Кэролайн Линден - Как обольстить вдову
Розалинда изумленно подняла брови:
– Боже милостивый, как я могу относиться к гостю как к изгою? Будь то мистер Хэмилтон или кто-либо еще.
– Вы знаете, что я имею в виду, – рявкнул Уорфилд. – Вы намеренно сажали свою дочь за ужином с неженатыми мужчинами – каждый вечер с разными, но ни разу не посадили ее рядом с Хэмилтоном. Вы просили всех холостяков по очереди читать вслух по вечерам – всех, кроме Хэмилтона. Вы из кожи вон лезли, чтобы уговорить каждого неженатого джентльмена по очереди спеть дуэтом с леди Бертрам – но только не Хэмилтона! Неужели вы думаете, что все вокруг слепые?
– Моя дочь, – ледяным тоном проговорила Розалинда вне себя от гнева, – только что сняла траур по своему покойному супругу. С ней необходимо обращаться бережно и деликатно. Я хочу уберечь дочь от ненужных волнений и переживаний любого рода и…
– Вы проявляете к ней сочувствие весьма странным способом, – перебил ее Уорфилд. – Только слепой не видит, что ваша дочь сторонится людей, погружена в себя и свои переживания, и есть только один-единственный человек, с которым она разговаривает, – молодой Хэмилтон. Но вам это не нравится. И вы готовы горы свернуть, чтобы их разлучить. Почему?
Розалинда не сразу ответила. Этот проныра попал в точку, сказал чистую правду. Однако все это его не касается.
– Если я была нелюбезной хозяйкой, прошу меня извинить, – проговорила герцогиня тем же ледяным тоном. – Передайте мои извинения мистеру Хэмилтону.
– Вы порете чушь! – вскричал Уорфилд. Розалинда потрясенно ахнула. – Мне не нужны ваши чертовы извинения! Я хочу знать, почему вы ведете себя подобным образом. Если парнишка вам не нравится, зачем было его приглашать?
– Я его не приглашала, – резко ответила Розалинда. – Это сделал Дэвид. Теперь вы удовлетворены?
Гнев Уорфилда сменился искренним удивлением.
– Чем Хэмилтон вам не угодил? Почему вы точите на мальчика зуб? Что вы имеете против него?
Розалинда поджала губы.
– То же самое, что может иметь любая мать в Англии против жестокого, бесчувственного повесы. Он видит в моей бедной, убитой горем дочери всего лишь богатую вдовушку, с которой можно поразвлечься.
– Не так страшен черт, как его малюют, – смущенно проговорил Уорфилд, явно озадаченный заявлением Розалинды. – Злые языки болтают о мальчике всякую чушь. Сплетники готовы очернить любого. Неужели вы верите во все эти россказни? Я считал вас более здравомыслящей и прозорливой. Разве он хоть чем-то опорочил леди Бертрам? Совершил что-то предосудительное?
– Нет. Этого я не говорила, – вынуждена была признать Розалинда.
– Разве леди Бертрам сторонится Хэмилтона? Не хочет с ним общаться?
Розалинда гордо вскинула голову.
– Я не обсуждаю с посторонними секреты, которые доверяет мне моя дочь, сэр.
– Ладно. – Уорфилд скрестил руки на груди, подошел ближе и сверлил Розалинду взглядом. – Почему все же вы недолюбливаете Хэмилтона?
– Я не стану этого объяснять!
– Если вы считаете свои намерения непредвзятыми, нет причин их скрывать.
Розалинда выдержала его взгляд.
– У мистера Хэмилтона ужасная репутация. А как известно, нет дыма без огня. От одного его присутствия веет скандалом. Вы считаете меня ханжой, лицемеркой и к тому же сплетницей, но вы ошибаетесь: я просто мать. И впредь буду делать все, чтобы защитить дочь и предотвратить то горькое разочарование, которое может ее постичь. И если для этого мне придется нанести обиду самому отъявленному негодяю на всем свете тем, что я не прошу его читать после ужина стихи вслух, я пойду на это, ни секунды не колеблясь. Надеюсь, я достаточно четко и доходчиво изложила вам свою позицию?
– Вполне, – спокойно ответил Уорфилд. Розалинда в знак благодарности чуть наклонила голову. – Однако вы заблуждаетесь, и ваше мнение о Хэмилтоне ошибочно.
– Возможно, – проговорила герцогиня сухим, бесстрастным тоном, который свидетельствовал о том, что на самом деле она не испытывает ни малейших сомнений на счет мистера Хэмилтона.
Уорфилд покачал головой:
– В один прекрасный день вы поймете, что ошибались. Надеюсь, я буду при этом присутствовать. – Уорфилд повернулся, собираясь уйти, но остановился в дверях. – Тогда я охотно выслушаю ваши извинения.
– Всего хорошего, лорд Уорфилд, – холодно произнесла Розалинда.
Кривая усмешка Уорфилда вывела ее из себя. Если кто-то и заблуждается относительно скандально известного мистера Хэмилтона, так это его всепрощающий дядюшка.
Кроме того, Розалинда считала, что знает свою дочь лучше, чем какой-то там лорд Уорфилд, поэтому была уверена в том, что Селия не пожелает иметь ничего общего с мистером Хэмилтоном. По крайней мере такой мужчина уж точно не сможет сделать Селию счастливой. Негодяй соблазнит ее и бросит – точно так же, как бросал множество других женщин, разбив им сердце и опозорив их имя.
Гнев Розалинды превратился в холодную решимость. В последнее время настроение Селии изменилось в лучшую сторону. Если бы причиной этого был какой-либо мужчина, материнское сердце Розалинды подсказало бы это. Кому, как не матери, узнавать о таких вещах первой. А если там все-таки замешан мужчина, необходимо разузнать, кто это такой, чтобы убедиться, что он подходящая партия. Но если дело тут вовсе не в мужчине, а в чем-то другом, ей все равно нужно быть в курсе, чтобы поощрять и впредь то, что может вывести Селию из меланхолии.
Розалинда застала Селию в саду, где она неспешно прогуливалась одна с мечтательной улыбкой на лице. Впервые за все время, с тех пор как она вернулась из Камберленда, Селия выглядела по-настоящему счастливой. Сердце у Розалинды переполнилось восторгом. Она еще раз убедилась в том, что была права, настояв на ее приезде.
Преисполнившись еще большей решимости, Розалинда направилась к Селии. Она была рада, что застала дочь одну.
– Ах вот ты где, дорогая моя, – воскликнула она.
Селия подняла голову.
– Да, мама?
Селия укрылась в саду, чтобы прочесть очередную записку от своего тайного воздыхателя. Теперь она перечитывала каждую записку по несколько раз.
Розалинда заглянула Селии в глаза.
– Как я рада, что ты снова улыбаешься.
Щеки Селии покрыл густой румянец.
– Я сама этому рада, мама.
Розалинда просияла:
– Хорошо, что ты теперь дома, правда?
Селия опустила глаза.
– Да, хорошо, что я вернулась, но это больше не мой дом, – произнесла она, печально усмехнувшись.
– Что за глупости! – воскликнула мать. – Даже когда у тебя появится другой дом, в Эйнсли-Парке тебе всегда будут рады.
– Знаю, – заверила ее Селия. – Я только хотела сказать, что ощущаю себя так, словно приехала в гости, а не вернулась, чтобы остаться здесь жить.
