Барбара Картленд - Брак по расчету
Капитан Фаррингтон всю дорогу до дома лорда Стейверли подтрунивал над ней. Когда приехали и Карина поднялась на второй этаж в комнаты, отведенные для лорда Дроксфорда, граф вдруг вспомнил, что еще о многом не успел расспросить свою жену.
В Виндзорский замок они отправились не одни, поэтому разговор с Кариной пришлось отложить на неопределенное время. Граф, Карина и лорд Линдхерст разместились на заднем сиденье нового ландо графа, часом раньше доставившего для Карины вечерний туалет из Лондона. Великолепным экипажем правили два кучера в напудренных и завитых париках и роскошных ливреях.
— Я ощущаю себя великосветской дамой, — сказала Карина.
— Позвольте заметить, вы и есть самая очаровательная великосветская дама, — произнес комплимент лорд Линдхерст.
Карина была ослепительна в белом атласном платье, отделанном воланами из дорогих тонких кружев. По вырезу декольте и на поясе разбросаны букетики цветов, украшенных бриллиантами. На голове сверкала бриллиантовая тиара. Длинные бриллиантовые серьги переливались огоньками, подчеркивая изящную линию шеи. Бриллиантовое ожерелье, гордость Дроксфордов, и бриллиантовые браслеты дополняли роскошный туалет.
Они прибыли в замок около семи, но до ужина оставался целый час, и гости чинно беседовали.
Огромный, изысканно украшенный стол был накрыт на сорок персон. Карине впервые предстояло есть из золотых тарелок. Утверждали, что другого такого сервиза нет во всей Европе. В массивных золотых канделябрах горели свечи, в отблеске их пламени сверкание драгоценностей на дамах наполняло парадную столовую сказочным сиянием.
Карина прочла меню и решила, что их повар в Дроксфорд-хаусе обладает большей фантазией. К тому же Фредди Фаррингтон оказался прав — становилось невыносимо жарко.
Кавалером королевы за ужином был лорд Ричмонд. Король оказывал внимание герцогине Саксонско-Веймарской. Как только расселись за столом, Георг принялся потчевать гостей изысканными винами. Он настаивал, чтобы гости пили вместе с ним. Так повторялось раз шесть или семь за ужин. Карину этот обычай приятно поразил, но из-за него трапеза несколько затянулась.
Рядом с ней сидел граф Грей. Он развлекал ее беседой. Карина, воспользовавшись соседством с премьер-министром, расспрашивала его о реформе избирательной системы. Лорд Грей давал ей исчерпывающие ответы на все вопросы.
Спустя какое-то время она поняла, что все, о чем он ей рассказывал, входило в компетенцию ее мужа, и подумала, что премьер-министр, должно быть, догадался, что ее скудные знания о предполагаемой реформе — результат прохладных отношений между супругами.
Кофе подавали в парадной гостиной. Играл оркестр.
Королю скоро наскучил церемониал, и он сказал:
— Миледи, хочу показать вам Георгиевский зал и зал бальных танцев.
Он подал правую руку очаровательной леди Тейвисток, а Карине — левую. Весело смеясь, они вышли из гостиной. За ними последовали гости. Лакеи внесли зажженные лампы. Георгиевский парадный зал предстал в полном блеске.
Король наслаждался произведенным эффектом. Он показал гостям щит Ахиллеса из чистого золота — король подчеркнул, что, по преданию, это действительно ахиллесов щит, — хрустальные кубки, инкрустированные бриллиантами и рубинами, тигриную голову из чистого золота, искусно выполненную в натуральную величину.
Наконец гостям показали птицу ума. По виду она напоминала павлина и была сделана исключительно из бриллиантов, рубинов, изумрудов и сапфиров. Король сказал, что это сокровище из далекой Индии принадлежало Сахибу Типпо, и после того как англичане завоевали город Серингапатам, столицу южного штата Майсор, в тысяча семьсот девяносто девятом году, то есть тридцать три года назад, птицу водрузили в Виндзорском королевском замке.
Все это вызвало неподдельный интерес. Наконец прием подошел к концу, гости стали разъезжаться, и после теплого прощания с хозяевами замка лорд Дроксфорд и Карина сели в ландо и отбыли в Лондон.
— Понравилось ли вам в Виндзоре? — спросил граф.
— Не могу выразить словами своего восхищения, — ответила она. — Замок такой величественный! А какие бесценные сокровища! Легко понять восторг короля, после того как он столько лет провел в своем захолустье. Иногда он просто не в состоянии скрыть переполняющие его чувства от перемены обстоятельств.
— Вы произвели на него впечатление, — заметил граф. — Он всегда питал слабость к хорошеньким женщинам.
— Вы полагаете, что я хорошенькая? — кокетливо спросила Карина, понизив голос.
Он не ответил, а она внимательно посмотрела на его лицо, освещенное неярким светом, падающим от свечи в фонаре, прикрепленном к стенке ландо.
Язычок пламени подрагивал, и девушка не смогла как следует разглядеть выражение его лица, но, уловив суровый взгляд, быстро добавила:
— Благодарю вас, что вы не очень сердиты на меня из-за Мерлина. Я думала, что это приведет вас в ярость.
— Почему вы ничего мне не сказали?
— Я думала, что вы не позволите мне участвовать в скачках. А Нэт так мечтал об этом. Я не хотела его разочаровывать.
— Очень мило! Стало быть, переживания конюха для вас важнее чувств мужа?
— Я не это имела в виду.
— Что касается Мерлина, вы оказались правы, а я ошибся, — признал граф. — Пока не увидел его в беге, очень сомневался. Снимаю перед вашим чутьем шляпу, Карина.
— Ну вот, теперь вы еще и подтруниваете надо мной. Это всего лишь везение! Скажите, вы не будете возражать, если я куплю лошадей на выигранные деньги?
Граф, помолчав немного, сказал:
— Я разрешу вам держать собственных скаковых лошадей в собственной конюшне, если вы этого так хотите, но есть одно условие, на которое вы должны согласиться. В противном случае — я буду непреклонен.
— Скажите какое?
— Вы больше не будете встречаться с Мерриком.
Она задержала дыхание.
— До сих пор я относился к этому снисходительно, — добавил он, прежде чем девушка нашлась что ответить. — Но о ваших отношениях с Мерриком сплетничают в свете, а я этого терпеть не намерен. Карина, вы должны дать честное слово, и надеюсь, сдержите его, что больше не будет ни прогулок, ни танцев, ни любых других отношений с этим человеком, которого, как вам прекрасно известно, я вычеркнул навсегда из числа своих знакомых.
— А если я скажу вам, что у меня могут быть и мои собственные знакомые… — начала она.
— Я знал, что вы это скажете, — прервал он ее. — Я жду от вас обещания никогда, с ним больше не видеться.
— А если я… не дам… такого обещания?
Возникла пауза.
