Эмма Драммонд - Танцовщица
Бросив на Лейлу очередной заинтересованный взгляд, Руперт не удержался от еще нескольких фраз.
— Нет, так, общие разговоры. Я не так часто тебя вижу. Когда ты снова приедешь в Шенстоун?
— Понятия не имею. Будь моя воля — никогда. Руперт понимающе рассмеялся.
— Я знаю, ты слишком хорошо провел время. Кстати, для декабря ты потрясающе справился с заданием. Этого жеребца и черт не обуздает. Я уже хотел отвести его на бойню. Джулия сказала, что это было захватывающее зрелище. Она шаг за шагом расписала мне твой подвиг и закончила тем, что ты был весь избит и покусан. Интересная девушка, наша Джулия! Большинство женщин от испуга свалились бы в обморок, а ее, похоже, это только забавляло, — он снова засмеялся. — Больше, чем тебя, осмелюсь предположить. С твоей стороны это невероятное мужество. Тем не менее, я бы предпочел, чтобы она не спорила с тобой на те сапфировые серьги. Это часть фамильных драгоценностей, доставшихся ей от бабушки.
Вивиан почувствовал, как Лейла замерла у него за спиной. Сознавая, что этот вечер и, возможно, их отношения вообще, безнадежно испорчены, Вивиан решительно произнес:
— Ты должен простить меня, но я не могу так надолго оставить мою гостью. Наше поведение и без того достаточно неприлично.
С этими словами он повернулся к Руперту спиной, но было уже поздно. Руперт слегка язвительно поклонился Лейле, попрощался и ушел. Появление официанта не позволило им сразу начать разговор, что еще больше накалило ситуацию. Лейла смотрела в другой конец залы, лицо ее было бесстрастным, и Вивиану пришлось подождать, когда официант уйдет, прежде чем попытаться проложить мост через пропасть, которая внезапно разверзлась у его ног.
— Мне очень жаль, — начал Вивиан, чертыхаясь про себя, что из-за гула голосов приходится говорить громко. — Руперт — сын сэра Кинсли, нашего соседа по Корнуоллу. Я думаю, если бы он узнал, кто вы, то остался бы с нами на весь вечер. Вы простите меня за то, что я не представил вас?
Лейла повернулась и каменным взглядом посмотрела ему в лицо.
— Его сестра действительно ухаживала за вами, когда вы заболели в Корнуолле?
— Да, у меня был приступ тропической лихорадки, которую я подцепил в Ашанти. Доктора предупреждали, что возможны внезапные приступы, вдобавок, мы были отрезаны снегопадом.
— Зачем вы пытались подкупить меня этими серьгами?
Это было сказано довольно спокойно, но в голосе слышался болезненный укол. Вивиан нахмурился. Впервые язык отказывался ему повиноваться, и он мог только печально смотреть в ее обвиняющие глаза.
— Я хочу домой, — сказала Лейла, беря со стола расшитую бисером сумочку.
Он проворно схватил эту сумку.
— Лейла, пожалуйста! Позвольте мне объяснить вам. Выслушайте меня, а потом я отвезу вас домой, если захотите, — сказал он с таким жаром, что Лейла положила сумку и села. Вивиан стал думать, как правильно подступиться к этому делу, чтобы такая простая девушка, как она, смогла его понять. Он впервые столкнулся с необходимостью оправдываться в том, что было чистой правдой, и начал издалека.
— Мой отец был богатый повеса. Он оставил свою молодую жену и двух сыновей в Корнуолле со своим отцом, который придерживался весьма строгих правил в воспитании детей. Мой брат и я были очень несчастливы от его попыток подавить в нас любые проявления независимости. Дед всячески пытался посеять рознь между нами; но вместо того, чтобы поссориться друг с другом, мы лишь теснее сплотились. Многое другое ему тоже не удалось. Когда я вырос, я стал сопротивляться ему.
Умолчав о причине, по которой он стал оказывать деду сопротивление, он продолжал тем же спокойным тоном.
— Мой дед не терпел, когда ему возражали, поэтому он делал все, чтобы унизить меня. И он снова принялся за это в декабре в присутствии Джулии Марчбанкс и ее отца. Она на виду у всех втянула меня в спор, не оставив мне возможности отказаться. Я провел целый день под снегом и ветром, объезжая ее своенравного жеребца. Это было физически очень тяжело, и вечером я свалился в приступе лихорадки, которая не отпускала меня неделю. Джулия спорила на эти серьги. Поправившись, я понял, что Джулия могла бы соперничать с отцом в жестокости. Подозреваю, что эти сапфиры больше означают поражение, чем победу.
Вивиан остановился, не желая вкладывать в эти слова подозрения, которые ему самому еще не были до конца ясны. На лице Лейлы было все то же бесстрастное выражение, поэтому он добавил:
— Я не пытаюсь извиняться за свое поведение в тот вечер, а лишь хочу объяснить, чем оно было вызвано.
Лейла несколько мгновений смотрела ему в лицо, потом спросила:
— Если бы вы не выиграли эти серьги, вы бы попытались добиться того же с помощью каких-нибудь других подарков?
Он вздохнул.
— Я думал, что мы закончили с этим делом несколько недель назад.
Снова наступила длинная пауза, во время которой Лейла пыталась привести в порядок свои мысли, и у него закралась надежда, что опасность миновала. Эта действительно миновала, появилась новая.
— Маленький мальчик, вынужденный слушаться деда, это я понимаю, но почему вы были готовы рисковать жизнью на дикой лошади ради этой Джулии? И если вы чувствовали, что эти серьги… почему вы взяли их у нее?
Они были из разных слоев общества, с разными понятиями о чести, и ему пришлось спокойно объяснить:
— Это был ее заклад в пари. Я был вынужден их взять.
Пытаясь понять это, она сдвинула брови к переносице.
— Мне все это кажется очень глупо. Почему какая-то девушка решила отдать свои драгоценности только для того, чтобы заставить мужчину сделать что-то опасное? Это почти жестоко… почти как ваш дед… Ваш отец очень плохо поступил, позволив ему так обращаться со своим сыном.
— Мой отец умер, Лейла.
— О, я не знала. А мать?
— Когда Чарльз вырос, она переехала жить в Родезию. Сейчас она очень счастлива.
Оставив на время тему разговора, он понял, что она более не собирается уходить.
— Может, я скажу официанту, чтобы подавал цыпленка?
Медленно кивнув головой, она призналась:
— Знаете, я ужасно хочу есть. Я так волновалась перед выступлением, что мне кусок в горло не лез.
Между ними сохранялась напряженность. Лейла вдруг подняла голову от цыпленка и спросила:
— Вы собираетесь жениться на Джулии?
— Господи, конечно нет! — поспешно возразил он, удивляясь, что навело ее на эту мысль.
— А мне показалось, что она надеется на это.
— Вы ошибаетесь, — заявил Вивиан с несколько преувеличенным энтузиазмом. — Джулия фактически помолвлена с кем-то другим.
— Только фактически? Почему же?
— Это будет брак по расчету. Насколько я знаю, любви между ними нет.
