Джорджетт Хейер - Тени былого
Дженнифер остолбенела.
– Простите, душечка, но…
– С двенадцати лет я всегда была мальчиком. Потом монсеньор нашел меня, и я была его пажом. А… а потом он обнаружил, что я вовсе не мальчик, и сделал меня своей дочерью. Сначала мне это очень не понравилось, а с юбками я мучаюсь до сих пор, но оказалось, что тут есть и много приятного. У меня много вещей, которые совсем мои, и я теперь благовоспитанная девица.
Глаза Дженнифер потеплели. Она ласково похлопала Леони по руке.
– Милая странная девочка! И долго вы будете в Эйвоне?
– Не знаю, сударыня. Как пожелает монсеньор. И мне приходится столько учиться! Леди Фанни обещала представить меня ко двору, мне кажется. Она очень добра, правда?
– Да, весьма большая любезность! – согласилась Дженнифер. – А как вас зовут, душечка?
– Я Леони де Боннар, сударыня.
– И ваши родители назначили Са… герцога вашим опекуном?
– Не-ет. Они уже давно умерли, понимаете. Монсеньор все сделал сам. – Леони взглянула на младенца. – Он тоже ваш сын, сударыня?
– Да, дитя мое, это Джеффри Молино Меривейл. Правда, он прелесть?
– О да! – вежливо ответила Леони. – Но мне редко случалось видеть совсем маленьких детей. – Она встала и подняла с травы свою шляпу, со страусовым пером. – Мне надо вернуться, сударыня. Мадам Филд разволнуется. – Она шаловливо улыбнулась. – Так похожа на наседку, понимаете?
Дженнифер засмеялась.
– Но вы приедете снова? Прямо в дом. Я познакомлю вас с моим мужем.
– Да, сударыня, если вы так любезны, я буду рада приехать. Au revoir, Jean; au revoir, bйbй![68]
Младенец весело загугукал и заболтал ручонкой. Леони села в седло.
– Сказать что-нибудь такому маленькому очень трудно, – заметила она и поспешила добавить: – Он, конечно, очень милый.
Она поклонилась, сняв шляпу, повернула лошадь и скрылась из виду по тропе, которая привела ее сюда.
Дженнифер взяла малыша на руки, позвала Джона, и они вернулись через лес и сады в дом. Там она отдала детей на попечение няни, а сама отправилась на поиски мужа.
Он сидел в библиотеке, проверяя счета, – высокий, хорошо сложенный мужчина с добрыми серыми глазами и решительным ртом. Он протянул к ней руку,
– Клянусь, Дженни, всякий раз, как погляжу на тебя, ты все хорошеешь!
Она засмеялась и примостилась на ручке его кресла.
– Фанни считает, что мы старомодны, Энтони.
– Фанни!.. В глубине сердца она очень любит Марлинга.
– Да, очень, Энтони. Но она послушна моде, и ей нравится, чтобы другие мужчины нашептывали комплименты ей на ушко. Боюсь, я так и не свыкнусь со столичными нравами.
– Любовь моя, если я увижу, как «другие мужчины» что-то шепчут тебе на ухо…
– Милорд!
– Миледи?
– Вы ужасно не галантны, сударь! Как будто они стали бы… как будто я допустила бы! Он крепче ее обнял.
– Стоило бы тебе захотеть, Дженни, и ты всех посводила бы с ума!
– А, так вот чего вы желаете, милорд? – поддразнила она. – Теперь я знаю, что вы разочаровались в своей жене. Благодарю вас, сударь! – Она спрыгнула на пол и сделала ему шутливый реверанс.
Милорд вскочил и сжал ее в объятиях.
– Плутовка! Я самый счастливый мужчина в мире!
– Примите мои поздравления, сударь. Энтони, тебе Эдвард ничего не сообщал?
– Эдвард – мне? Нет. И о чем бы?
– Сегодня я встретила девушку. Она гостила у Марлингов. И я подумала, что он мог написать тебе про нее.
– Девушку? Здесь? Кто она?
– Вы будете поражены, милорд! Она сущий младенец и… и говорит, что герцог – ее опекун.
– Аластейр? – Брови Меривейла сошлись на переносице. – Что это еще за новая прихоть?
– Разумеется, я не могла спросить прямо. Но ведь очень странно, что… что этот человек ее удочерил?
– Быть может, он исправился, любовь моя. Дженнифер вздрогнула.
– Он? Никогда! Мне было так жаль этого ребенка… Быть в его власти… Я пригласила ее побывать у меня. Я правильно поступила?
Он нахмурился еще больше.
– Я не желаю знать Аластейра, Дженни. Неужели же я забуду, что его светлость соблаговолил похитить мою жену!
– Но тогда я еще не была твоей женой, – возразила она. – И… и эта малютка… эта Леони… Она совсем не такая. Мне бы очень хотелось, чтобы ты позволил ей нанести нам визит.
Он отвесил ей изящнейший поклон.
– Миледи, вы госпожа в своем доме, – сказал он.
И потому, когда Леони приехала в Меривейл, ее приветливо встретили и Дженнифер, и супруг этой последней. Вначале Леони смущалась, но улыбка Меривейла рассеяла ее робость.
За чаем она весело болтала, а затем сообщила хозяину дома:
– Я так хотела познакомиться с вами, милорд, – сказала она с жаром. – Я слышала о вас много… так много!
Меривейл выпрямился на стуле.
– От кого бы… – начал он с тревогой.
– От леди Фанни. И от монсеньора – немножко. Скажите, мосье, это правда, что вы остановили карету лорда Хардинга на большой дороге?
– Это было пари, дитя мое, только пари!
Она рассмеялась.
– Ага! Я знаю. А он рассердился, правда? И все пришлось сохранить в тайне, потому что в ди-ди-плома-матических кругах на это…
– Ради всего святого, дитя мое!
– И теперь вас называют Разбойником!
– Нет-нет. Только самые близкие друзья.
Дженни укоризненно покачала головой.
– О, милорд! Продолжайте, Леони. Расскажите мне еще что-нибудь. Этот негодяй гнусно меня обманул, позвольте вам сказать!
– Мадемуазель! – умоляюще произнес Меривейл, утирая вспотевший лоб. – Сжальтесь!
– Только скажите мне, – не унималась Леони, – стать на одну ночь разбойником было, наверное, очень увлекательно?
– Очень, – подтвердил он с глубокой серьезностью. – Но не слишком благовоспитанно.
– Правда, – согласилась она. – Но так скучно все время быть благовоспитанными, по-моему. – Я вот истинное наказание для всех, потому что ни-чуточки не благовоспитана. А к тому же получается, что благородная девица или дама может делать много дурного и оставаться благовоспитанной, но заговорить о чем-нибудь вроде панталон – значит вести себя самым неподобающим образом! В этом так тяжело разобраться!
Его глаза вспыхнули веселым блеском. Он постарался сдержать смех и потерпел неудачу.
– Клянусь, вы должны навещать нас почаще, мадемуазель! Нам не часто доводится встречать таких очаровательных барышень!
– Но теперь вы должны навестить меня, – ответила она. – Ведь так принято?
– Боюсь… – неловко начала Дженнифер.
– Его светлость и я не поддерживаем знакомство. Леони всплеснула руками.
– Parbleu![69] Одно и то же, с кем бы я ни встретилась! Меня не удивляет, что иногда монсеньер поступает дурно, раз все с ним так недобры!
