Джо Беверли - Тайная свадьба
От него пахло землей, теплом, чем-то пряным. Она не могла найти этому названия, но вдыхала, чувствуя успокоение и непринужденность. Это пробудило воспоминания о запахе его разгоряченной кожи в момент слияния, его вкусе в миг поцелуя.
Ее тело напряглось в потаенном месте. Каро изогнулась, будто приспосабливаясь к грубому матрацу, пустота внутри требовала заполнения.
Боже милостивый! Она всегда считала, что это должно происходить только между мужем и женой. Муж и жена.
Могла жена, согретая теплом мужа, проснуться ночью и прошептать: «Муж…»?
И тогда он проснулся бы, повернулся к ней, и начались невиданные удовольствия брачного ложа?
Потянувшись, Каро нащупала прекрасное полотно его рубашки. Лучше бы рубашки не было. Она хотела в последний раз прикоснуться к его горячей коже, грубому шраму, крепким мускулам. Что еще на нем надето? Ее пальцы скользнули вниз и замерли. Ни бриджей, ни белья. Обнаженная кожа. Каро отдернула руку. Но Кристиан, шевельнувшись, повернулся.
Она попыталась отодвинуться, но он обнял ее.
– Моя Кэт снова любопытствует? – пробормотал он, явно улыбаясь.
Каро вздохнула. Она тонула в его жаре.
– Ваша Кэт голодна, – вырвалось у нее.
Он уткнулся в ее шею.
– Вы пропустили ужин.
– И еще не время завтракать, – ответила она с гулко бьющимся сердцем.
– Джентльмен не должен позволять леди голодать.
– Да?
– Именно.
Повернув ее, он коснулся губами ее рта. Она прижалась ближе, и он крепко поцеловал ее. Его руки начали творить волшебство.
Но потом он замер, положив руку на лиф платья.
– Корсет, – сказал он.
Каро села и расстегнула платье, но когда попыталась снять его, Грандистон снова уложил ее на спину.
– Корсет не помеха.
Его пальцы скользили по косынке, и Каро вздрогнула от этого легчайшего прикосновения. Крепкая нога легла поперек ее ног, удерживая на месте, но это воспринималось как ласка.
Кристиан медленно высвобождал заправленную в корсет косынку. Он знает, как уголки ткани задевают грудь, заставляя напрягаться и затаить дыхание в темноте?
Каро повернулась к нему, нашла его губы и, целуя, прижала его к себе. Впервые поцеловала, а не ответила на его поцелуй!
Но он отстранился.
– Медленнее, медленнее. Здесь особое сокровище, Кэт. Позвольте показать вам.
Его пальцы, скользнув по корсету, ласкали сначала один сосок, потом другой. Каро закрыла глаза и закусила губы. Какое сладкое ощущение.
Ее соски выступили над краем корсета.
Корсет сильно давил грудь, но, гранича с болью, это, казалось, усиливало удовольствие.
– Вообразите, как это выглядит, – мягко сказал он. – Тугие розовые почки.
Каро могла вообразить.
– Коснитесь.
Он провел ее указательным пальцем по пику. Сладкая истома, растекаясь от груди, заливала ее тело и ум. Каро убрала руку, но Грандистон заменил ее своими губами и, высвободив второй сосок, ласкал их по очереди.
Каро застонала.
– Вообразите, – бормотал он между сладкими муками, – мы на великолепном балу. Мы познакомились меньше часа назад, сначала просто встретились взглядами. Мы оба здесь с другими партнерами, но нас неодолимо тянет друг к другу. Мы обменялись банальными фразами. Мы танцевали, разговаривая глазами… но наши глаза были красноречивы.
Его рука проникла под ее юбки, но лишь поглаживала колено.
– Мы ускользнули. Как нам повезло, что мы нашли эту маленькую комнату. Здесь нет огня и свечей. Тут холодно и темно, но комната пуста. Мы нашли эту кушетку. Она покрыта мягким бархатом, но вы этого почти не чувствуете. Нет времени раздеваться. И уж конечно, нет времени снять корсет…
Каро сейчас была с ним в той комнате, на бархатной кушетке… но ее рука наткнулась на нагое бедро.
– Хотя вы, сэр, полуголый.
Грандистон, рассмеявшись, ущипнул ее, и она сладостно вздрогнула.
– Вы необузданная и требовательная любовница. Вы сорвали с меня одежду. Она разбросана по комнате. Вы знаете, что это означает. Если нас здесь застанут, нашего греха не скрыть. Они увидят мою наготу и вашу выставленную напоказ грудь.
Каро напряглась, как будто это могло случиться.
– Это безумие, – сказала она, не отличая игры от реальности.
– Безумие с обеих сторон, – согласился он и снова припал к ее рту.
Только когда он оказался между ее широко распахнутыми бедрами, Каро заметила, что он уже поднял ее юбки. Средоточие ее женственности пылало от желания, и когда он начал входить в нее, ей казалось, что он действует слишком медленно. Обхватив его ягодицы, она прижимала его к себе, запрокинув голову и давясь криком.
Он замер и хрипло сказал:
– Правильно. Никакого шума. – Наклонившись, он жарко прошептал ей на ухо: – Бал в самом разгаре. Прислушайтесь. Слышите музыку? И голоса. Они приближаются? Уже у двери?
– Почему вы ее не заперли?
– Может быть, запер. – Его губы скользнули по ее груди к набухшим соскам. – А может… – он посасывал тугой бутон, – и нет.
Каро заткнула рот кулаком, чтобы заглушить стоны, – сладко лаская соски, он снова начал двигаться в ней. Она выгнулась так, что только плечами опиралась на кровать, потом рухнула и снова выгнулась. Он все увеличивал темп.
Она заглушила почти все звуки, но гости бала, весь королевский двор могли ворваться сюда со свечами в руках. Но имело значение лишь их слияние, все сильнее распалявшее ее страсть.
Да, да, да!
Вот так! И так! И еще…
Собственный интенсивный ответ потряс Каро, но это было прекрасное потрясение. Не сравнимое ни с чем.
И снова она ощутила восхитительный союз их тел и сердец.
В жаркой тишине он тихо рассмеялся:
– Готовы вернуться на бал, моя грешница?
Каро уткнулась ему в грудь, заглушая собственный смех, но что-то попало ей в рот. Ее волосы! Она отбросила локоны, вспомнив, что тщательно заправила их под чепец. Значит, Грандистон успел снять его и выпустил их на свободу.
– Извините, – сказала она. – Я всегда заплетаю косу.
– Какой позор. – Он откинул от ее лица пряди и запустил пальцы в кудрявую копну.
– Они непокорные.
– Они великолепны. Как и вы.
Каро пожалела, что не видит его лица.
– Я обычная. И трусиха.
– Трусиха? Мужественно противостоявшая враждебной толпе? Оставшаяся ночью одна под открытым небом? Севшая в седло?
– Не смейтесь надо мной.
– Я не смеюсь. – Он ласково поглаживал ее. – Я езжу верхом с детства, но могу себе представить, как страшно впервые сесть на лошадь. И вы вчера дали отпор разбойникам. Я привык бороться, а вы нет. Вы жили обычной спокойной жизнью, Кэт Хантер, и это делает вашу храбрость еще более удивительной.
Каро пылала от его слов, но ей было жаль, что она не может назвать ему свое настоящее имя. Ах, если бы эта нежность предназначалась ей, Каро Хилл.
