Лилия Подгайская - Дорога на Север
– Скажи, чего ты хочешь от меня, женщина, – сурово сказал он, – и я дам тебе это. Всё, что захочешь, дам. Только откройся мне, прими меня.
– Я ничего не хочу от тебя, вождь, – Вала встала напротив него, прямо глядя ему в глаза. – Как ты не поймёшь? Я хочу на свободу. Я хочу к тем людям, что мне дороги. Пойми, я уже очень много потеряла в жизни. Ты лишил меня последнего, что ещё оставалось. Я не могу так жить. Вы, шотландцы, свободолюбивые и гордые люди, и ты должен меня понять. Моя мать была валлийкой, и я всегда любила своего деда, грозного валлийского лорда. Мы, валлийцы, так же горды и свободолюбивы как вы. Пойми ты это. Я не могу быть племенной кобылой для тебя. Не могу!
– Но ты женщина, и такова твоя доля.
– Нет, Колин, женщина тоже человек и имеет право строить свою жизнь по собственному желанию. Она имеет право выбирать, кого ей любить и с кем ей быть. Я не могу заставить себя любить тебя, если в душе у меня другой человек. – Вала повелительно подняла руку, останавливая его возражение. – Я знаю, тебе не нужны чувства женщины, но тут ты неправ. Ты даже представить себе не можешь, чего лишаешься. Когда два человека любят друг друга, близость возносит их к вершинам блаженства. Если ты научишься любить, ты станешь самым счастливым человеком и поднимешь к вершинам наслаждения женщину, которую выберешь себе с жёны, с её согласия, конечно.
– Так научи меня, женщина, – воскликнул он в отчаянии. – Научи меня, покажи.
– Я не могу, – грустно прошептала Вала, – не могу.
– Я прошу тебя, покажи мне, – попросил Колин. – Хоть один раз покажи.
– Хорошо, я постараюсь, – вздохнула она. – Один раз, только один-един-ственный раз и только в полной темноте, ночью.
– Да, – согласился Колин. – Сегодня. А сейчас расскажи мне, что ты потеряла в жизни и что тебе дорого. Расскажи мне про своего деда-валлийца.
Они сели рядом, и Вала рассказала этому дикому шотландцу всё о своей жизни, ничего не утаивая и не приукрашая. Она вспомнила родной дом, отца, деда, своего любимого коня по имени Гром, на котором легко и свободно носилась по приграничным просторам, – как счастлива она тогда была. Потом мрачный период замужества и ужасные события, предшествующие её дерзкому побегу. А затем весь трудный, полный опасностей и невзгод путь на север. И только здесь, когда она обрела покой в замке Лейк-Касл, она смогла немного передохнуть. Она так привязалась к этой маленькой девочке. Ей стало хорошо здесь. Надо же было Колину влезть в её жизнь! А она только-только поняла сама, что любовь вошла, наконец, в её сердце.
– Но я же не знал этого, – смущённо сказал Колин. – Я не думал. Прости меня, Вала де Плешар. Прости, если можешь.
После этого разговора обоим стало легче. Они спустились вниз, вышли во двор и даже немного проехались верхом. Потом вернулись в зал к ужину. После ужина поднялись в комнату Колина. Вала велела погасить свечи и даже загасить очаг, чтобы была полная темнота, и дать ей немного времени собраться с силами. Через время она тихо позвала Колина:
– Иди сюда. Иди ко мне.
Он скользнул под одеяло, и его встретили тёплые нежные руки и горячие губы. Вала целовала его, ласкала и что-то шептала, от чего Колин просто сходил с ума. Ему казалось, что он больше не выдержит, когда она вдруг вскрикнула:
– Возьми же меня, возьми.
Повторять дважды не пришлось. Колин перехватил у неё инициативу, но был почему-то медлителен, наслаждаясь каждым мгновением, каждым движением. Потом страсть взяла своё, и они оба взлетели на вершину блаженства, одновременно взорвавшись фейерверком острого наслаждения. Колин блаженно застонал, а Вала с невыразимым чувством прошептала имя. Мужское имя, но не его. Она отдалась не ему, а тому, другому, которого любила. Она звала англичанина, Ричарда, к которому рвалось её сердце.
Колин не сразу пришёл в себя. Это было потрясающе. И он, наконец, понял, о чём толковала ему всё это время Вала. Оказывается, это действительно разные вещи – взять женщину своей волей и получить её по её желанию.
– Это всё? – спросил он, спустя несколько минут.
– Всё, – ответила Вала. – А теперь оставь меня, пожалуйста, Колин. Я должна прийти в себя. Потом поговорим. Дай мне хотя бы час времени.
Он, молча, встал, оделся, снова разжёг огонь в очаге и ушёл, хотя ему очень этого не хотелось. Больше всего на свете он хотел сейчас лежать с ней рядом, прижимать её к себе и тихонько поглаживать её тело, целовать пахнущие какой-то травой шёлковые волосы. Что это с ним? Что сделала с ним эта женщина?
Когда поздно вечером Колин вернулся в свою комнату, Вала сидела на постели, подтянув колени к груди, и задумчиво смотрела в огонь. Она была спокойна, но на щеках виднелись следы пролитых слёз.
– Тебе очень плохо, Вала? – спросил Колин, сам зная ответ на свой вопрос.
– Очень плохо, Колин, – честно ответила она, – и стало ещё хуже. Я очень хочу к нему, к тому, кого люблю всем сердцем. Пойми, это первая моя любовь после всех бед, выпавших мне на долю.
– Я отпущу тебя, Вала, – тихо сказал Колин. – Ведь не зверь же я, в самом деле. Отпущу и провожу сам, чтобы всё было в порядке. Только прошу тебя, помоги мне. Помоги мне выбрать себе жену, ты в этом понимаешь. А я хочу иметь то, что ты мне показала, всегда. Ты была права. Ради этого одного стоит жить на свете, не говоря уже о продолжении рода. И, прошу тебя, позволь мне быть эти ночи рядом с тобой, просто быть. Клянусь, я больше не трону тебя. Я хочу сохранить в памяти это, сегодняшнее наше слияние.
Вала согласилась, и они долго разговаривали, лёжа в одной постели. Колин нежно обнимал её и прижимал к себе, но никаких попыток к сближению не делал. Он умел держать себя в руках.
Колин рассказал ей, что у старого Маклейна, что живёт на северо-западе от них, в двух днях пути, есть три дочери, готовые уже к замужеству. Он думает взять в жёны одну из них, только надо выбрать, какую именно. Он хочет нежную и страстную, как сама Вала. И хочет, чтобы она немного подготовила девушку, научила, как угодить ему. Он будет очень благодарен за помощь.
Потом ещё вспоминали молодость Валы, её могучего деда, её великолепного коня, которого дед подарил ей, а она назвала его Громом. Говорили о многом, только тему погибшей дочери Вала обходила стороной. Колин понимал, как ей больно, и клял на все лады злополучного Холма, а заодно с ним и лютого принца.
– Не понимаю я вас, англичан, – говорил он. – Как вы терпите это чудовище? Здесь у нас его порешили бы очень быстро, и никто бы не нашёл концов. Подумать только, так издеваться над женщинами! Зверь лесной и тот милосерднее будет.
С этим Вала не могла не согласиться. Она ненавидела принца всей душой и желала ему самой лютой смерти, хотя понимала, что как христианка не имеет права на такие мысли. Но, вспоминая всё, что произошло в её жизни перед побегом на север, не могла унять злых пожеланий.
