Милли Крисуэлл - Неограненный алмаз
– И напрасно. Там ничего не было. Шорти понимающе опустил глаза:
– Ну тогда это все объясняет.
– Не совал бы ты свой нос в чужие дела, старик. Между мной и Рыжей нет вообще ничего.
Шорти неторопливо отпил из своей чашки.
– Может, это и так. А может, и нет, как говорит Элиза. Она считает, что Пруденс последнее время сама не своя.
Брок пожал плечами:
– Может быть, она заболела?
– Да. Похоже на это. Только от этой болезни нет лекарства.
– Нет, от этой болезни есть отличное средство. Только она не хочет его принимать.
– Мисс Пру долго вела уединенный образ жизни. По крайней мере до того, как скончался ее отец. Для Коуди Дэниелса весь мир был сосредоточен на его дочерях. Он очень заботился о них. Думаю, даже слишком. Они не получили правильного представления об обществе, которое их окружает. Пожалуй, это главная причина трагедии, которая произошла с Клэр. Она откликнулась на внимание первого же человека, который проявил к ней интерес. А Билли был мастер очаровывать.
– Пруденс говорила мне. – Брок задумчиво отхлебнул кофе, грея руки о чашку.
– Такой женщине, как Пруденс, нужны твердые, но деликатные руки. Она – как молоденькая кобылка, которая очень не любит, когда ее ведут под уздцы. – Ковбой тяжело вздохнул. – Не могу сказать, что я ее осуждаю. Особенно после того случая с ее сестрой. Женщины имеют право быть осторожными.
– Если наш разговор будет долгим, я думаю, нам лучше зайти под крышу. – Ступив в дом, они устроились на бочонках с гвоздями.
– Ты знаешь, я никогда не сую нос в чужие дела, – продолжил Шорти, как будто разговор не прерывался. – Но я не могу не видеть, как глупо себя ведут два хороших человека.
– Можно подумать, ты выглядишь умным, распуская перья при виде Элизы Доббинз.
Шорти неторопливо достал из-за пазухи мешочек с табаком «Булл Дархэм» и молитвенник и принялся набивать самокрутку.
– Я признаю, что эта почтенная женщина привлекает мое внимание. Это неудивительно, – улыбнулся он, – ее голос напоминает мне сладкий кленовый сок. Я могу слушать ее часами.
«Наверняка так он и делает», – подумал Брок, зная любовь Элизы поговорить.
– Тогда тебе лучше всего оформить с ней свои отношения, – решил пошутить Брок. Однако, к его удивлению, лицо Шорти осталось серьезным.
– Я никому этого не говорил, но раз уж речь зашла об этом... – Шорти помолчал. – В детстве я тяжело болел свинкой. Доктор тогда сказал, что у меня, возможно, не будет детей. Позднее я был знаком со многими женщинами, но ни с одной не создал семьи – надеюсь, вы поняли, что я имею в виду. Видимо, доктор говорил правду. А я всегда хотел ребенка. Если я женюсь на Элизе, то убью сразу двух зайцев.
Это неожиданное признание крайне удивило Брока. Ему и в голову не могло прийти, что этот немолодой уже ковбой с обветренным загорелым лицом захочет совершенно изменить свою жизнь, осесть и жениться на женщине со столь рафинированными южными манерами, как у Элизы Доббинз. И это при том, что внешне отношения этих двоих нельзя было назвать даже дружескими.
Но противоположности и в самом деле притягиваются, решил Брок, вдыхая табачный дым. Он подумал о Пруденс и, нахмурившись, сделал долгий глоток крепкого горячего кофе.
– Для брака нужна еще и любовь, – заметил Брок. – Одного желания заиметь ребенка недостаточно.
Шорти задумчиво потер подбородок.
– Ну, насчет любви я не уверен. Я не задумывался над этим. Вообще, до тридцати лет жена особенно и ни к чему. Любовь – это чувство, а человек моего возраста больше ищет компаньона, кого-то, кто согреет в холодную ночь. Вы, молодые, во все бросаетесь сломя голову. А прежде чем думать о женитьбе, надо хотя бы добиться понимания. Семейная жизнь – не только свадьба и кровать. Человеку нужно еще и поговорить с кем-то.
Размышления Шорти о женитьбе заставили Брока вспомнить о Кэтрин, и он тяжело вздохнул. Время сделало его воспоминания менее болезненными, но все же боль не исчезла и, видимо, не исчезнет никогда. Но все же сердце не так ныло, как прежде, и Брок с удивлением стал размышлять, не Рыжая ли этому причиной.
Рыжая. Как же ему с ней быть? Она как ухо, которое чешется, когда у тебя связаны руки. И ничего тут не поделаешь.
Отбросив тяжелое одеяло, Пруденс села на кровати. Уже четвертый день подряд она просыпалась поздно, поскольку каждый вечер долго не могла уснуть. И Пруденс мысленно обругала Брока – главную причину своей бессонницы.
Она поднялась с кровати, накинула халат и, на мгновение задержавшись у зеркала, направилась к двери. Ей не понравилось, как она выглядит. Под глазами синяки, волосы какие-то безжизненные.
Пройдя по коридору, она распахнула дверь ванной – и в изумлении отшатнулась. В ванной комнате обливался водой Брок; одежды на нем было не больше, чем при рождении.
– Почему ты не постучала? – потянулся за полотенцем Брок, чтобы обмотать его вокруг талии.
– Я... прошу прощения. Я думала, ты уже ушел.
– Я долго спал, – коротко ответил он. Видя его хмурое лицо, она не смогла сдержать злорадства. По всей видимости, не она одна томится вечерами.
– Я тоже проснулась поздно. Я вчера долго читала.
– Угу. Понятно.
Она поняла, что Брок не поверил в ее чтение, и это разом вывело ее из себя.
– Если ты закончил, то я воспользуюсь ванной. Сегодня ко мне должен заехать Джекоб, и мне надо привести себя в порядок.
Брок подошел так близко, что едва не коснулся ее, пристально посмотрел ей в глаза и произнес:
– Не забывай, с кем ты встречаешься. Не думаю, что у него честные намерения. – Да и у кого при ее виде могли быть честные намерения? Последнее время она просто чертовски соблазнительна.
Он и не подозревал, что от тонкого запаха его мыла для бритья у нее ослабели коленки. Проглотив ком в горле, Пруденс произнесла:
– Не сравнивай Джекоба с собой, Брок. Не все мужчины – похотливые развратники. Ты должен знать, что Джекоб всегда был джентльменом.
Брок громко рассмеялся.
– Я не доверил бы ему и своего плевка.
– Ты ошибаешься! – Она вытолкнула его за дверь, чувствуя, как прикосновение к его теплой коже мигом воспламенило желания.
– Помни, что я сказал! – крикнул он из-за двери. – Держись от Моргана на расстоянии.
Закрыв лицо руками, Пруденс несколько раз глубоко вздохнула. Она должна справиться с собой Черт бы побрал Брока за то, что он с ней делает.
Она поспешно наполнила ванну холодной водой и погрузилась в нее с головой.
– Черт... черт... тебя подери... Брок Пи-пи-терс! – бормотала она, стуча зубами. От ледяной воды ее кожа посинела. – Черт бы... побрал... тебя совсем!
Джекоб внимательно посмотрел на женщину, сидящую напротив, и его лоб прорезала глубокая морщина. Одетая в знакомую белую блузку и синюю шерстяную юбку, хозяйка соседнего ранчо выглядела тем не менее очень необычно. Что-то в ней было нервное, спрятанное глубоко внутри, и он никак не мог понять, в чем тут дело.
