Барбара Картленд - Благоухающий Цветок
Азалии, видевшей подожженную пиратами, разграбленную до основания джонку, казалось просто невероятным, что ему удалось уцелеть.
— Прежде всего мы увидели горящую джонку, — рассказывал лорд Шелдон. — Это заметил один из матросов, и капитан Мариотт тут же заподозрил, что там поработали пираты. «Они грабят и поджигают, — сообщил он мне, — и если нам не удается увидеть горящее судно, то у нас не находится достаточных улик, чтобы доказать преступление». На полном ходу мы устремились к горящей джонке, — продолжал лорд Шелдон, — а когда приблизились, капитан Мариотт сказал: «По-моему, эта джонка принадлежит господину Чану. Я всегда восхищался ею. На мой взгляд, она одна из самых красивых в порту Виктория!» — Лорд Шелдон крепче обнял Азалию и сказал: — И вот тогда-то и мне стало страшно.
— Вы думали, что я могла оказаться на борту?
— Вы способны на такие непредсказуемые поступки, что я бы ничему не удивился! — ответил он. — И еще я подозревал, что рано или поздно вы не сможете устоять перед искушением и захотите полюбоваться красотой островов.
— А почему вы оказались на этом военном корабле?
— Несколько дней назад я получил приказ произвести выборочную инспекцию британских военных кораблей. Губернатор поручил капитану Мариотту сопровождать меня. Мы позавтракали на линкоре, посетили две канонерские лодки и уже возвращались в порт… Слава богу, что я вас вовремя увидел!
Азалия прижалась лицом к его плечу.
— Кай Инь сказала, что пираты… нас продадут, — прошептала она.
— Забудьте о том, что могло случиться, — спокойно произнес лорд Шелдон. — Такое бывает раз в жизни. Последние несколько лет наши корабли успешно борются с пиратством, и сегодня за завтраком я даже выслушивал сетования на то, что теперь у канонерских лодок совсем мало работы.
— Пираты очень… страшные.
— Они нарочно наводят страх, — объяснил лорд Шелдон. — Из-за этого китайцы не сопротивляются и делают все, что от них требуют.
— Но они застрелили матросов с джонки господина Чана.
— Они убили одного матроса и понесут за это наказание.
— Почему они ранили господина Чана?
— Он оказал им сопротивление, вот они и выстрелили в него. Впрочем, пуля лишь ранила его в плечо. У господина Чана хватило сообразительности притвориться мертвым. Он рухнул на палубу и закрыл глаза. После этого они уже не обращали на «покойника» никакого внимания.
— Слава богу! — воскликнула Азалия, вспоминая горестные рыдания Кай Инь.
— Когда пираты уплыли, господин Чан попытался здоровой рукой бороться с огнем, — продолжал рассказ лорд Шелдон.
— Какое мужество!
— Да, он держался очень мужественно! Благодаря тому что господин Чан остался жив и рассказал нам о случившемся, мы бросились преследовать пиратов с такой поспешностью, чтобы спасти вас и госпожу Чан.
— А что произошло с остальным экипажем? — поинтересовалась Азалия.
— Мы нашли их связанными на палубе пиратского корабля. Большинство, полагаю, присоединились бы к пиратам, ведь тем всегда нужны умелые моряки. Отказавшиеся же редко получают возможность поведать свою историю.
Азалия содрогнулась.
— Приключение у вас было не из приятных, — заметил лорд Шелдон. — Но вы должны вести себя разумно и выбросить все из головы. Как я уже сказал, такого с вами больше не повторится и пираты понесут наказание за свои бесчинства.
— А похищать людей будут по-прежнему, — заметила Азалия.
— Верно, — согласился лорд Шелдон, — однако губернатор намерен покончить с этим, и я оказываю ему всяческую поддержку. — Он улыбнулся и ласково произнес: — Теперь у меня появились личные мотивы для борьбы с морскими разбойниками, похищающими людей.
Сказав это, он посмотрел на Азалию, затем взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.
— Вы никогда не поймете, что я пережил, когда узнал, что с вами произошло. Пираты не успели вас… обидеть?
— Нет, — ответила Азалия. — Они отнесли нас в каюту и заперли. — Помолчав, она добавила: — Страшней всего были последние мгновения. Кай Инь сказала, что они убьют нас до того, как вы взойдете на борт. Какой-то мужчина пытался открыть дверь, но я заперла ее изнутри на засов.
— Вы очень храбро себя вели, моя дорогая, — произнес лорд Шелдон.
Он наклонил голову, и его губы коснулись губ Азалии.
Он целовал ее страстно, но как-то иначе, чем прежде.
Вероятно, это из-за того, что он переволновался за нее, решила девушка. Впрочем, связно думать она не могла — от его близости все ее мысли смешались, а по телу пробежала волна блаженной дрожи.
На этот раз его поцелуи сделались более настойчивыми, жаркими, и огонь, пылавший внутри ее, казалось, рванулся навстречу огню, пылавшему в нем.
— Я люблю вас! Господи, как я вас люблю! — воскликнул лорд Шелдон.
Неистовыми поцелуями он покрывал ее лоб, глаза, щеки, нежную шею над высоким воротником рубашки, затем снова прильнул к губам.
Китайская одежда не сковывала ее тело жестким корсетом, и оно сделалось гибким и податливым.
Он прижимал ее к себе все крепче и крепче, пока девушке не стало казаться, что их сердца уже коснулись друг друга и слились в одно.
— Я люблю вас! — сказал он снова.
Глядя на ее лицо, на глаза, на слабый румянец на щеках, на нежные полуоткрытые губы, лорд Шелдон ласково произнес:
— Когда вы станете моей женой, Азалия?
Эти слова отрезвили девушку, словно ее облили холодной водой. Она застыла, после чего слегка отодвинулась и уперлась руками в его грудь.
— Я не могу… стать… вашей женой!
— Почему? В чем дело? Я ведь вижу — вы меня любите! Я вижу это!
— Я действительно… люблю вас, — ответила Азалия, — я люблю вас каждой частицей своего существа… всем сердцем… всей душой… ради вас я готова на все… но я никогда не буду… вашей женой… этого мне не позволят!
— Какая чепуха! — начал было лорд Шелдон и тут же нахмурился: — Снова вы со своими секретами? Неужели они значат для вас больше, чем наша любовь? Ведь вы же моя, вы принадлежите мне!
— От них я никуда не денусь, — ответила Азалия, — потому что я не могу рассказать вам, в чем состоит мой секрет… к тому же мой дядя никогда… не позволит мне… выйти за вас замуж!
— Я сам поговорю с генералом!
— Это бесполезно!
— Тогда я женюсь на вас без его согласия! — решительно заявил лорд Шелдон.
— Он мой опекун, — ответила Азалия.
Они оба знали, что от опекуна зависит как разрешить свадьбу, так и воспрепятствовать ей.
По закону девушка находилась целиком во власти своего опекуна, как прежде в родительской власти.
