Оливия Клеймор - Голиард
Жан тяжело вздохнул, перевернувшись на другой бок, дабы избежать разговоров с женой. Но Флоранс не желала отступать.
– Нам так редко удаётся провести ночь вместе! – с негодованием воскликнула она. – И ты ещё не в настроении! Я что перестала интересовать тебя, как женщина? Ты положил глаз на какую-нибудь молоденькую камеристку? Так вот, имей в виду, я не посмотрю на то, что происхожу из благородного рода, а попросту, словно кухарка оттаскаю твою пассию за волосы!
Жан коротко хохотнул. Его дурное настроение пропало. Ревность жены привела его в приятное расположение духа. Он повернулся к ней и крепко заключил в объятия.
– Какая ревность, дорогая! Мне приятно, что после стольких лет совместной жизни, ты ещё любишь меня…
Флоранс насупилась.
– Всё понятно… Ты боишься, что я устрою скандал…
Жан от души рассмеялся и поцеловал жену.
– Неужели ты думаешь, что я смогу увлечься другой женщиной?
Флоранс хмыкнула, нежась в объятиях супруга.
– А почему бы и нет?.. Другие мужчины постоянно ищут утешений на стороне…
– Глупости! Кроме тебя мне никто не нужен! – с жаром воскликнул Жан и снова попытался поцеловать жену. Но та отстранилась.
– М-да… А как же ты обходился без меня в Крестовом походе? – неожиданно спросила она.
Жан смутился, но тотчас пошёл в наступление.
– Господи! Неужели тебя не даёт это покоя? Ты что будешь ревновать меня к маркитанткам? Они же просто шлюхи…
– Ну, хорошо… – миролюбиво сказала Флоранс. – Забудем нашу маленькую размолвку… Но, может, ты всё скажешь мне: в чём была причина твоего дурного настроения?
Жан тяжело вздохнул.
– Ох, Флоранс, виконтесса получила письмо от графа де Бельфор…
– И что же? – встрепенулась ревнивица.
– В начале осени он намерен провести рыцарский турнир…
– Так это прекрасно! Я уже не помню, когда турниры проводились в Бургундии в последний раз! – оживилась Флоранс, уже мысленно перебирая все свои наряды.
– Да, но… Дело в том, что нет рыцаря, который мог бы защищать имя и честь нашей госпожи в Бельфоре.
– Неужели? – удивилась женщина. – Что не найдётся ни одного достойного вассала?
– Увы, дорогая… И потому её сиятельство решила сделать рыцаря из Ригора…
Флоранс с неподдельным удивлением и недоумением воззрилась на мужа.
– Ты шутишь, Жан?!
– Куда там… Она приказала мне подготовить Ригора до сентября месяца, дабы он мог держаться в седле, владеть копьём и мечом. Но это невозможно… Он проиграет в первом же состязании… Как мне это объяснить виконтессе?
Флоранс задумалась.
– Никак. Если Матильда хочет отправиться в Бельфор, а я вполне разделяю её желание, то пусть так и будет. В конце концов, какая разница, кто из рыцарей будет представлять Монбельяр.
Жан отпрянул от жены и закрыл лицо руками.
– Боже мой, Флоранс! Что ты такое говоришь?.. Если это музыкант проиграет, а я не сомневаюсь, что так и будет, то виноват буду я!
– М-да… Щепетильная ситуация… – согласилась Флоранс.
– Умоляю тебя, повлияй на виконтессу! – взмолился Жан.
– Нет, нет! Даже не проси! Матильда просто бредит этим голиардом. Она приписывает ему все мыслимые и немыслимые таланты.
Жан округлил глаза.
– Так может они… Ну… Ты понимаешь, что я хочу сказать…
– Как ты мог подумать! – возмутилась Флоранс. – Матильда слишком щепетильна в отношениях чести.
– Да, но это не мешает ей, однако, пойти на умышленный подлог: объявить простого голиарда рыцарем, человеком благородного происхождения! – возмутился Жан.
– Я уверена, это вынужденная мера… Просто наша госпожа желает посетить Бельфор. Пойми, она ещё молода, возможно, она мечтает снова выйти замуж…
– И потому, я должен сотворить чудо: за пять месяцев из рифмоплёта-музыканта сделать рыцаря! – кипятился Жан.
– Увы, дорогой супруг. Тебе придётся повиноваться воле нашей госпожи…
– Господи! – взмолился Жан. – Видел бы покойный граф де Монбельяр, до чего мы докатились!
* * *На следующий день де Лер и Ригор, оставившие надежды переубедить виконтессу в её авантюрном замысле, приступили к тренировкам.
Целый день Ригор учился держаться в седле настоящего боевого коня. Почти сразу же он понял: занятие сие непростое, это тебе на смирном муле путешествовать.
Через неделю он вполне сносно освоил эту науку и удостоился скупой похвалы де Лера.
– Теперь займёмся специальными подготовительными упражнениями, – объявил де Лер, – а именно, квинтином[63], а позже – скачками за кольцом.
Ригор сглотнул потому, как примерно представлял себе, что такое квинтин. Помощник де Лера, Карл, вручил ему облегчённое копьё и ещё раз для верности объяснил, что делать.
– Вы, сударь, должны на полном скаку поразить чучело-квинтин (как правило, изображавшего сарацина) копьём прямо в щит. Если вы промахнётесь, что чучело огреет вас мешком и выбьет из седла.
Ригор выслушал последние наставления Карла, крепко обхватил копьё, зажав его под правой рукой, и бросился на квинтин, словно это был барон де Эпиналь. Разумеется, он промахнулся, и противовес выбил неудачника из седла. Этому занятию Ригор посвятил весь остаток весны.
Летом же он освоил скачки за кольцом, когда всадник, вооружённый копьём должен подцепить своим оружием высоко подвешенные на шнурах кольца. С этой задачей новоявленный рыцарь блестяще справился.
Матильда всё это время внимательно наблюдала за ходом тренировок, пытаясь давать советы де Леру. Тот вежливо внимал виконтессе и, затем делал то, что считал нужным. Но в целом она была довольна успехами своего подопечного.
Наконец, настал самый ответственный и тяжёлый момент: Ригор должен был научиться сражаться мечом.
Де Лер не сомневался, что голиард никогда не освоит и пары боевых приёмов. Но вскоре к своему вящему удивлению, он признал: новоявленный рыцарь делает ошеломляющие успехи. Но, увы, они были недостаточны, дабы победить на турнире противников, стяжавших боевую славу в Палестине.
* * *Наконец в конце августа, по настоянию виконтессы де Монбельяр, Ригор облачился в доспехи и красное сюрко с изображением Дракона. Матильда видела своего подопечного не иначе как в этой ипостаси и была абсолютно уверена, что в Бельфоре он останется неузнанным. Его снаряжение дополнял шлем, украшенный плюмажем в тон боевому одеянию (в противовес арабской куфии[64], вошедшей в моду в Бургундии после Крестового похода).
Матильда издала возглас восхищения и с обожанием воззрилась на своего рыцаря. Она ещё раз придирчиво осмотрела Ригора со всех сторон и изрекла:
