!
— Никакое я вам не дитя! — гневно воскликнула Розанна. — Я женщина!
Он закрыл ее рот поцелуем. Сердце его гулко стучало в груди. Он ощущал тепло ее тела сквозь тонкую ткань сорочки.
— Чье это сердце так неистово колотится? — вздрогнув, спросила Розанна. — Мое или ваше?
— Наше, — ответил он. — Розанна, я хочу, чтобы вы поняли, как много может дать женщина своему мужчине и как бесконечно много может получить она от него! — Рука его скользнула вниз и, раздвинув бедра девушки, прижалась к ее горячему лону. — В супружестве следует не только получать, но и давать, Розанна!
Тело девушки выгнулось дугой, и она с силой высвободилась из его объятий, воскликнув:
— Ах вот как, Рэвенспер! Но вы зря рассчитываете, что я позволю вам стать хозяином моего тела!
Рэвенспер впервые повысил на нее голос.
— Будьте же справедливы, Розанна! — загремел он. — Я дал вам мое имя, вы пользуетесь моей защитой, вы стали полноправной владелицей всего моего состояния! Более того, я намерен предоставить вам самой решать, как проводить время, с кем общаться, сколько тратить на наряды и украшения! И заниматься вашими лошадьми сколько вам заблагорассудится! Что же вы готовы дать мне взамен?!
В комнате воцарилась тишина. Через несколько долгих, томительных минут Розанна тяжело вздохнула и выдавила из себя:
— Ничего!
— Разделите же со мной супружеское ложе, Розанна!
— Ни за что! Я не позволю вам превратить меня в вашу покорную рабыню!
— Но я вовсе и не собираюсь менять что-либо в вашем характере! — запротестовал он. — Да это и не представляется мне возможным.
Он обнял ее за бедра и притянул к себе, к своему охваченному вожделением телу. Розанна что было сил пыталась высвободиться из его железных объятий.
— hе трогайте меня! — крикнула она, упираясь обеими руками в его грудь, покрытую курчавыми волосами. Но силы их были неравны, и Роджеру удалось крепко прижать девушку к себе.
Неистовое томление охватило все тело Розанны. В ее затуманенном сознании мелькнула мысль, что еще немного, и она сама станет просить его о ласках и поцелуях. Но это знаменовало бы собой ее поражение в их поединке. И она с новой силой принялась отталкивать его руку, гладившую ее отвердевшие соски.
— Я люблю другого! — крикнула она. — Отпустите меня, или я не ручаюсь за себя! Я расцарапаю вам лицо! Я умру! Оставьте же меня!
Вконец разозленный, Роджер, тяжело дыша, встал с постели.
— Уйдите отсюда! Во дворце полно комнат, где вы могли бы выспаться!
— Я не собираюсь становиться посмешищем всего двора! — холодно ответил он и лег на одну из кушеток, стоявших у стены. В комнате слышалось лишь его шумное дыхание и потрескивание поленьев в камине.
Розанна лихорадочно размышляла о происшедшем, пытаясь разобраться в своих чувствах. Душа ее томилась по нежной, кроткой любви юноши-рыцаря. Она то и дело возвращалась мыслями к образу златокудрого сэра Брайана. Но в то же время тело ее, как выяснилось, имело собственную волю и жаждало нескромных ласк Рэвенспера. Ах, как это вульгарно, неизящно и, Боже мой, как стыдно! Но она тут же поправила себя: разве может быть предосудительной близость между супругами, чей союз освящен церковью? Ведь Рэвенспер, что ни говори, требовал от нее лишь того, на что имел полное право. Как всегда после вспышек неистового гнева, задевавших чье-либо самолюбие, девушка почувствовала укоры совести. Ей хотелось хоть чем-то загладить свою вину. С того момента, как Роджер в гневе покинул их роскошноее ложе, прошло примерно полчаса. Розанна надеялась, что он уже успел заснуть, но совесть не давала ей покоя. Поколебавшись, она шепотом позвала его:
— Рэвенспер!
Но он не ответил ей.
— Я… я была с вами слишком резка. Простите меня. Но все дело в том, что мы с вами едва знакомы!
Молчание.
— Мне хотелось бы узнать вас поближе. Ведь ничто не может помешать нам стать друзьями!
И снова тишина.
— Расскажите мне о себе. Все, что захотите. Поговорите со мной, прошу вас!
Тишина, царившая в огромной комнате, показалась девушке зловещей. Она прижала колени к груди, решив, что он так и не ответит ей.
Но вдруг с кушетки, где Рэвенспер решил провести свою брачную ночь, послышался низкий смех. В нем не было веселья, но не было и горечи. Похоже, Роджер насмехался сам над собой.
— Наверное, это всего лишь справедливо, — пробормотал он. Розанна вся обратилась в слух. Помолчав, он продолжил: — Первым браком я был женат на вдове. Ей к тому времени исполнилось двадцать пять, мне — пятнадцать. Я пытался противиться этому союзу, да где там! Родители и слышать ни о чем не желали.
Розанна сочувственно вздохнула.
— Мать моя была до отвращения корыстной особой. Вдова владела землями и несколькими торговыми кораблями. Все остальное не имело значения. — Роджер снова помолчал. Воспоминания о прошлом нахлынули на него волной. — У нее были скверные зубы и тяжелое, смрадное дыхание. — Он невесело усмехнулся. — Я с трудом заставлял себя приближаться к ней, а в первую брачную ночь и вовсе сплоховал! Мне не удалось выполнить свои супружеские обязанности, понимаете? — Роджер и сам не понимал, зачем он ей все это рассказывал. Разве можно давать женщине в руки оружие, которым она может воспользоваться против него?
