Шахразада - Пещера невольницы-колдуньи
— Будь моей, Эриния! Стань со мной одним целым!
Эриния почувствовала, как он остановился, когда его пальцы наткнулись на подвеску, которую она забыла снять.
Все волшебное очарование момента мгновенно улетучилось, и Эриния в ужасе застыла. Предостережение отца внезапно всплыло в памяти. Она допустила неосторожность. Рахман уже поднял подвеску и поднес ее к свету. Огромный черный алмаз засверкал, подобно колдовскому пламени.
Рахман нахмурился:
— Что это такое?
В панике Эриния вырвала украшение из его пальцев и сунула снова под платье.
— Это всего лишь безделушка, принадлежавшая моей матери.
— Нет, это не безделушка, — сказал он, пристально глядя на нее. — Если мои глаза не врут мне, это царское украшение.
Эриния попыталась придумать что-нибудь, что удовлетворило бы его любопытство, — сказать ему правду она не могла.
— Мой отец был придворным дрессировщиком животных, — напомнила она ему. — Он получал много прекрасных подарков от царя.
«Что соответствует истине, — подумала она. — До некоторой степени». Конечно, отец никогда не получал такого драгоценного подарка, как эта подвеска. Эриния опустила глаза, чтобы Рахман не смог прочесть в них обман.
— Я не сомневаюсь, что твой отец получал много подарков, — сказал он с недоверием. — Но царскую кошку, думаю, вряд ли.
Она явно что-то скрывала! И незнакомое ему до сих пор чувство ревности охватило Рахмана.
— Какой-то мужчина царского рода сделал тебе этот подарок?
— Я же сказала, это украшение принадлежало моей матери.
По глазам было видно, что она говорит правду, но все же она обманывала его, хотя каким образом, Рахман не мог постичь. Он привлек ее к себе и коснулся губами пульсирующей жилки у шеи.
— Милая, милая Эриния, доверься мне…
Эриния не услышала шагов, предупреждавших, что кто-то вошел в шатер, но Рахман услышал. Он быстро выскользнул из-за сетчатой занавески и плотно задернул ее, чтобы спрятать девушку.
— У тебя должны быть очень серьезные причины, чтобы без спроса явиться сюда! — сказал он гневно.
Эриния услышала голос другого мужчины:
— В городе появились люди, которые ищут бея Хамила, повелитель. Твоим людям удалось завлечь их в старые конюшни, но долго ли они смогут удержать их там… Тебе нужно торопиться.
Сетчатая занавеска отдернулась, и Рахман с грустью в темных глазах протянул Эринии руку.
— Долг прежде любви, моя красавица.
— Мне не следовало… — начала она.
Рахман прижал ее к себе так крепко, что девушка не могла вздохнуть.
— Конечно, следовало. Мы оба теперь знаем, что созданы друг для друга. Не отвергай того, что предопределено богами.
Эриния заглянула ему в глаза.
— Что происходит между нами?
Он поцеловал по очереди ее глаза и затем посмотрел на нее.
— Ты так молода и совсем не пресыщена.
— У меня нет никакого опыта в… любви.
Рахман крепко прижал ее к себе, сожалея, что должен уезжать, когда она чувствует себя так неуверенно.
— У меня тоже. — Он прижался щекой к ее щеке. — Увы, нам придется на какое-то время отложить этот разговор. — Он тяжело вздохнул.
— Пожалуйста, скажи мне, есть ли у тебя жена или жены, — может быть, целый гарем?
Рахман сжал ладонями ее лицо и прижался к нему лбом.
— У меня нет ни жены, ни гарема, только ты. Мне очень не хочется оставлять тебя сейчас. Мы так много не успели еще сказать друг другу. Я хотел бы рассказать тебе о себе, и мне хотелось бы все узнать о тебе. Когда я уеду, — сказал он, взяв ее руку и поднося ее к своим губам, — спи здесь, в моей постели. Позволь мне думать, что ты здесь и ждешь меня. — Он вопросительно взглянул на нее. — Ты будешь ждать меня?
Девушка коснулась его щеки, и он повернул голову так, чтобы губами прикоснуться к ее пальцам.
— Я буду ждать столько, сколько потребуется.
Рахман улыбнулся ей вымученной улыбкой и повернулся к выходу. Его одежда вихрем взметнулась вокруг него, когда он выходил из шатра, исчезая в ночи.
Эриния произнесла короткую молитву богам, чтобы хранили его во время пути. И еще она молилась о том, чтобы он скорее вернулся. Она все еще трепетала внутри, страстно желая ощутить прикосновение его рук к своему телу.
Как сможет она существовать вдали от него?
Эриния скользнула за занавеску и бросилась на его кровать. Слезы струились по ее щекам, но она сама не знала, из-за чего плачет. Она дотронулась до губ, все еще хранивших воспоминание о его поцелуе. Она любит Рахмана и будет ждать его хоть до конца своих дней.
С сожалением он оглянулся на шатер. Трудно было расставаться с ней сейчас, когда они только-только начали понимать друг друга, но долг — прежде всего.
Рахман поспешил в шатер тетушки.
— Поручаю тебе заботиться об Эринии до моего возвращения. Я не знаю, когда это случится. Но когда бы я ни вернулся, я хочу сразу отпраздновать нашу свадьбу.
— Ты, бей, властелин Маскары, собираешься жениться на дочери дрессировщика животных?
Рахман улыбнулся:
— На ней и только на ней.
— Она тебя околдовала.
Он не отрицал этого, да и не хотел отрицать:
— По правде говоря, так и есть. Я стал ее рабом в тот момент, как впервые увидел.
Тетушка, о чудо, просияла:
— Наконец-то женщина соблазнила моего племянника, наконец он хочет жениться! Моя сестра, твоя мать, будет очень довольна — она уже перестала надеяться, что ты когда-нибудь найдешь себе жену и подаришь ей внуков.
— Позаботься о моей любимой и не допусти, чтобы с ней случилась беда.
Зарма внимательно посмотрела на племянника.
— С ней ничего плохого не случится, клянусь. Она уже согласилась выйти за тебя замуж?
— Я ее еще не спрашивал, но надеюсь, что согласится.
Тетушка слегка коснулась губами щеки племянника.
Эриния вначале пыталась бороться с чувством любви к Рахману, но, однажды уступив ему, полностью сдалась. Она спала в его постели с тех пор, как он уехал. Рахман попросил ее ждать его, и она ждала. Девушка напрягала свою память, пытаясь представить, что он лежит рядом с ней, здесь, где она коротала каждую ночь.
Никто никогда не говорил ей, что любовь может быть такой всепоглощающей. Все в ее жизни изменилось из-за этой любви. Она больше уже не считала себя пленницей Рахмана, скорее женщиной, которая ждет его возвращения. С тех пор как она поняла, что любит его, все окружающее стало казаться прекраснее — еда, которую она вкушала, воздух, которым дышала.
Труднее всего давалось ожидание. Она хотела быть рядом с Рахманом до конца своей жизни. Глубокая тоска терзала ее, как прожорливый зверь. Рахман любил ее, она была в этом уверена — вот что помогало ей выносить разлуку.
