Джоанна Линдсей - Погоня за счастьем
— Откуда ты знал, что мы здесь? Или пришел повидаться с Мелли?
— Я поклялся, что не встречусь с Мелиссой до приезда ее отца. Верите или нет, но я всегда держу слово.
— Знай кое‑кто из нас об этой клятве, мы сейчас не вели бы этот разговор, — вмешался Малькольм, хмуро глядя на Йена Первого.
— Мелисса сообщила мне о вашей беседе, — пояснил тот. — А вот поверил ли я — дело другое. Боюсь, что не спешил рассказать обо всем братьям.
— Что не оправдывает ни одного из вас, — так же холодно отпарировал Линкольн. — Отвечая на ваш вопрос, могу пояснить, что сначала я отправился в гостиницу и меньше чем за час нашел ваши имена в книге. Почему‑то мне казалось, что я найду вас здесь. Насколько я полагаю, Мелисса не подозревает о том маленьком путешествии, которое устроили для меня?
— Почему же, — признался Йен Четвертый. — С тех пор она не выходит из своей комнаты.
Линкольн брезгливо покачал головой, впервые выказав некие признаки истинного чувства.
— Вы не сказали ей того, что должны были, но выложили то, что нужно было всячески скрывать?! Неужели нет и не будет конца врожденному идиотизму вашей семейки? Или вы им заражаетесь друг от друга?!
В обычных обстоятельствах Макферсоны не потерпели бы подобного оскорбления и, не успело бы последнее слово слететь с уст Линкольна, вскочили бы с мест, размахивая кулаками. Но сейчас никто не двинулся с места, возможно, потому, что за последние несколько дней не раз твердили друг другу то же самое.
— Честно говоря, я с превеликим удовольствием возьму на себя труд сообщить Мелли, что ты каким‑то образом умудрился сократить путешествие, — объявил Джонни. — Кстати, как тебе это удалось? Еще и неделя не прошла.
— Меня высадили на берег во Франции. Я бы вернулся быстрее, но целый день ушел на то, чтобы найти корабль, незамедлительно отправляющийся в Лондон.
— Да, но как ты уговорил отпустить тебя с того судна, что плыло в Китай?
— По невероятному совпадению капитаном оказался мой старый школьный товарищ. Я как раз встречался с ним незадолго до этих событий. Он весь вечер рассказывал мне о своих приключениях. А увидев меня на палубе, остался весьма недоволен, что кто‑то из его команды посмел вербовать матросов против их воли и насильно затаскивать на борт. Едва не велел швырнуть наглеца в море.
— Мы по‑прежнему не можем позволить тебе ухаживать за племянницей, но ты вправе отомстить нам самым жестоким образом, — сообщил Адам.
— Мне не месть нужна, — к удивлению собравшихся, ответил Линкольн.
— В таком случае, что ты здесь делаешь? — настороженно осведомился Йен Четвертый.
— Я провел на корабле много тоскливых часов. Времени было достаточно, чтобы поразмыслить над возможностью выбора. Я готов иметь дело с родителями будущей невесты, это вполне естественно для любого молодого человека, который ищет руки девушки. А вот иметь дело с остальными ее родственниками вовсе не обязан. И поскольку вам, Макферсонам, можно что‑то вдолбить лишь одним способом, вот адрес. — Линкольн бросил на стол карточку. — Будьте там завтра утром в девять. Все. Может, наконец отвяжетесь от меня. Я хочу, чтобы вы навсегда исчезли из моей жизни.
Глава 28
Любопытство подвигло Макферсонов с утра пораньше прибыть по указанному адресу. Название заведения могло бы внести некоторую ясность в намерения Линкольна, но на карточке его не было. Оказалось, что он имел в виду нечто вроде спортивного клуба, где в одном из залов был устроен отгороженный веревками ринг для боксерских состязаний. Остальную часть помещения заполняли скамьи для многочисленных зрителей. Имелся здесь также тренировочный зал с различным оборудованием и еще один — для фехтования. На заднем дворе были установлены мишени для лучников.
Макферсоны явились чересчур рано, в восемь часов, задолго до Линкольна и за несколько минут до прихода владельца. Тот открыл двери и ворчливо пояснил, что никого не пустит, если только они не собираются арендовать зал. Очевидно, за кругленькую сумму помещения сдавались от восьми утра до полудня джентльменам, предпочитавшим тренироваться в одиночестве, после чего разрешался доступ всей остальной публике.
Братья предположили, что Линкольн намеревался снять зал, и поэтому, вместо того чтобы ждать на улице, внесли требуемую плату. Они предположили также, что он снова впал в безумие. Пригласить их, вернее, настаивать, чтобы они посетили подобное место, означало только одно: он снова намеревается драться с ними.
Они даже начали потихоньку успокаиваться. Справиться с рехнувшимся Линкольном куда проще, чем е тем неестественно спокойным, которого они видели вчера. Ему следовало бы рвать и метать, с пеной у рта доказывая свою правоту. Лезть на стену. И то, что он почти равнодушно отнесся к их непростительному поступку… казалось неестественным. Не такой он человек, чтобы простить.
Однако у них было время обсудить, чего стоит ожидать и как с этим справиться. Братья расположились на зрительских местах, лицом друг к другу. Правда, кое‑кто вольготно растянулся на скамьях, а Йен Шестой даже заснул. Он не привык подниматься так рано: тяготы сезона сказывались и на нем.
— Нам не следует драться с ним, — начал Уильям.
— Уже пытались. Ничего не выйдет.
— Тогда он был совсем ребенком. Может, сейчас мы сумеем его убедить.
— Его? — фыркнул кто‑то.
— Не желаю я его трогать! И без того на душе паршиво из‑за вашей выходки!
— Да и у нас тоже, но что будем делать, если он начнет направо и налево раздавать тумаки? Может, ты еще не заметил, что он уже давно не мальчик! Мне тоже не хочется подставлять себя под удар, пытаясь, в свою очередь, уберечь от удара этого крошку!
— А вдруг у него другое на уме? В ответ раздались нестройные выкрики, но Йен Третий предположил:
— Что, если он блестяще владеет шпагой и догадался, что из нас фехтовальщики никудышные?
— Но драться со всеми сразу либо глупость, либо безумие! Нас слишком много! — возразил Чарлз. — Вряд ли он считает преимуществом умение орудовать шпагой!
— Линк неглуп, — заметил Дугал в защиту бывшего друга.
— Им владеет отчаяние, — вмешался Малькольм. — А вы не подумали, что он так хочет Мелли, что готов на все?!
— Не настолько долго он ее знает, чтобы так уж хотеть, — отмахнулся Чарлз.
— Какое тут может иметь значение время? — усмехнулся Каллум. — Малькольм сказал не «любит», а «хочет». Я никогда не задавался вопросом, хочу девчонку или нет. И без того сразу ясно.
По залу прокатился смешок, прежде чем Малькольм добавил:
