Дениз Домнинг - Весенняя страсть
Он посмотрел на жену, забившуюся в дальний угол, темнота ночи скрывала ее лицо. Да ему и не надо было его видеть.
Несколько минут назад, когда Николь смотрела на него, как того требовал ритуал, Гиллиам ожидал увидеть в ее глазах боль, ненависть, отвращение. Вместо этого на лице девушки была опустошенность. Гиллиам знал многих мужчин, которые впадали в такое бесчувственное состояние накануне битвы. Если она намерена бороться с ним, Боже, как он сделает то, что должен, не причинив ей боли?
Положив голову на валики, он вытянул ноги, накрылся холодным одеялом и задернул полог. Кровать погрузилась в темноту, скрывшую то, чего он не смог бы вынести при свете дня… Гиллиам со вздохом закрыл глаза. Перед его внутренним взором возник ее образ. Даже с обрезанными волосами в Николь не было ничего мужского. Лоснящаяся, как кошка, изящная, как тростник, гладкая и белая. Только на одном боку темнел сине-зеленый синяк. Гиллиам открыл глаза и спокойно заговорил.
– У тебя ужасный синяк. Откуда он? – Гиллиам старался, чтобы его голос звучал как можно тише.
– Когда я защищалась от бродяг в лесу, они меня ударили, – объяснила она.
В ее интонации слышалось предупреждение. Гиллиам разочарованно закрыл глаза, ему хотелось завыть.
– Не надо, – умоляюще произнес он.
– А что мне остается? Разве у меня есть выбор? – спросила Николь. – Я дала клятву… Ты требуешь, чтобы я выполняла свои клятвы, так что вряд ли захочешь, чтобы я нарушила эту. Разве не так?
Девушка бросала ему вызов. Гиллиам потер лоб, с трудом сдерживая гнев. Он попытался расслабиться и как следует вытянуть ноги, но колени все равно пришлось согнуть. Черт побери, он замерз и смертельно устал. На Эшби в любую минуту могут напасть. Жена собирается с ним драться. А он не может вытянуться в этой чертовой короткой кровати.
Гиллиам повернулся к Николь, пытаясь достучаться до ее разума, прежде чем гнев полностью овладеет им.
– Ты убежала от меня. Ты сделала моим врагом владельца соседних земель и попыталась восстановить крестьян против меня. Все это я могу понять и простить, так как ты мстишь мне за смерть своего отца. Теперь битва окончена. Ты боролась достойно, отстаивая его память. Но ты потерпела поражение. Прими его с достоинством. Ты больше не его дочь, а моя жена. Ты должна уступить мне.
– Не уступлю!
– Ты просишь взять тебя силой?
– Попробуй, если осмелишься, – по-змеиному прошипела Николь.
Ее враждебность разбудила в нем ярость. Все надежды удержать себя в руках рассыпались в прах после ее угрозы.
– Вы заходите слишком далеко, мадам. Нравится тебе или нет, но ты вышла за меня замуж. Я не позволю тебе сказать “нет” в первую брачную ночь.
С этими словами Гиллиам потянулся, чтобы поймать Николь. Глупышка захотела выскочить, и он тут же схватил ее за руку. Девушка напрасно пыталась вырваться, Гиллиам медленно, но непреклонно тянул ее к себе.
Тогда она уперлась ступней ему в бедро и прижалась спиной к стене. Она была близко, но он никак не мог сдвинуть ее с места. По напряжению в ее теле он понял, что Николь свободной рукой ухватилась за столбик кровати, и, только схватив ее за плечо, он сможет оторвать руку от столбика.
– Иди ко мне! – потребовал он.
Все раздражение, все тяготы прошедшего дня обратились сейчас в гнев. Держа Николь за запястье, Гиллиам потянулся в темноте в угол кровати и схватил девушку за плечо. Она попыталась вцепиться зубами ему в руку.
– Черт побери! – оглушительно взревел он, отдергивая пальцы.
Николь поползла по матрасу, сбив простыни в изножье кровати. Она билась и брыкалась, чтобы освободиться от Гиллиама.
Тот сильно потянул ее, потом отпустил, и Николь с криком опрокинулась на спину. Все произошло так неожиданно, что девушка не оттолкнула его, и Гиллиам, рванувшись, обнял жену за талию. Обхватив ее, он почувствовал, как сильно напряжены мускулы под шелковистой кожей. Он привлек девушку к себе, но она обеими руками ухватилась за столбик.
– Нет! – кричала Николь, но Гиллиам так стиснул ее, что она задыхалась, пытаясь набрать воздуха.
Гиллиам почувствовал вкус победы. Если она некоторое время будет продолжать извиваться, то ее надолго не хватит.
Николь сильно ударила его ступней в бедро. Гиллиам охнул от боли и схватил ее за ногу, чтобы предупредить новый удар. Она завопила, и Гиллиам догадался, что разбередил рану на лодыжке. Он тотчас отпустил девушку, но успел почувствовать теплую кровь, выступившую на повязке. Ему стало нехорошо при мысли, что он причинил ей боль.
– Хватит, – предупредил Гиллиам, голос его звучал очень решительно. – Я не позволю, чтобы кто-то из нас по твоей глупости покалечился в постели.
Поднявшись на колени, Гиллиам добрался до девушки, схватил за запястье и большими пальцами стал с силой отрывать ее пальцы от столбика. Затем сжал одной рукой ее запястья, а другой обнял за талию.
Николь снова извивалась и дергалась, но Гиллиам бросил ее на матрас и обеими ногами прижал к кровати. Он навис над ней, а она, как в ловушке, оказалась под ним. Гиллиам глубоко вдохнул, стараясь не раздавить Николь весом своего тела.
– А если бы ты от меня освободилась? Куда бы ты сейчас побежала? Дверь заперта.
Николь закричала, и отчаяние, разочарование, страх слышались в этом крике. Он чувствовал, как быстро колотится сердце Николь у его груди. Дыхание девушки стало коротким, прерывистым, она напряглась под ним, пытаясь выскользнуть на свободу. Все происходящее было похоже на ужасную пародию. И сейчас они должны заняться любовью?
В животе у Гиллиама все сжалось: он не мог насиловать ее, даже ради Эшби. Ему хотелось вопить и трясти ее до тех пор, пока она не поймет, что вытворяет с ними обоими.
– Вой! – хрипло сказал он. – Ты должна выть.
Когда Николь снова заерзала под ним, Гиллиам больше не мог сдерживаться. Лучше расправиться с ней, чем сделать себя больным. Он расслабился на ней, и девушка ощутила всю тяжесть его тела. Теперь, конечно, и думать было нечего о том, чтобы его сбросить. Николь дышала со свистом, ему казалось, он слышит рыдания.
– Не насилуй меня! – вскрикнула она так, будто ее сердце разрывалось. – Пожалуйста, пожалуйста! Не насилуй меня. – В голосе уже не было ни ненависти, ни злости.
Гиллиам прислонился к ее лицу щекой и ощутил горячие слезы.
– Ты должна была сказать мне, что боишься. – Он почувствовал облегчение и ласково прошептал: – Я не хочу причинить тебе боль. То, что между нами сейчас произойдет, не больнее, чем твоя открывшаяся рана.
– Я и не боюсь, – упрямо твердила она, и ее снова сотрясали рыдания.
Гиллиам чувствовал, что они разрывают ее изнутри. Опустив руки, но все еще не освобождая Николь, Гиллиам слегка повернулся на бок и прижал жену к груди. Он чувствовал прикосновение мягких волос к своей шее, ароматное тепло женской кожи.
